Печать Соломона - Рик Янси

Мужчина расстроенно тряхнул головой, и его волосы на секунду превратились в белый торнадо.

Он избавился от наушника и передал его Абигейл:

– Забери эту чертову штуку, Смит. Я до смерти устал от политиков!

Потом он подошел к моей койке и улыбнулся, глядя на меня сверху вниз. Тут ему было далеко до Абигейл Смит. Зубы у него не были ни белыми, ни ровными.

– Альфред, это Франсуа Меривезер, – сказала она. – Директор АМПНА.

– Я – Альфред Кропп.

– Я знаю, кто ты. И рад, что и ты это знаешь. Прямо от сердца отлегло.

– Это практически все, что мне известно.

– По одному шажочку, Альфред! По одному шажочку! Как съесть слона? По кусочку!

– А что там случилось с погодой? – поинтересовался я.

– Они накрыли землю саваном, – ответил Оп-девять.

– Девятый, тебе обязательно постоянно быть таким мрачным? Накрыли саваном! У меня сердце сжимается, когда я с тобой общаюсь. Столько меланхолии!

– Постараюсь повеселеть, директор.

– Одним старанием веселее не станешь, Девятый. Ты только взгляни на этих клоунов из преисподней. Итак, Альфред, вот мы и познакомились. Ты в безопасности, но пока еще не совсем в форме. Однако доктор заверил меня, что мы можем рассчитывать на твое полное выздоровление. Если тебе что-нибудь нужно – не стесняйся, сразу скажи. Все, что душа пожелает. Вот сейчас ты чего-нибудь хочешь?

– Да, я хочу маму. Я хочу мою маму.

Меривезер посмотрел на Абигейл Смит, и та лишь пожала плечами.

– Вы же сказали – все, что душа пожелает, – напомнил я.

– Боюсь, мамы у нас только что закончились. Но может, ты хочешь чего-нибудь вкусного? Ты что больше всего любишь? Пиццу? Гамбургеры? Может, тако? Или мороженое? Ты какое любишь?

– Не хочу я вашего дурацкого мороженого! Я домой хочу!

Я снова был близок к истерике.

– Альфред… – обратилась ко мне доктор Смит, но громкий зуммер не дал ей договорить.

Из невидимого динамика раздался мужской голос:

– Директор Меривезер, я думаю, вам лучше спуститься сюда.

– Куда – сюда? – переспросил Меривезер.

– В морг.

Меривезер переглянулся с Абигейл Смит и Оп-девять.

– А это не может подождать?

– Вряд ли. И хорошо бы привести с собой Кроппа.

– Привести Кроппа?

– Обязательно приведите Кроппа.

– Я не уверен, что готов к посещению морга, – признался я.

– Жду вас внизу, – сказал как отрезал Меривезер и спешно вышел из комнаты.

Оп-девять и Абигейл Смит отвязали меня от койки и помогли встать. Острая боль пронзила ногу, у меня подогнулось колено. Не подхвати меня Оп-девять, я бы точно грохнулся на пол.

– Что у меня с ногой?

– Тебя подстрелили.

– Подстрелили? А с рукой? С рукой что?

– То же самое.

– Два раза ранили?

Оп-девять кивнул. Мы поспешили по коридору к лифту в конце холла. Стены из шлакоблоков были желто-зеленого цвета, а пол – серый. Абигейл Смит поддерживала меня с одного бока, Оп-девять – с другого.

– А из чего стреляют демоны?

– Тебя подстрелили не демоны, а бедуины.

Абигейл нажала кнопку «вниз».

– Бедуины! А они-то что против меня имеют?

– Ничего.

– Значит, ни за что ни про что?

Двери лифта открылись, меня завели внутрь, я прислонился к стене и перевел дух. Абигейл нажала на кнопку «LL-24»[16]. Лифт пошел вниз.

– Они стреляли в тебя, потому что так им приказал их хозяин, – объяснил Оп-девять.

– Хозяин? То есть демон?

– Гиена.

– Какая-то гиена приказала бедуинам стрелять в меня?

– Все гораздо сложнее.

– Куда больше-то?

Абигейл кашлянула.

Двери лифта открылись, и мы сразу очутились в просторном помещении. Пол был металлический, а вдоль одной из стен тянулся ряд камер, похожих на морозильные.

Директор Меривезер был уже там, и с ним стоял парень в белом халате – тот, который меня осматривал. Меривезер подозвал нас взмахом руки и прижал к губам палец, а потом указал им же на камеры.

Одна из камер была открыта, и кто-то уже выкатил из нее полку с трупом в мешке. Мешок наполовину лежал, а наполовину стоял торчком, как будто тот, кто в нем находился, вдруг взял и сел.

– Что это? – шепотом спросила Абигейл, явно не понимая, как такое возможно.

– Слушайте! – тоже шепотом ответил ей доктор в белом халате.

Сперва я ничего не услышал, но через секунду до меня долетело какое-то шипение. А еще через две оно стало отчетливее, и я разобрал одно слово.

Не слово – имя.

Кропп.

– Я пришел подготовить тело ко вскрытию, и вот пожалуйста, – дрожащим голосом произнес доктор.

И снова, только теперь уже громче:

– Кропп!

– Откройте мешок! – приказал Оп-девять.

– Вы шутите? – хором спросили доктор и Меривезер.

– Откройте мешок!

– Послушайте, – сказал доктор, – я человек штатский, работаю по контракту… Я не оперативник. У меня семья, жена, дети…

– Откройте мешок!

– Делайте, как он говорит, – сказал Меривезер.

Доктор закусил губу, но подчинился. Он подошел к выдвинутой из морозильной камеры полке и медленно, снизу вверх расстегнул застежку-молнию. Мешок упал, сложившись у трупа на поясе. Доктор отскочил.

Первым, на что я обратил внимание, была мускулатура покойника. Он был накачан, как Шварценеггер. Вторым стала дыра, зияющая в груди. А третьим то, что у него не было глаз.

Губы мертвеца едва шевелились, но говорил точно он. Он снова прошипел:

– Кропп.

– Да, – громко произнес Оп-девять. – Он пришел. Кропп здесь.

– Альфред Кропп, – прошипел покойник.

Парень был волосат, его мертвенно-бледная кожа резко контрастировала с жесткими черными волосами.

Оп-девять легонько подтолкнул меня, и я брякнул:

– Да, я здесь.

– Мы тебя знаем.

У меня подогнулись колени, но вовсе не потому, почему отказывали в моей уютной, надежной комнатке. Я крепко вцепился в руку Оп-девять.

– А ты теперь знаешь нас.

Я узнал этот голос. Я слышал его, казалось, тысячи лет назад, и вот теперь, когда он зазвучал, ко мне вернулось все, что я забыл. Тесная спальня в доме Таттлов; Майк тащит меня через разбитое окно; Эшли верхом на белом коне спасает меня от Майка; «Пандора»; мы мчимся через пустыню, чтобы найти Майка до того, как он освободит адские орды… Я вспомнил все, что было до того самого момента, когда я заглянул в глаза демона. А дальше – бездонная яма, черная дыра; я прыгаю через нее и оказываюсь в этом морге в недрах штаб-квартиры АМПНА, и демон говорит со мной устами покойника.

– Чего ты хочешь, о Великий и Всемогущий Король? – осведомился Оп-девять.

Покойник пошевелил губами, но я не услышал ни звука. Тогда директор Меривезер наклонился ко мне и шепнул на ухо:

– Может, ты его спросишь, Альфред?

– Я?

Меривезер кивнул Оп-девять, и тот, тоже мне на ухо, повторил свой вопрос.

– Чего ты хочешь, о Великий и Всемогущий Король? – дрожащим голосом спросил я.

– Печать.

– Но разве Печать не у тебя? – шепотом подсказал мне Оп-девять.

– Но разве Печать не у тебя? – повторил я.

– Мне нужна Малая Печать, Альфред Кропп. Чаша нашего заточения. Принеси ее нам, последний сын Ланселота.

– О Мудрейший и Прекраснейший… – шепнул Оп-девять.

– О Мудрейший и Прекраснейший, – эхом отозвался я.

– …мы не владеем Святой Чашей.

– Не владеем? – переспросил я, испытав шок, а Оп-девять мотнул головой в сторону покойника, как бы приказывая: «Не со мной, с мертвецом говори!»

Я откашлялся и обратился к покойнику:

– Мы… э-э… у нас ее нет.

И тут помещение морга затопил жуткий визг, как будто кто-то на полной скорости ударил по тормозам. Труп на выдвинутой полке резко вытянул шею. Из пустых глазниц метнулись черные тени.

Потом он запрокинул голову, и дикий вопль перешел в тихое шипение.

Я заглянул в его пустые глазницы, и тьма накрыла меня, как прибой – маленького ребенка. Она была тяжелой, я слышал детский плач и вопли миллионов людей, стенающих от страха и голода. Я увидел трупы. Сваленные в кучи, как высушенные кукурузные стебли, тела бесконечными рядами уходили вдаль под густыми осенними тучами. Еще я узрел руины городов. Люди сновали между дымящимися домами, их одежда затвердела от грязи и пепла, стекла из разбитых окон хрустели у них под ногами.

Земля лишилась зеленого покрова и всех красок жизни, а там, где когда-то текли реки, копошились в густой жиже бледные безымянные существа. И над всем этим повис насыщенный, сладковатый запах смерти.

– Альфред! – позвал меня Оп-девять откуда-то издалека. – Альфред, что ты видишь?

Я открыл рот, но издал только лишь слабое эхо шипения, которое срывалось с посиневших губ Карла.

– Принеси Печать, Альфред Кропп, – снова прошептал покойник.

После этого он перевалился через край, шмякнулся с тошнотворным звуком на пол и замер.

Оп-девять шагнул к трупу, нагнулся и всмотрелся в его лицо. Рука Карла вдруг резко поднялась и схватила Оп-девять за горло. Тот пытался высвободиться, но хватка у покойника была крепкой. Эбби с доктором бросились на помощь. Они разгибали пальцы мертвеца, пока те вдруг не расслабились.