И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

Мартин вскочил со стула.

– Может и так! – яростно крикнул он. – Но я хотя бы не унижаюсь перед Хозяином и не провожу исследования трупов детей ради мнимых медицинских открытий!

– Да как ты смеешь, неблагодарный щенок! – проревел Герман и кинул в Мартина еще не до конца опустошенную чашку с кофе. Чашка, к счастью, в Мартина не попала, однако все же разбилась о стену.

– Смею, отец, смею! – продолжал гневно кричать Мартин. – Я до сих пор внутренне презираю тебя за то, что ты, когда моя матушка захворала, не стал ее лечить, хотя мог, а взял ее и меня в цирк «Парадиз», где она умерла от обыкновенной простуды, которая из-за тебя и твоего бессердечия развилась до воспаления и горячки! Я с уверенностью могу тебя назвать ее убийцей, отец!

На лице Германа изобразилась гримаса ужасающего изумления. Рот широко раскрылся, а глаза буквально выпучились от напряжения. Звериный гнев охватил все его существо, весь организм оказался во власти страшного инстинкта. Казалось, вот-вот он сорвется, и буря невообразимой силы уничтожит все, что встретит на своем пути. На лице насыщенного томатного цвета проступили прожилки, сдерживаться не было сил. Как только Мартин, напуганный до полусмерти, попытался сдвинуться с места, Герман бросился на него и настолько стремительно настиг, что тот не успел даже опомниться, как оказался придавлен к небольшому столику. Не контролируя своих действий, отец стал душить сына. Мартин, ощущая чудовищную боль, мог в этот момент вглядеться в глаза обезумевшего от ярости человека: они были пустыми и полными всевозможных эмоций одновременно. «Почти такие же, как у Хозяина…» – подумал Мартин. Лишь когда лицо Мартина стало покрываться потом и синеть от нехватки кислорода, Герман опомнился и вмиг отпустил захват. Мартин начал неистово хватать воздух и кашлять.

Вдруг Герман схватил его за ворот облегающей рубашки и сказал хрипло и почти без эмоций:

– Никогда…никогда я не считал тебя по-настоящему своим сыном…ты слишком на меня не похож…

На что Мартин, используя все возможные силы, слабо ему ответил:

– А я никогда не считал тебя своим отцом…

После этого Герман отпустил его и отошел к своему креслу, в которое упал почти без сил. Мартин, немного восстановившись, сумел подняться на ноги.

– Убирайся к своему цыганскому отродью и не высовывайся, – произнес Герман и взял газету.

Мартин ничего не ответил. Он бросил на отца беглый взгляд, после чего медленно покинул вагон. Он вышел не на перрон, а прошел через вагон Моррейна (которого, к большому облегчению для Мартина, не было на месте) к себе. По пути на выступах ему повстречался Юби, радостный и веселый. Увидев державшегося за шею Мартина, он сразу помрачнел.

– Что с тобой? – спросил Юби. – Ты упал, ударился?

– Не волнуйся за меня, – ответил Мартин и слабо улыбнулся. – Я вижу, тебе удалось помириться с Жаном?

Юби снова расплылся в улыбке.

– Да! – подтвердил он резво. – Мы условились вечером вместе порепетировать и сходить в библиотеку месье Леви. Говорят, там есть много интересных книг о походе Наполеона I на Россию, мы хотим найти эти книги.

– Зачем же вы хотите прочесть их?

– Петр Дубов нам рассказал, что его отец принимал участие в той кампании и даже гнал великого дядю нынешнего императора до польской границы! Нам стало интересно про это почитать!

– Ну что же, молодцы! – сквозь слабый смех сказал Мартин и похлопал Юби по макушке. – Теперь извини меня, мне нужно немного отдохнуть.

– Конечно! Я пойду пока в ресторан, куплю чашку горячего чая, а то кофе уже надоел!

На этом они разошлись. Как только Юби оказался далеко, Мартин ощутил, как по его щекам потекли слезы.

Глава XVII

Из Вьерзона «Гора» выехала ближе к вечеру 28 марта. Необходимо было не позднее утра 30 марта расположиться в специально отведенной ярмарочной долине Тура, так что Роже поручил разогнать поезд до 70 миль в час. Как только город оказался позади, вокруг раскинулись потрясающие виды долины Луары. Если кто-нибудь вам говорил, что сердце Франции – это Париж, то в ответ просто рассмейтесь на эти слова. Настоящее сердце Франции – долина Луары. Совершенно не такая, как в Невере или Бургундии, эта местность поражает своими природными чудесами. Здесь не встретите вы высоких гор или болотистых низин, не встретите бескрайних прерий или величественных водопадов. Но невероятный облик пейзажа будто сложен был гениальным художником в лице самого Господа. Взгляд окидывает окрестности на много километров, но дальние холмы, шпили романских соборов, которые голубеют у горизонта леса, окутаны нежной дымкой. Луарские виноградники по своим масштабам не уступают бордосским или бургундским. Рыба, плещущаяся в водах реки, по мнению французов, самая большая и самая вкусная. А леса, расположенные в непосредственной близости от виноградников и берегов рек, благодаря бережному отношению людей к природе, до сих пор практически нетронуты и служат домом для огромного количества дичи. Именно в той части долины, которую сейчас проезжала «Гора», расположены знаменитые замки, построенные в Средние века французскими королями и вельможами. Нет смысла описывать их великолепие – не хватит и миллиона слов. Захотите – сами посетите, благо, замки неподвижно стоят на своих местах, окруженные садами и парками, уже сотни и сотни лет, будто заснувши. Царство спокойствия и блаженства – так можно описать долину Луары всего тремя словами. Но на этом не заканчиваются прекрасные качества этого красочного места. По праву сердцу Франции принадлежит честь обладания самым чистым национальным языком во всей империи. Местные жители разговаривают с таким изяществом и с такой легкостью, что невольно хочется оказаться их соседом навсегда, чтобы вести бесконечные разговоры о простом, не о великом: о вине, пастбищах, лесах и огромной реке. Ведь настоящая чистота языка заключается не в описании чего-то великого и масштабного, а как раз наоборот – в умении красиво описывать самые обыкновенные моменты жизни общества и людей, его формирующих. Недаром именно в столице долины, городе Туре, родился в 1799 году один из величайших французских писателей – Оноре де Бальзак, подаривший миру многотомный литературный труд – свою «Человеческую комедию».

Время течет по-особенному в долине Луары, словно оно диктуется самой рекой, которая единолично определяет весь облик своего окружения. Многие циркачи, в особенности девушки и дети, часами безотрывно наблюдали за пейзажем из окон. К ним присоединился и Омар: никогда в жизни не видел он такого изобилия зелени и изумлялся, когда смотрел на бескрайние леса или маленькие деревушки, встречавшиеся на пути следования