Леди Шир - Ива Михаэль

– Дорогой, – защебетала Карин, – ты готов?

Эдуард совсем забыл – они собирались пойти в театр.

– Мы не идём, – сказал он и хотел было объяснить причину, но Карин нетерпеливо перебила его.

– Как это не идём? Ты обещал… – она говорила громко и раздражённо. – Мы уже целый месяц не выходили, я два часа потратила на прическу.

– Мы ходили в лес на прошлой неделе с детьми, – сказал Эдуард, сам не понимая того, зачем оправдывается.

– Какой еще лес?! – голос Карин уже срывался на крик. – Кому нужен этот лес? Я хочу надевать красивые платья, хоть иногда, чтобы чувствовать себя женщиной.

Глаза Карин заблестели, и она заплакала. Эдуард хотел обнять её, но она оттолкнула его.

– Мне нужно общество, люди, я не хочу состариться в этом доме, присматривая за детьми.

– Марта заболела, – спокойно сказал Эдуард, – завтра я привезу её домой, а сейчас мы пойдем с тобой и купим для неё всё необходимое. В театр обязательно сходим, в другой раз.

Карин виновато посмотрела на мужа, размазала ладонями слёзы по щекам и, всхлипывая, сказала:

– Я же не знала, а ты ни чего мне не сказал… Но у Марты есть тут какие-то вещи… Она долго пробудет у нас? – Карин старалась говорить как можно вежливее.

– Марта возвращается домой, – сухо ответил Эдуард, – со временем я найду ей другую школу.

Карин затаила дыхание, потом быстро заморгала и, как кошка, прижалась к мужу.

– Ты отдохни, я сама всё ей приготовлю. Мне лучше знать, что надо для девочки.

Эдуард обнял жену одной рукой и поцеловал в лоб.

– Спасибо, потрать денег столько, сколько будет необходимо.

Настоятельница не хотела, чтобы Марту вынесли на руках к её отцу, поэтому Марту разбудили заранее и уговорили выпить кружку горячего чая, но Марта по-прежнему была очень слаба и выглядела едва живой.

– Твой папа сегодня заберёт тебя домой, – сказала настоятельница, она сидела на краю кровати возле Марты и старалась разговорить Марту, чтобы та хоть немного пришла в себя.

Марта не пыталась вслушиваться в то, что говорила настоятельница, за прошедшие несколько дней многие сидели возле её кровати, о чем-то говорили, спрашивали, приносили и уносили тарелки с едой. Но постепенно до Марты стал доходить смысл сказанного: её забирают домой. «А как же брошка?» – подумала Марта. Настоятельница заметила тревогу в глазах Марты и решила, что Марта не хочет возвращаться домой. По лицу настоятельницы, как тень, скользнула самодовольная улыбка.

– Марта, тебе придётся побыть дома какое-то время, а когда выздоровеешь, опять вернешься к нам, – сказала настоятельница и взяла Марту за руку.

Но Марта уже не вернулась в монастырь, даже когда выздоровела. Жизнь её изменилась, изменилась и Марта, а может, она стала такой, какой и должна была быть, но быть не могла, потому что её окружали не те люди, с которыми она бы могла вести себя не сдерживаясь. Поэтому Марта, до появления в её жизни Шир, каждый день с нетерпением ждала вечера, чтобы остаться одной, залезть с головой под одеяло и пообщаться с придуманными друзьями. Марта уже не помнила, когда и почему появилась в её фантазии девушка-цыганка, они были подругами, Марта назвала её Элизабета. Когда Марта ложилась спать, то подвигалась на самый край кровати, чтобы осталось место для Элизабеты, потом они долго разговаривали, и так Марта засыпала. Элизабета навещала Марту не только по вечерам, иногда на уроке, особенно когда Марта сидела за партой одна. Случались дни, когда приходил отец Марты, – Элизабета садилась с ними на скамейку, и Марта замолкала, чтобы отец тоже мог поговорить с Элизабетой. Зимними ночами, когда за окнами гудел ветер и девочки шёпотом рассказывали страшные истории про оживших мертвецов, про умерших родственников, которые приходят к своим близким, и в темноте повисали ночные кошмары, даже тогда Марта никого не боялась: с ней была Элизабета. Марта не чувствовала себя одинокой, она могла за целый день не сказать ни слова, а когда люди слишком долго докучали ей своим вниманием, Марта начинала скучать по Элизабете. Марте мешали все, кроме Шир. Когда началась их дружба, Элизабета ещё какое-то время продолжала приходить по вечерам. Марта рассказывала ей про Шир, но постепенно Элизабета оставила Марту, потому что Марте уже не хотелось говорить про Шир, Марте хотелось думать про Шир втайне от других. Элизабета вернулась, когда пропала Шир и потерялась брошка, она сидела молча у постели Марты. Марта не знала, о чём спросить, а Элизабета не знала, что сказать.

У Марты случился приступ отчаяния, когда она осталась одна в своей комнате в доме отца среди бесполезных книжек и тряпочных игрушек с застывшими лицами. Карин постаралась, она наполнила комнату игрушками, стены обвесила картинками с изображением сказочных героев: гномы, русалки, феи, неподвижно следили за новой хозяйкой. Марта терпеливо ждала, когда отец и Карин оставят её в покое. Но когда все разошлись и Марта осталась одна в тишине и в темноте, ей захотелось оказаться в монастыре, чтобы можно было продолжить искать брошку и, может, даже опять встретить Шир.

– Элизабета, – позвала Марта, и Элизабета пришла.

Она легла на кровать за спиной Марты, обняла её и сказала:

– Брошка найдётся, вот увидишь.

Марта заплакала, она плакала долго и бесшумно, пока сама не устала от собственного рыдания. Слёзы на лице высохли, Марта почувствовала себя сильной и уверенной, она встала с кровати и открыла окно. Шторы раздулись, как паруса, потом разлетелись по сторонам, и ветер рванулся в комнату – холодный осенний с моросящим дождём.

– Элизабета, лети к моей Шир, даже если она умерла и теперь на небе, – сказала Марта Элизабете.

Элизабета вылетела в окно. Марта вернулась в постель и опять заплакала, но это было уже не отчаяние. «Я отдала для моей Шир самое дорогое, что у меня было: Элизабету, – думала Марта, и это сделало её счастливей, – теперь Шир не будет одинокой».

Но Шир одинокой не была: Лео и Марсель стали для неё почти семьёй. Шир по-прежнему жила в квартире над швейной мастерской, но уже готовилась переехать в дом к Лео. Шир хотелось продлить удовольствие, она любила собирать вещи в предвкушении новой жизни, хоть вещей было у неё не много. Марсель освободил заброшенную комнату для Шир, вынес старые вещи, отмыл пол и окно от пыли и присмотрел в столярне хорошую дубовую кровать. Леонтий теперь просыпался по утрам с задумкой нового блюда, чтобы порадовать Шир, когда она придет к обеду. Впервые после смерти жены Леонтий почувствовал, что он живёт, а не доживает свои дни. С обеда до вечера Шир была полностью в его распоряжении, Лео не давал ей никакой работы, только просил побыть с ним, пока он возиться с тестом. Шир внимательно и с интересом выслушивала одни и те же истории, рассматривала одни и те же вышивки на скатертях и полотенцах, а когда Лео поднимался наверх отдыхать, Шир выходила в зал помогать Марселю.

Посетителей в это время года было немного. Погода была мерзкая, дождь чаще был, чем его не было, горожанам не хотелось выходить из дому. Марсель и Шир сидели за барной стойкой и наблюдали за гостями. Марсель любил задавать вопросы, как ребёнок, но спрашивал он про молодых, дам, что заходили в зал.

– Что скажешь об этой в светлом платье? – Марсель указал на молоденькую девушку, что вошла в ресторан, затем взял поднос и пошел ей на встречу.

– Она не будет много есть, – ответила Шир улыбаясь. Ей нравился Марсель, ей нравилась их игра угадывать посетителей, ей нравилось всё, что происходило вокруг: приглушенный звон тарелок и стаканов, треск дров в камине, запах дрожжевого теста, что доносился из кухни, и даже навязчивый осенний дождь и непроглядное серое небо.

– Браво, Шир, – сказал Марсель, когда проходил мимо барной стойки на кухню, – она заказала чай и одну ванильную булочку.

Шир самодовольно кивнула, опустила голову, посмотрела на себя, уютно сидящую в кресле, посмотрела по сторонам на стены, на гостей, на Марселя, потом посмотрела на себя в отражении окна.

Шир не хотела упускать ни одного мгновения происходящего с ней, хотела как можно сильнее ощутить себя в каждом из этих мгновений.

Марсель отнёс заказ и вернулся к Шир.

– Как ты узнала?

Шир по-прежнему улыбалась, улыбка не сходила с её лица.

– Девушка худенькая, такие много не едят.

Марсель уперся лбом в плечо Шир:

– Ну, пожалуйста, Шир, я серьёзно спросил, она хорошенькая, мне понравилась.

Шир игриво потрепала Марселя за волосы.

– Она не пришла поесть, да ещё в такую погоду, она пришла покрасоваться, – сказала Шир и тихо рассмеялась, она ещё раз посмотрела на себя со стороны в отражение окон, она себе нравилась.

– А может она с дороги, устала? – Марсель пристально смотрел Шир в глаза, умоляюще сдвигая брови, как будто от сказанных ею слов зависело то, кем окажется эта девушка. Шир слегка отодвинула его, их лица были на неприлично близком расстоянии, как показалось Шир.