Манипулирование словом в средствах массовой информации - Анна Данилова

Свобода

На анализируемом в данной работе материале прослеживается, что концепт свободы во многом связан с той страной, которую он описывает. Так, схожие действия двух стран могут быть истолкованы диаметрально противоположным способом, следовательно свобода действовать определенным образом есть не у всех государств. США в борьбе с терроризмом могут бомбить независимое государство Афганистан, в то время как лица, подозреваемые или открыто говорящие о своей причастности к терактам в России, могут оставаться в Европе на свободе.

Толерантность

Толерантность предполагает уважение к национальным традициям и обычаям других народов, но западные СМИ нередко негативно оценивают культуру многих стран как не соответствующую западной — европейской или американской.

Las dos grandes capitales americanas… quintaencian los poderes dei orden civilisasdo de este planeta{188} (исп.). — Две крупнейшие американские столицы — средоточие сил цивилизованного строя нашей планеты.

La superioridad de los progresos intelectuales de los sociedades mas desarolladas{189} (исп.). — Превосходство интеллектуального прогресса наиболее развитых стран.

Понятие «третьего мира», принятое в западном обществе для обозначения стран незападного пути развития, по мнению многих исследователей, является дискуссионным и не свидетельствует о толерантности и уважении к народам этих стран: богатство «развитых» стран находится в прямой зависимости от бедности стран «малоразвитых». К примеру, М. Паренти пишет, что те страны, которые называются «слабо развитыми», на самом деле просто чрезмерно истощены: основная часть их огромных природных богатств была «поглощена» Западом{190}.

Терроризм

Слово «терроризм» особенно часто стало употребляться в СМИ после событий 11 сентября 2001 г.

Treating this terrorism as an international crime would give much needed legitimacy to the proportionate use of US force to bring the prime suspect to justice{191} (англ.). — Признание терроризма международным преступлением даст США законное основание призвать главного подозреваемого к ответу.

Terrorism against our nation will not stand{192} (англ.). — Терроризм, направленный против нашей страны, не пройдет.

The only way to defeat terrorism as a threat to our way of life is to stop it, eliminate it and destroy it where it grows{193} (англ.). — Единственный путь победить терроризм как угрозу нашему образу жизни — остановить его, устранить его и уничтожить его там, где он берет свое начало.

Global terrorism is a common enemy and threat against our countries{194} (англ.). — Мировой терроризм — общий враг наших стран и общая угроза.

We share the belief that terrorism is a cancer on the human condition, and we intend to oppose it wherever it is{195} (англ.). — Мы разделяем мнение, что терроризм — рак на теле человечества, и мы будем противостоять ему где бы то ни было.

La Administration insiste en que la batalla es contra el terrorismo у no contra la gente de Ajganistdn{196} (исп.). — Администрация настаивает на том, что битва ведется против терроризма, а не против народа Афганистана.

В печати появляются экспрессивные неологизмы. Es tambien el primer acto de hiperterrorismo de la era de la informacion global{197} (исп.). — Это также первый акт гипертерроризма эпохи глобальной информации.

В данном случае несоответствие сигнификата и денотата показать не сложно. Статистические исследования свидетельствуют о том, что динамика международного терроризма не соответствует динамике его освещения. Например, в 2001 г. количество статей о терроризме в СМИ в 63 раза превысило показатели предыдущих 20 лет, однако число жертв терактов составило 4655 человек против 6454 в 1995 г. или 6694 в 1998 г. (см. рис. 1){198}.

Важно также отметить, что в СМИ слова «терроризм» и «террорист» приобретают новую сочетаемость, или коллокацию: они широко применяются только в контекстах, где речь идет об угрозах в адрес США. Вместе с тем авторы статей о захвате заложников в Москве в октябре 2002 г. предпочитали употреблять слово «чеченцы», хотя информация о национальности захватчиков на момент публикации статей не подтверждалась или опровергалась российской стороной.

Так, например, в статьях газеты «The New York Times»{199} слово «террористы» авторы употребили лишь один раз, а слово «чеченцы» — 12. Так же широко употреблялись слова «rebels» и «guerillas» — («повстанцы»), имеющие совершенно иные, чем слово «террористы», нередко положительные коннотации.

Рис. 1.

Поскольку частотность употребления слова «терроризм» в СМИ не соответствует реальной международной обстановке, несомненно, что западные политики и журналисты под «терроризмом» понимают преимущественно террористические акты, направленные против интересов западноевропейских стран и США. В случае терактов другой территориальной и национальной направленности высоко ассоциативное слово «терроризм» заменяется другими словами.

Таким образом, очевидно, что путем разрыва сигнификата и денотата создаются манипуляционные слова, которые автоматически используются для именования определенного ряда явлений, причем сигнификат может не соответствовать денотату.

§ 9. Метафора

Метафора, задействующая в первую очередь механизм ассоциативного мышления реципиента, позволяет достичь значительной экономии интеллектуальных усилий. Она рождает устойчивый образ, возникающий в сознании всякий раз при появлении ассоциирующегося с ним слова. Исследователи Дж. Лакофф и М. Джонсон отмечали, что для большинства людей метафора является инструментом поэтического воображения — явлением, присущим высокому языку. Как всякий поэтический образ, метафора замедляет процесс ее рационального осмысления реципиентом.

Мы обратимся к тем метафорам, которые еще не стали застывшими фразеологизмами и отличаются экспрессией и эмоциональностью.

Смысл употребления метафоры в манипуляционных целях сводится к подмене рационального обоснования суждения иррациональным, а также аргументом к авторитету, имеющим формальные признаки выражения общеизвестного факта или непреложной истины.

Например, в своем обращении к американцам в разгар бомбардировок Сербии Билл Клинтон сказал следующее: «Sometimes you have to fight in order to end the fighting»{200} (англ.). — Иногда, чтобы остановить драку, приходится драться самому.

В этой метафоре автор апеллирует к личному опыту слушателей, логический акцент ставится на универсальную истинность высказывания, звучащего как предписание единственно правильных действий. Эта дидактичность достигается употреблением глагола во 2-ом лице (в переводе — неопределенно-личной конструкции), имеющего в данном контексте обобщенное значение и значение наречия, также подчеркивающего универсальность действия. Этот новообразованный афоризм действительно представляет собой аллюзию к известным поговоркам:

«If you want peace, be prepared for war» (англ.), или «Si vis pacem, para bellum» (лат.) — «Кто хочет мира, должен готовиться к войне»; «Duobus certantibus tertius gaudet» (лат.) — «Когда двое дерутся, третий радуется». В высказывании Клинтона сохраняется гомологичная синтаксическая модель и лексика. Далее в сознании слушателя возникает образ жестокой драки (the fighting), преступления, в которое вмешивается тот, кто ее остановит и всех рассудит, в данном случае в роли такого «благодетеля-супермена» выступают США — данная метафорическая модель уже была разобрана выше. Импликация предложения содержит в себе значение результативности действия: посредством «fight» будет, несомненно, устранен «fighting», то есть проводится параллель со стереотипом, с общим местом: цель оправдывает средства.

Однако эта импликация не является очевидно мотивированной экстралингвистической реальностью: если «fight» приносит новые жертвы среди мирного населения и разрушения, а также не гарантирует завершение конфликта, то едва ли подобная ситуация может быть именована «прекращением драки». Употребление в данном случае неопределенно-личной конструкции — «you have to fight» — приводит к тому, что реципиент чувствует себя причастным к восстановлению справедливости, ощущает себя героем, спасающим мир от неминуемой гибели.

Используемый модальный глагол «have to», выражающий долженствование, мотивированное внешними обстоятельствами, снимает каузацию действия с субъекта действия. Истинность данного утверждения не верифицируется на экстралингвистическом уровне: ввязывание в драку нового лица вряд ли приведет к ее прекращению.

Bush said the effort is expensive, but worth it. «While the price of freedom and security is high, it is never too high, he said»{201} (англ.). — Буш сказал, что усилия велики, но они стоят того. «Цена за свободу и безопасность высока, но она никогда не бывает слишком высока», — сказал он.

Новообразованный метафорический афоризм претендует на то, чтобы выступать в роли универсальной истины, однако, по сути, он реализует риторический прием предвосхищения аргумента — в качестве обоснования используется суждение, само требующее доказательства. Суждение «цена за свободу никогда не бывает слишком высока» является, очевидно, верным не для всех ситуаций (например, если из тюрьмы убегает преступник, убивая при побеге несколько десятков охранников, то данная метафора в подобной ситуации неприменима), следовательно, универсализирующее наречие «никогда» употреблено неверно, что приводит к ложности суждения в целом.