Близнецoвoе Пламя (СИ) - "Моона"

Служанка забрала грязную посуду.

Слезливое настроение зашло так далеко, что пора было достать платок. Отец, буркнув «Я в кабинет», ушёл со свитком под мышкой. «Как и всегда».

Тело беззвучно вздрагивало, слёзы застилали глаза. Мать пила сок и увлечённо рассматривала, как свет от окна ложится на белую штукатурку. «Я не выбирала это. Я не выбирала это».

— Я не выбирала это.

Мать обернулась, поднялась со своей кушетки и подсела.

— Я знаю, — её пальцы казались холодными.

Тишина.

— Иногда, — слёзы размазывали по щекам, — я хочу быть как все. Не видеть странные вещи, не думать о том, существуют ли они на самом деле. Жить тут, на парящих островах, в безопасности, всю жизнь.

— Ты сможешь. Однажды ты обязательно выздоровеешь, и мы заживём нормально.

Кивок. Виноградный сок выпили до дна. Мать отошла и вернулась с пузырьком настойки в руках. Платок успел промокнуть насквозь, пока матушка отсчитывала капли лечебной жижи. Она поднесла ложку. На мгновение внутри зажегся протест, но тут же потух. Лекарство было горьким.

***

Пергамент переливался неровными отсветами от масляной лампы.

«Дорогие мама и папа,

Наверно, вы сейчас очень напуганы и взволнованы, но прошу дочитать это письмо до конца, прежде чем действовать.

Вы всегда говорили, что желаете мне быть счастливой. Но я не могу исполнить ваше желание, пока общество считает меня полоумной. И так же я не могу притворяться, что видения меня не беспокоят. Но пока я остаюсь в Теосе, ничего не изменится.

Единственным выходом для меня будет доказать существование всего, что я видела. А для этого мне придётся отправиться в путешествие. Я осознаю всю опасность моей затеи, поэтому хочу сказать ещё раз, что я вас люблю, даже если иногда вы в этом сомневаетесь. Приложу все усилия, чтобы вернуться невредимой»

Стилус снова коснулся бумаги, выводя чуть пониже основного текста: «Прошу поливать мои растения».

Из рукава достали обруч: три золотых ромба, центральный побольше, боковые — внахлёст. Этот триплет был пустым. Только отверстие посередине говорило о том, что владелец из Парящей Прерии. Получить триплет значило стать полноправным гражданином Теосийской Империи, по традиции обруч вручали родители на рассвете. «Но я не могу ждать до рассвета».

Часовой колокол звонил двенадцать.

— С Днём рождения, Мэл, — огонёк лампы задули.

***

В ушах свистел ветер, грифон послушно держал курс на портовый город Мерон, полумесяц Эфира наблюдал сверху. Пункта назначения не было ни на одной карте, но сердце тянуло на юго-запад. И, что бы ни говорили о ней в обществе, Мэл знала, что её компас прав. Она уже воображала, как кинет на стол кошели с золотом, арендует небольшой кораблик, наймёт такого же безумного боцмана и будет рассекать волны, загоняя воздушные потоки в паруса.

Холодных ветер пробрал до дрожи. Мэл обернулась. За спиной черным полотном тянулись грозовые тучи, они набухли от воды и выжидали момент, чтобы хлестнуть воздух молнией.

«Опять синоптики прогадали» — Мэл мысленно добавила пару совсем не достойных слов и наподдала Мышу по бокам. Они вступили в гонку с пасмурным небом.

Неизвестно, как долго они летели, когда за спиной ударила молния. «Один, два, три, четыре…». Мышь проехался по ушам писком, брыкался и тянул повод. Только Мэл вернула себе контроль — гром прокатился над головой и растаял впереди. В нос ударил запах озона. «Нужно срочно снижаться и искать укрытие».

Белые стрелы выпускали всё чаще и чаще, приводя грифона в истерику. Внутри клокотало глухое раздражение. Их снижение местами походило на падение, но всё ещё могло закончиться хорошо.

Вспыхнуло белым. В заложенных ушах звенела тишина. Чернота мигала перед глазами. Мир развернулся, потерял опору и медленно переворачивался с ног на голову. На лицо упали холодные капли дождя. «Лети!» — и четыре крыла засияли за спиной.

Перекрёстный ветер сдувал и закручивал так, что непонятно было, где верх, а где низ. Мэл боролась со стихией чуть больше, чем вечность, но не могла хотя бы выровняться в воздухе. Тяжесть за спиной исчезла. «Целый год переписывания книг, чтобы скопить всё это золото…» — а внутри не отозвалось ничего, кроме усталости.

Мэл просто отдалась на растерзание ветру. И когда он наигрался, то выкинул её, как надоевшую тряпичную куклу. Было больно.

Комментарий к Пролог

Потом вы поймёте, почему целые сцены в курсиве, и будете орать

========== Глава 1 ==========

Комментарий к Глава 1

TW: убийства, кровь, упоминание изнасилования

«Пожалуй, это мой худший день рождения из всех восемнадцати» — если бы левая рука не была сломана, Мэл бы себе поаплодировала. Вдобавок согнуть колени или пошевелить пальцами ног не выходило даже через боль.

В пустыне прохладное утро, подёрнутое сиреневой дымкой, заканчивалось очень быстро. Красные барханы нагревались, и Мэл чувствовала, как солнце ластится к триплету у неё на лбу. А раскалённый кусок металла на лице не сделает её день лучше.

Херувимка с трудом развязала узел в волосах и вытянула из косы ленты. «Лучше никому не знать, что я из Парящей Прерии» — она убрала обруч за пазуху. «Родители должны были уже спуститься за подарком» — Мэл прикусила губу. На грудь будто положили камень. Тягучее чувство изводило. «Знала бы, что всё так закончится — написала бы им что-нибудь другое» — Мэл зажмурилась. Никаких сомнений, что это конец, у неё не было.

Она повернула голову, затылок тут же взныл. В поле зрения было лишь море песка с волнами барханов. И не было её вещей. Херувимка уронила голову обратно и скривилась, не то от боли, не то от досады. Хотелось крикнуть или швырнуть что-нибудь. Мэл сделала глубокий вдох и выдох, горячий воздух обдал лицо.

«Остаётся только надеяться, что кто-то заметит меня и поможет. Ну или пожалеет и придушит на месте» — подумала она. Вокруг не было никаких признаков людей. — «Бедуинки едва ли тут появляются. Хотя, если уж выбирать, кого встретить в моём состоянии — они стали бы настоящим подарком».

За ближайшим барханом послышалось шебуршание. Песчинки уплотнялись, а потом скатывались по склону, уплотнялись и скатывались. Шаги остановились, идущий шумно втянул воздух. И это был не человек.

На границе рыжего и голубого показались два круглых уха, песочная шкура, лоб в пятнах. Львиная морда уставилась прямо на Мэл, ещё раз втянула воздух широким носом, выдохнула, лениво моргнула. Песчинки под полосатой лапой уплотнились и скатились на девушку. Лигр спустился к Мэл.

Сердце колотилось, как у загнанного кролика. Большая кошка водила носом по её волосам. Мэл зажмурилась. Дыхание лигра опаляло лицо, шею, кисти, у него неприятно пахло из пасти. Секунды растягивались в вечность.

Лигр отдалился, шаги посыпались обратно к подветренному склону. Когда херувимка открыла глаза, полосатый хвост скрылся за линией горизонта. В голове крутилась одна мысль: она осталась жива. Зверь её не съел. Мэл может дышать, думать и шевелить одной рукой. У неё есть фляга воды. Она может управлять ветрами. И она постарается выжить.

Тень от бархана укорачивалась, а припекало всё сильнее. «Нужно потерпеть, пока солнце не перевалит за середину» — настраивала себя Мэл, — «потом станет легче». Хотелось спрятать лицо от назойливых лучей, которые будто поджаривали его на кипящем масле. Песок оставался прохладным только под Мэл, и херувимка будто лежала среди миллиардов маленьких искр. Иногда пробегал заблудший ветерок, и Мэл ловила его за хвост. Поток воздуха обдувал тело, а затем жар снова ненасытно припадал к нему.

На висках скопился пот, и корни волос намокли. Мэл уже прокляла лётный костюм из плотной ткани и нижние одежды с длинными рукавами. Она ощущала себя невероятно грязной, липкой и вонючей.

Послышался знакомый шум, но на этот раз будто преумноженный. «Лигр решил привести весь прайд? Им придется постараться, чтобы урвать кусочек: мяса тут не очень много». Но пальцы похолодели, а сердце стучало как часовой колокол.