Портрет в сиреневых тонах и другие истории (сборник) - Елена Ронина

Мы вместе, нам с мужем хорошо вдвоем.

Есть несколько городов в мире, где возникают подобные настроения, преисполненные любви друг к другу и покоя. Среди них, конечно, Париж, Прага, и вот теперь добавилась Венеция.

Сегодня на корабле прощальный вечер. Все опять феерически красиво, из бокалов с шампанским строят огромную пирамиду, и все фотографируются на ее фоне.

Немного грустно, потому что праздник заканчивается. Но какой он был!

Вечером я в последний раз выхожу на палубу. Вдалеке горят огни Венеции. Я завороженно смотрю на эти огни и не сразу понимаю, что я здесь не одна. Хорошо еще, вслух ничего не сказала. Рядом со мной стоит Аля.

– Ой, я вас не заметила. Ну как вам поездка?

Как ни странно, Аля отвечает, причем пространно:

– Спасибо, да мы, собственно, с мужем уже в этом круизе были, давно, правда. Тогда все было по-другому, попроще. И жили мы не на восьмой палубе в каюте с балконом, а в совсем крошечной, даже без окна. Но тот круиз так понравился, что просто захотелось еще раз пережить те ощущения, вернуться в те годы и те отношения…

– Получилось?

– Нет, – жестко ответила она и замолчала. Я оказалась в каком-то дурацком положении, как реагировать, непонятно. Через некоторое время она продолжила, видимо, решилась на разговор, что-то внутренне переломила в себе:

– А вы с Тимуром работаете вместе?

– У нас с мужем своя фирма, мы продаем медицинское оборудование, работаем мы с больницей, где оперирует Тимур. Ну, конечно, всех врачей знаем.

– Ну да, и про нас вы тоже, конечно, все знаете. Вот вы даже с ним не работаете, а все знаете. Не знала только я одна. Причем много лет. А вот сейчас узнала, и с этим надо как-то жить. – Она говорит спокойным, ровным голосом, и от этого мне становится страшно. От неожиданности ничего не могу из себя выдавить. Мое замешательство Аля понимает правильно: мне действительно все известно, и обе мы знаем, о чем идет речь.

– Вас ведь Лена зовут? Вы извините, я даже на ваши приветствия эти две недели не отвечала, хотя вы мне сразу симпатичны стали. Просто, знаете, у меня период сейчас такой, не самый лучший для совместных развлечений, просто не хотела вам с мужем своей угрюмостью настроение портить. Видела, как вы радуетесь этому круизу. А я тут две недели молчу и все думаю. Думаю. Пытаюсь как-то анализировать. Пытаюсь встать то на одну сторону, то на другую. Наверное, надо уже сказать что-то вслух, а то так и чокнуться недолго. После того звонка Тимур оправдываться не стал. Сказал, да, есть сын, и ему пять лет. И что он не общается ни с ним, ни с его матерью. «Да пойми ты, Аля, я люблю тебя и ни на кого тебя никогда не променяю. Ну вот так случилось в жизни. Своими мыслями я сам себя наказал по полной программе. Да, было, но я этого ребенка не хотел. И не променяю жизнь с тобой ни на какого ребенка. Ни на дочь, ни на сына, мне все равно. Ты для меня значишь не просто много, ты для меня все. Постарайся понять и простить. Больше мне тебе сказать нечего».

Аля расплакалась:

– Даже не представляете, Лена, сколько во мне обиды и как мне тяжело. Я ведь этого всю жизнь боялась. Я старше Тимура, и когда мы поженились, он уже тогда знал, что я не могу иметь детей. Но тогда Тимур сказал, что это неважно, что он очень любит меня, и никогда он не будет жалеть о своем выборе, что бы ни случилось. И втайне я всю жизнь ждала и боялась, что что-нибудь подобное может произойти. Меня эта история просто сломала сначала. Думала, или сопьюсь, или искурюсь, или еще что. Сейчас уже немного полегче, я хотя бы начала трезво думать. И где-то поняла Тимура, а главное, поверила ему. Я ведь еще зачем в этот круиз-то поехала. Мне силы были нужны для того, чтобы сделать то, что задумала. Ведь все равно это ребенок Тимура, и у нас никого нет – ни племянников, ни сестер, ни братьев, мы оба с Тимуром единственные дети в семьях. Кому-то же все это должно достаться, все, что мы нажили. Но даже это не главное. Я хочу сходить к этой женщине, может, она нам разрешит как-то участвовать в воспитании, ведь мы с Тимуром оба люди очень образованные, нам есть чем поделиться с малышом. Я ничего не хочу говорить, но что может дать этому мальчику простая медсестра? А у Тимура и отец известный хирург, и Тимур сам. У них это в роду – профессия врача передается от отца к сыну. Может, я что не то говорю, но это то, что я чувствую. А в этой поездке я в своих мыслях только укрепилась.

– А с Тимуром вы уже поговорили?

– Нет, я поговорю дома, как только мы вернемся.

Я не знала, что говорить, я вообще не понимала, что мне делать, услышав такие откровения от совершенно посторонней женщины. Но это, наверное, как в поезде, когда случайному попутчику можно рассказать о самом сокровенном. Больше же его никогда не встретишь. Я могла только восхищаться силой воли этой женщины и думала о том, что не дай бог попасть в подобную ситуацию.

– Аля, держитесь, все правильно, и все будет хорошо. А Тимур вас действительно любит. Вы знаете, несколько лет тому назад мы с ним встречались на конференции в Мюнхене. Он за ужином только и рассказывал, как любит свою жену. Я тогда очень удивлена была, никогда такого не слышала, даже позавидовала вам.

– А когда это было?

– Да лет пять назад.

– То есть ребенок уже был. Вот так вот.

– Аль, да не сопоставляйте вы теперь ничего! Он вас действительно любит, и, главное, вы его любите. Вы умная и очень красивая женщина, и все, что вы решили сейчас, наверное, будет правильным. Делайте, что задумали. Все будет в порядке.

– Все, Лена, спасибо тебе, спасибо за все. И знаешь, было важно произнести вот все это вслух. Когда я просто об этом думала, это было одно, а вот сейчас сказала громко – и все, я уже ни в чем не сомневаюсь. Пойду собирать вещи.

Аля обняла меня и, не оглядываясь, пошла по палубе к своей каюте. Я смотрела ей вслед, и вся ее прямая и быстрая фигура говорила о полной решимости. При этом шла она легко, и не было в ней той мучительной сосредоточенности, которую я наблюдала все эти две недели.

Рано утром мы покидали наш корабль, наше пристанище, наш чудо-остров. Чемоданы опять никуда носить было не надо, надо было просто выставить их за дверь. И они как-то самостоятельно должны были приехать отдельно от нас прямо в аэропорт. Мы так и сделали, все, как было написано в инструкции по отъезду. Немножко волновались, конечно, хотелось все-таки увидеть наши чемоданы еще раз. Тем более, что за эти две недели была куплено огромное количество сувениров, нужных и ненужных вещей. Все-таки мы взяли себя в руки, выставили чемоданы за дверь и налегке покинули наш лайнер.

Пассажиры рассаживались на берегу по автобусам, все было опять предельно четко организовано. Как всегда, сутолоку и неразбериху вносили наши соотечественники. Они никак не хотели расставаться со своими вещами и сами тащили чемоданы, чем вызывали бурю удивления у иностранцев. Ну как осуждать наших людей? Ну, не привыкли они к тому, что кто-то за них все сделает; слишком много обманывали их в этой жизни.

В самолете я издали видела Тимура и Алю. Тимур читал журнал, а Аля спокойно спала всю дорогу. Я же размышляла на тему поездки и моих зарифмованных встреч, и почему с годами этих встреч становится все меньше, и почему в этот раз в рифму попал Тимур. Может, это было судьбой предначертано для того, чтобы я познакомилась с Алей и поняла, какой мудрой и спокойной может и должна оставаться женщина в любой ситуации.

Женщина – абсолютная и единственная хозяйка своей судьбы. Она может все, и из любой ситуации может выйти достойно. И если она умна, то еще и с пользой для себя. Аля своим примером мне это показала.

Про их союз мне было все понятно, все у них будет хорошо, и по какому бы сценарию ни развивалась история с сыном Тимура, они будут жить долго и счастливо, в ладу между собой.

И как хорошо, что в моей жизни рифмуются не только встречи, но и события. И, бог даст, зарифмуется еще раз и этот фантастический круиз, и эти две романтические недели с собственным мужем, полные любви и взаимопонимания. И еще пусть попадет в очередную рифму Венеция – город, где мы оба были так счастливы.

«Лоэнгрин»

Время бежит вперед, меняется жизнь, меняемся мы, наши возможности, наши взгляды на жизнь. И теперь я даже могу выступить с фразой: «Во время нашей поездки в Вену мы даже были в Венской опере!» Или нет, лучше так: «Когда мы планировали поездку в Вену, то, естественно, заказали билеты и в Венскую оперу тоже», – лучше, но все равно что-то не то…

Вот!

– Десятого сентября в Венской опере дают «Лоэнгрина». Думаю, нужно сходить. Дорогой, ты сможешь освободить себе этот вечер?

Да… Когда-нибудь, наверное, я действительно смогу себе и это позволить. Хотя позволить-то, наверное, могу прямо сейчас. И очень хочется представить себя героиней фильма «Красотка», когда тебя сажают в самолет и везут незнамо куда, незнамо на что и незнамо в каких дорогих украшениях, причем из ломбарда. Но мне-то это зачем? У нас все в наших руках. И я могу поехать туда, куда хочу, и украшения достать свои собственные из тумбочки.