Сила притяжения - Роберт Джоунз

Эммет позвонил Джонатану из будки таксофона. Ответил Джонатанов спокойный голос на автоответчике. Эммет решил оставить сообщение, в котором будет вся правда о его теперешней жизни. Он подобрал слова, которые отразили бы его вымотанность: жалкий, лишенный формы, испуганный до смерти. Но произнесенные вслух, слова казались плоскими и пустыми. Эммет представить себе не мог, как объяснить человеку, который живо ощущает себя, что его собственное тело пустеет и блекнет с каждой секундой.

«Я не смогу объяснить, что бы ни говорил», — подумал Эммет и еще раз произнес слова вслух. Они прозвучали фразами на непереводимом языке. Никакие слова не выразят этот бесконечный кошмар, в который превратилась его жизнь.

«Мне нужно научиться с этим жить», — решил Эммет. Так же он думал когда-то давно, боясь передозировки и паралича. Он положил трубку, дернул собаку за поводок и направился домой. До рассвета всего четыре часа. Он сумеет дождаться.

По пути домой он вспомнил, как часами лежал без сна после бабушкиных рассказов о кораблекрушении в Южной Африке. Он представлял себе, как корабль разбивается вдребезги, все обломки исчезают под водой, и остается лишь океан и недосягаемый берег. Интересно, думал Эммет, как долго дедушка плыл, прежде чем надежда оставила его.

Как ему, наверное, хотелось соскользнуть вниз, в глубину, и перестать плыть, повинуясь уставшим мышцам. Но некий инстинкт помимо желания, неодолимая плавучесть выталкивали тело, не давая ему утонуть. В воображении Эммета появлялась голова, она на миг выныривала, чтобы потом снова погрузиться, и так она выпрыгивала несколько раз, пока не обрела свободу плавать по волнам уже мертвой.

«Я — это он, только выброшенный на мель», — подумал Эммет, представляя себе, как дедушка потерялся в синем море и ждет, когда же все кончится.

12

Подойдя к дому, Эммет остановился у живой изгороди на углу — посмотреть, есть ли кто на улице. Все окна темны, только на верхнем этаже 202-го горел свет. Наклонив голову, будто спасаясь от проливного дождя, Эммет побежал к своему крыльцу.

Поворачивая ключ в замке, Эммет слышал умиротворяющее урчание кондиционера. Через стекло он заметил, что дверь коридорного чулана валяется на полу, будто ее сорвало ветром.

«Неужели я пропустил бурю? Я ведь был всего лишь в нескольких кварталах отсюда. — Он открыл дверь, прислушиваясь к скрежету замка. — Ураган. Тут, видимо, прошел ураган», — думал Эммет, входя.

Эммет снял с собаки поводок и погладил ее, как всегда, возвращаясь с прогулки.

— Понравилось гулять? — спросил он. Тоже часть ритуала — будто они по полночи где-то шатаются исключительно ради собаки.

Эммет наступил на упавшую дверь, точно она всегда так лежала. В полутемном коридоре послышалось цоканье собачьих когтей по голому полу. Собака побежала на кухню выпить воды, поскользнулась и врезалась в дверь.

Эммет двигался спокойно. Он включил верхний свет и испугался его наготы. Он успел привыкнуть к прозрачности уличных фонарей. Секунду Эммет видел голые белые стены, совершенно пустые, остались только гвозди, на которых еще недавно висели фотографии и картины.

Эммет зажмурился и стал считать в уме. Он следил задыханием: как движется диафрагма, как воздух наполняет легкие, а потом выдувается изо рта, словно дым.

«Я буду считать, и ничто меня не остановит», — решил Эммет, надеясь, что это поможет мозгу отвлечься от внезапной мучительной слабости.

— Один… два… — Он открыл глаза на счет три, но не остановился: — Четыре… пять… — продолжал он, осторожно озираясь. Мелькнул большой неровный прямоугольник пыли там, где стоял диван. Пятно походило на обведенный мелом силуэт трупа.

Эммет снова закрыл глаза и начал слепо разворачиваться, считая, пока не оказался перед полками у окна.

— Тридцать шесть… тридцать семь… — не торопясь продолжал он. Потом слегка приоткрыл веки: — Сорок один… сорок два, — и глянул туда, где стояли книги и стереосистема. Пусто, с полки свисали только шнуры удлинителей.

«А что стояло здесь?.. а что тут было? — Он пытался вспомнить бывшее расположение вещей, поворачиваясь на каблуках и заглядывая в каждый угол. Свет слепил его, как стробоскоп. Скрутила вина. — Я, наверное, оставил дверь открытой. Это я оставил дверь открытой, — в бешенстве подумал он. — Я разобью стекло, чтобы выглядело так, будто они пролезли через окно. И никто не обвинит в этом меня». И тут он вспомнил, что живет один, и все украденные вещи принадлежали ему. Собака потерлась о его ноги.

— Полиция, — сказал Эммет, и собака завиляла хвостом.

Она хвостом ходила за Эмметом по квартире, пока он осматривал остальные комнаты. В спальне остался только матрас. Сама кровать исчезла вместе с постельным бельем. На полу, под стеной, где раньше висели карты, валялись черные, голубые и красные кнопки. Доску объявлений оторвали от стены, а коричневые обломки мягкой пробковой древесины, похожие на куски мяса, были разбросаны по полу.

На кухне собака с надеждой перевела взгляд от Эммета к мойке, но все полки были пусты. Исчезла даже вымытая посуда, которую Эммет поставил сушиться. В углу, где раньше стояли миски для животных, валялись только засохшие огрызки. Эммет открыл холодильник. На верхней полке стояла распухшая от влажности, покрытая инеем пачка пищевой соды.

Кота нигде не было видно. Эммет обыскал каждую комнату, открыл все чуланы и шкафы. В трещине шифоньера торчала открытка с видом Калифорнии, где когда-то жила бабушка. В чулане спальни, в углу, лежал рваный кроссовок без шнурка. Все остальные вещи, включая ботинки с деньгами, были украдены. В спальне матрас. На кухне холодильник. В столовой складной столик. В пустой спальне лежали нетронутыми стопки газет. Только спортивная полоса вчерашнего выпуска была развернута — видимо, кто-то задержался, чтобы проверить счет какого-то матча. Все остальное пропало.

Эммет остановился у лестницы в подвал.

— Я дома, — сказал он, надеясь, что кот выскочит оттуда и станет тереться о его ноги. Собственный голос отозвался эхом, словно в пещере.

Эммет боялся спускаться в подвал один. Что, если грабители, услышав, как он вернулся, спрятались там? Что, если они захватили кота в заложники и сейчас держат его за горло?

— В полицию, — повторил Эммет. Он подошел к стене, где раньше висел телефон, но сейчас там была только железная подставка, прикрученная к стене шурупами. Значит, он не сможет позвонить в полицию. Металлический шнур таксофона во дворе был аккуратно отрезан какими-то вандалами еще несколько месяцев назад, и никто его не заменил.

— Что же нам делать? — сказал он собаке. Они стояли рядом на крыльце. Эммет решил, что ничего не скажет брату, пока не разузнает наверняка, что случилось. Он увидел, что в спальне дома напротив горит свет. Там жила старуха, умирающая от рака. Эммет не посмел ее тревожить — возможно, она уже погрузилась в сон, свое единственное безболезненное состояние.

Он осмотрел ближайшие дома. Все были темны, кроме верхнего этажа 202-го. Наверное, Анита заработалась допоздна. Эммет подумал, что в этом городе можно найти миллион подозреваемых в краже. Накатила слабость. Это могли быть незнакомцы, или хозяин дома, решивший отомстить за неуплату, или миссис Дью с ее комитетом бдительности проследили за ним и забрались в дом, или Анита организовала против него тайный заговор. Но ему нужна была помощь, и у Аниты сейчас эту помощь легче всего получить. Если Эммет позвонит в дверь к незнакомым людям, они подумают, что он злоумышленник. Он запер собаку в квартире и перешел на другую сторону улицы.

Анита открыла дверь так быстро, словно ждала его.

Рубашка Эммета была в пятнах от пота. Он смущенно прикрыл их руками.

— Ого, привет, — удивленно, но не враждебно сказала Анита. На ней было то же самое платье, в котором Эммет видел ее недавно.

— Мне нужно позвонить.

— Позвонить? Услуга за молоток?

— Да. То есть нет. Всё украли.

— В смысле? Как так? Я ведь была у вас всего несколько часов назад.

— Всё, — снова сказал Эммет.

Она провела его в гостиную. Все двери были закрыты. Целую стену загораживала огромная красная японская ширма: летящий с гор водопад. Эммет увидел беспорядочно сваленные за ширмой коробки.

— Вечно у нас не хватает места, чтобы все распаковать, — сказала Анита. — Недостаток городской жизни. Вечно места не хватает. Но, боюсь, сейчас мне не стоило этого говорить.

— Все, что у меня осталось, — это свободное место, — сказал Эммет и набрал 911. — Меня ограбили, — сообщил он женщине, которая взяла трубку.

Возможно, голос его звучал слишком жалко, потому что она сразу поверила, что он не врет.

— Где ты живешь, голубчик? Как тебя зовут?

Эммет сказал все, что требовалось.