Портрет в сиреневых тонах и другие истории (сборник) - Елена Ронина

И мы с ним убегали куда-нибудь в ближайшую кафешку пить кофе и обсуждать, что ж это мы так часто встречаемся? И почему это мы ходим по одним улицам?

Сейчас, начитавшись много разных умных книг, я понимаю, что все не просто так, есть здесь какой-то скрытый смысл. Кому-то и зачем-то это надо, чтобы люди встретились. Я с этим согласна полностью и теперь к таким встречам отношусь очень бережно. Хотя надо сказать, что они уже стали редкостью. А тогда я не придавала этому никакого значения. Встретились, разошлись. Сами посмеялись над собой, над зрителями, и ладно!

Поэтому когда на огромном лайнере в Средиземном море мы вдруг встретили Тимура, я сразу поняла: это знак. А вдруг он в круизе уже не в первый раз и знает, где тут ресторан, где туалет и правильно ли мы по этакой красоте в джинсах ходим или нет?

Тимур на корабле был как дома, он ходил вообще в трусах. Присмотревшись, поняла, что трусы вроде спортивные. Ну это, наверное, можно, хотя в списках про такой вид одежды не сказано было ничего.

– Ба, Лена, Сергей! Что вы такие перепуганные? Первый раз, что ли, на корабле? Ну, вы даете. Я каждый год плаваю. Вы на какой палубе? Я на восьмой. Уже в тренажерный зал успел сходить, у них тут все оборудование по первому разряду. Ну ладно, пойдемте, я вам все быстро покажу.

– Быстро восемнадцать палуб? Думаешь, получится?

– Ну, медленно покажу. Лен, что-то мы с тобой часто встречаться стали. Вроде бы случайно. Это неспроста! А в прошлый раз мы ведь с тобой тоже вот так, случайно, в Мюнхене встретились, помнишь?

В моей жизни рифмуется много чего и как. И действительно, если происходит такая странная нежданная встреча, то она обязательно должна повториться и тоже обязательно так же нежданно.

Действительно, мы с Тимуром несколько лет назад в одно время были в Мюнхене. Тимур – врач, причем хороший, работает в одной из крупных московских клиник. В Мюнхене мы с ним оба были на хирургическом конгрессе. Так что, чтобы уж совсем случайно встретились, не скажу. Все-таки была вероятность встречи. И, как правило, в перерывах мы все друг друга видим, хоть приезжаем по разным каналам и живем в разных гостиницах. Я, как всегда, не одна, приехала с главврачом той самой клиники, где работает Тимур. Само собой, вечером договариваемся поужинать вместе.

Дядьки мои по-немецки не говорят; опять же, хоть они люди и не бедные, и я как-никак девушка, но как-то приятно им поесть за мой счет. Ну да ладно, это издержки моей работы. Зато они ко мне не пристают. Хотя впечатление создается, что были бы не против. Но, во-первых, я себя абсолютно правильно веду, держу дистанцию четко. Я здесь на работе. И оплата счетов – одно из доказательств существования этой границы. Во-вторых, в разговоре периодически возвращаюсь к их потребностям, причем не их личным, мужским, а потребностям клиники и операционных. Они, конечно, вздыхают, но понимают, что ужин с приятной дамой, которая мало того, что хорошо общается (при этом еще и по-немецки), но и эти ужины оплачивает – это все, что им обломится! Причем мне удается их убедить, что этого для них просто более чем достаточно, и сверх того им просто ничего и не надо. Они, про себя вздохнув, соглашаются, и мы уже безо всяких недомолвок просто разговариваем как хорошие и добрые друзья.

Периодически мы скатываемся на совсем уже медицинские темы. Это, конечно, «фу». Здесь главное – их вовремя остановить и плавно перевести разговор на близкую, но все-таки хоть немного иную тему. А то прямо есть невозможно от этих операционных разговоров, кто и как кого разрезал.

Естественно, речь заходит и о семьях. Моего мужа все знают прекрасно, очень уважают, и это, кстати, тоже гарант того, что ко мне отношение особое. Про него говорим, но вскользь.

Меня поражает, как Тимур говорит о своей жене. Он, конечно, на грудь принял уже прилично, но соображает хорошо, и вообще хирурги – они к выпивке привычные. И потом, как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Но уж так свою жену расхваливать… Может, я даже немного позавидовала!

– Моя Алька – самая лучшая жена на свете! Вот лучше просто не бывает! Ведь для мужчины что самое главное? Главное – это уважение. Мужчина должен себя чувствовать хозяином. А жена должна предугадывать все его желания и делать его жизнь праздником. Вот моя Алька не работает. Зачем это? Я зарабатываю достаточно, нас двое, мы можем себе позволить все, что захотим, живя на мою зарплату. Зато я домой прихожу, ужин каждый раз разный, стол накрыт праздничной скатертью, со свечой и вином. Аля нарядная, свежая, отдохнувшая, все время с улыбкой. Могу ввалиться в дом с любым количеством гостей, могу предупредить, могу нет. Вот она даже удивления на лице не изобразит. Все так же, с улыбкой, стол накроет такой же красивый, причем еды всегда на всех хватит. А я что, сижу, горжусь! И главное, вот пусть за столом будет ее отец сидеть, мой непосредственный руководитель, мне всегда тарелку подаст первому. Вот вроде мелочь, а для меня это важно, и другим сразу видно. Молодец у меня Аля. Живем ведь с ней уже почти двадцать лет, и понятно, что годы, понятно, что есть и моложе, и красивее. Но я ее ни на кого не променяю. Ну возьму я молодую, и что? Бегай за ней, ее прихоти выполняй. Больно охота, а здесь живу в свое удовольствие.

Ну что, молодец Тимур. Я сидела и думала, как любая женщина на моем месте: а что мой муж про меня говорит? А еще интереснее, что он про меня думает? Хотя, безусловно, хочется, чтобы даже если и думал что не то, в вслух бы говорил как надо.

Мой муж немногословный, ни мне много не говорит, ни про меня. Главное, убеждают меня, поступки, а не разговоры. Это-то, конечно, так. Но все равно, вот послушала я Тимура, понятно, что непростая у этой Али жизнь. Он все-таки заслуженный человек, известный хирург, наверное, в семейной жизни – не подарок. И всю свою жизнь мужу посвятить тоже непросто. Но за такие слова и за такую оценку постараться можно. Не каждый мужчина вот так долго и при других людях будет тебя хвалить.

На следующий день едем с моим главным врачом Борисом Ефимовичем на конгресс, и все эти свои мысли я, захлебываясь от восторгов, вываливаю ему:

– Нет, ну Тимур меня вчера просто поразил! Двадцать лет живет со своей женой, и такая любовь. И ведь детей нет. Я вот тоже согласна, ну не дал бог детей, можно же и для себя хорошо жить. С Тимура просто пример нужно брать, ну образец идеального мужа! А какая она, эта Аля, Борис Ефимович? Вы ее знаете? Даже интересно!

– Эта Аля, Елена Николаевна, обычная, и старше Тимура лет на семь. А вы – идеалистка. И вообще, что вы его слушаете и что вы вот так всем сразу верите?

– Ну, верю. А что? – смутившись, говорю я. – И почему не верить-то, если муж про любовь к собственной жене после двадцати лет брака говорит? Очень хочется верить!

– А кто это вам про любовь-то говорил? Про любовь Тимур не говорил, он про удобство говорил. Немного разные вещи.

Да Борис Ефимович просто ревнует. Хоть я ему и никто, а неприятно, когда я начала хвалить другого мужика в его присутствии. Я знаю, что нравлюсь ему, а «никто» я ему, потому что он моего мужа уважает, а я своего мужа люблю. Но все равно, заели его мои рассуждения!

– Не говорил он про любовь, хорошо. Но говорил с любовью в голосе!

– Детский сад какой-то! Да от него два месяца назад наша операционная сестра сына родила!

От неожиданности я начала задыхаться. Нет, не может такого быть. Да как же это? А рассказики вчерашние к чему были? Для кого, зачем? Как жить-то после всего этого на белом свете?! Верить кому!

Мы выходим из трамвая, я не могу идти на конгресс, не могу видеть лживого Тимура, сажусь на лавочку. На моих глазах уже слезы.

Мудрый Борис Ефимович все сразу прочитал по моему расстроенному лицу:

– Ну, миленькая, ну не расстраивайтесь вы так! Может, и зря я вам это сказал. Дурак я старый! Но вы уж просто все за чистую монету всегда принимаете. Вы же тоже уже не девочка, тоже уже через три года сорок будет, а выходит, любой вас вот так надуть может, а вы всем и верите. Фильтровать надо, дорогая! А про Алю с Тимуром я вам так скажу. Это жизнь.

– Не хочу, не хочу, чтобы жизнь была такая! Не может быть, чтобы у всех так. Вот у вас тоже медсестра есть, и она что, тоже от вас детей рожает? – я уже плачу в голос.

– От меня медсестра детей не рожает, – спокойно отвечает Борис Ефимович. Своим затуманенным от горя умом все же понимаю, что на первую часть вопроса он не ответил; видно, медсестра тоже есть. Господи, ну какая гадость!

– Вы поймите, Елена Николаевна, во-первых, мы врачи. У нас все немножко не так. Вот вам вчера кушать было неприятно, когда мы про гнойные операции рассказывали, а нам это все равно. Мы со студенческих лет в морге могли чай пить. Мы более циничные. Это плохо. И отношения между мужчиной и женщиной для нас другие. Все гораздо проще. И дежурства эти ночные. И так случается, что у многих врачей есть вторая семья на работе. Ну, ужас, конечно, согласен с вами. Но это так. И вы всех этих врачей прекрасно знаете. Ну вы не можете же сказать, что все они плохие люди? Как правило, этим медсестрам ведь никто особо ничего не обещает. Хотя бывает и по-другому, и с женами разводятся. А бывает, не разводятся, а живут всю жизнь на два дома. А бывает вот как у Тимура. Эта медсестра – девчонка совсем простая, деревенская. Тимур – парень не промах, ну была возможность, он ее не упустил. Ну не отказывала она, а почему бы и нет? Когда узнал про то, что ребенок будет, сразу ей сказал, чтобы на его помощь не рассчитывала. Она, между прочим, девчонка очень хорошая, все ведь в больнице про эту ситуацию знают, и я с ней разговаривать пытался. Но она ни в какую: «Ребенка оставлю, помощь мне никакая не нужна, выращу сама». – Помолчав, Борис Ефимович добавил: – И еще скажу вам про вас. Не примеряйте все сразу на себя. Вас муж любит, вот у него медсестры точно нет. Он человек очень порядочный. Доверяйте ему и не подозревайте во всех грехах после вот этих, сегодня приобретенных знаний.