Молчаливая исповедь - Кэндис Адамс

— Да, я все еще здесь, — неторопливо ответил он. — Я преподаю рисование в средней школе.

— Неужели? Вот это да!

Лоретт ухватилась своими запачканными руками за колышки штакетника.

— Я помню, что ты всегда что-нибудь рисовал. И всегда говорил, что непременно станешь великим художником.

— Стараюсь. Много работаю. Пишу летом этюды. Мои работы даже выставлены в художественной галерее в Атланте.

Она удивленно подняла брови:

— Поздравляю! Это впечатляет.

Говард, застеснявшись, улыбнулся.

— Спасибо тебе.

Сейчас она вспомнила, как он странно подволакивал ноги, его вечно испуганный взгляд. Может, кое-что и изменилось в Говарде, но в остальном он был все тем же Малышом Джови, точно так же как Джефф был для нее отчасти интересным мужчиной, отчасти старым другом.

— Мне хотелось бы взглянуть на твои картины, — сказала она.

Было видно, что ее желание пришлось ему по душе.

— Приходи в любое время! Я живу всего в одном квартале отсюда, в старом доме Кроули. Моя студия — во дворе в небольшом сарае.

Они еще поболтали несколько минут. Глянув на кучу сорняков за ее спиной, он хмыкнул:

— Не буду больше тебя задерживать. Сражайся дальше. По-моему, именно о такой работе ты мечтала с детства.

Когда Говард ушел, Лоретт снова принялась за сорняки, но теперь она успокоилась и могла трезво осмыслить то, что случилось сегодня после полудня. Допустим, она позволила себе увлечься Джеффом. Это простительно. В конце концов, он красивый, сильный, настоящий мужчина, и он ей нравится. Но отныне придется проявлять большую осторожность и не позволять своей страсти выходить из берегов. Только друзьями — вот кем они с Джеффом отныне будут! Она рассеянно выдернула несколько растений салата и бросила их в одну кучу с сорняками. Обхватив руками занывшую поясницу, Лоретт медленно распрямилась.

Она неторопливо направилась к дому, чтобы принять горячую ванну и натереть мазью ноющие мышцы. Войдя в дом, Лоретт встретила дедушку, поднимавшегося из подвала. В руках у него была целая охапка консервных банок. Когда он увидел Лоретт, лицо его стало таким виноватым, что хоть пиши с него картину на сюжет покаяния. Дед бросил быстрый взгляд через свое костлявое плечо, словно оценивая возможность вновь скрыться в подвале, но Лоретт решительно пресекла его намерения.

— Для чего тебе эти банки? — строго спросила она.

Дед, который никогда в жизни никому не давал спуску, уже приготовился к открытому мятежу. Все его тело напряглось.

— Я взял их, чтобы выбросить.

Демонстрируя правдивость своих слов, он доковылял до мусорного ведра и бросил туда банки.

— Ну, теперь довольна? — спросил он, испытующе глядя на Лоретт.

— Боже мой! — Она пододвинула к себе стул с плетеной спинкой и резко опустилась на него. — Значит, ты завел себе новый перегонный аппарат? — Этот вопрос Лоретт задала чисто формально, она уже знала на него ответ.

— Черт возьми, то, чем я занимаюсь, — мое личное дело! — взбеленился старик.

— Но только в том случае, если ты занимаешься законным бизнесом, разве не так? А когда твоим занятием начинают интересоваться полиция штата, федеральное правительство, шериф, местная полиция и, вероятно, прочие правоохранительные органы, то это уже становится делом других. Подумай об этом!

Лоретт сильно устала, и ей не хотелось пререкаться с ним, но она отлично знала, что если закрыть глаза на проблему, она от этого не исчезнет.

Поэтому Лоретт упрямо продолжала:

— Послушай, я не знаю, сколько ты зарабатываешь на этом самогонном бизнесе, но все твои деньги не стоят и малой доли связанного с этим риска. У тебя могут быть очень большие, очень серьезные неприятности. Полиции уже известно, что кто-то в нашем округе занимается самогоном, и со временем они обнаружат твой аппарат и того, кто его обслуживает, — то есть тебя.

Старик стоял вытянувшись и выпятив челюсть, словно военный.

— Они его не найдут!

Она изумленно вытаращила на него глаза.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что он в таком месте, где его никто никогда не обнаружит.

— Неужели? — Вдруг ей в голову пришла лукавая мысль. С самой невинной улыбкой она спросила: — Ну и где же твой аппарат?

— Гм. Я тебе не скажу. Ты сразу побежишь туда по тропинке и разнесешь его на куски.

Она тут же ухватилась за его слова:

— Побежишь туда по тропинке! Значит, это где-то в горах. Это далеко от дома?

Он, оттянув подтяжки, намотал их на морщинистые пальцы.

— Может, там, а может, и в другом месте.

По блеску его глаз Лоретт поняла, что ему нравится эта игра в кошки-мышки. Зная его упрямство, она и не надеялась, что он скажет, где теперь прячет свой аппарат. Теперь ей придется заняться поисками самой, что, конечно, сделать будет очень непросто. Нужно будет подождать, когда он выйдет из дому, и пойти за ним следом — рано или поздно он сам приведет ее к месту, где находится аппарат. Дед все эти годы был еще достаточно бойким и проворным, но не до такой степени, чтобы забираться далеко в горы, поэтому логика подсказывала ей, что это дьявольское устройство находится где-то неподалеку.

— Почему ты сегодня так рано? — спросил дед.

Теперь, когда у нее созрел план действий, она позволила ему переменить тему разговора.

— Да, ты прав. Сегодня я вернулась рановато, — сказала она, растирая ноющую поясницу.

— Почему?

— Это длинная история.

Заметив, как она растирает спину, старик нахмурил свои белые, словно жирные гусеницы, брови.

— Ты что, ушиблась на работе?

— Нет, я пропалывала сорняки в саду. — Но он по-прежнему подозрительно косился на нее, и тогда она решила объяснить свои действия: — Мне нужно было дать выход своей энергии, ведь работа у меня сидячая.

Он фыркнул:

— Мне вообще непонятно, почему ты работаешь в полицейском участке! Ведь ты приехала сюда отдохнуть!

— Я там просто помогаю, — неопределенно ответила она.

— А по-моему, ты просто втрескалась в этого парня, в Мюррея, скажешь нет?

— Ты про Джеффа? — спросила Лоретт с такой беспечностью, которая совсем не соответствовала ее состоянию, — сердце ее при упоминании его имени учащенно забилось.

— Про него.

Она пожала плечами.

— Просто мы вместе работаем, и все. Во всяком случае, мы еще не назначали друг другу свиданий.

Естественно, она даже не упомянула о том, что произошло в горах сегодня после полудня: дедушка был слишком стар, чтобы приветствовать браки под ракитовым кустом.

Он одобрительно кивнул.

— Вот и славно. Я не хочу, чтобы возле моего дома ошивался полицейский, даже если он вздумал приударить за тобой.