Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур - Евгений Черных

Рис. 4.4. Вверху: так выглядели руины Каракорума в 1979 г. Внизу: Каракорум уже в первые годы XXI века – после начала реконструкции, вместе со знаменитой, высеченной в XIII столетии китайскими скульпторами и сохранившейся до наших дней каменной черепахой

В 1252 году францисканский монах фламандец Гийом де Рубрук «со товарищи» – братом Бартоломео из Кремоны и братом Андреем Лонжюмо – по поручению уже многократно упоминавшегося в книге Людовика IX отправляется в дальнее восточное странствие. Первым пунктом их остановки стал Константинополь, где они провели целый год. Затем в 1253 году Рубрук вместе со спутниками попадает в Золотую Орду, а затем уже зимой достигает Каракорума, – официальной столицы властителя монголов Менгу-хана или же Мунке (заметим при этом, что в своей столице степные владыки засиживаться особо не любили). Рубрука же этот «столичный град» крайне удивил своими жалкими размерами: «… за исключением дворца, он уступает даже пригороду святого Дионисия, а монастырь святого Дионисия стоит вдесятеро больше, чем этот дворец» [Бичурин 2005: 347].

Менгу-хан оказался сравнительно приветливым и не чинил никаких препятствий посланцам Запада. Вообще же Рубрука, равно как и других путешественников, в монгольских ставках не могло не охватывать крайнее удивление при столь явных признаках поразительной веротерпимости у степных завоевателей. В Каракоруме, писал он, «…находятся двенадцать кумирен различных народов, две мечети… и одна христианская церковь». Такого надругательства над истинной верой в католическом мире, конечно же, трудно было бы даже представить. На фоне этой религиозной толерантности дикое впечатление производит даже сегодня неистовая злоба, кипевшая между представителями двух соперничающих между собой главных религий Запада. Рубрук рассказывал, что христианский монах поднес брату Менгу-хана «….Арабукхе [Арик-Буке] свои плоды, которые тот принял; рядом с ним сидели два вельможи из двора самого хана, сарацины. Арабукха, зная про вражду, существующую между христианами и сарацинами, спросил у монаха, знает ли он упомянутых сарацин. Тот ответил: «Знаю, потому что они собаки; зачем держишь ты их возле себя?» Те возразили: «Зачем ты говоришь нам обидные речи, тогда как мы не говорим тебе никаких?» Монах сказал им: «Я говорю правду, и вы, и Магомет ваш – презренные псы». Тогда они начали отвечать богохульствами на Христа…» [Бичурин 2005: 350].

В 1255 году Рубрук вернулся в родные пенаты и отправил послание королю. В сравнении с документами Плано Карпини, его информация менее систематична: в его описаниях более любопытными являются, пожалуй, этнографические картинки и зарисовки. Однако, как и у посланцев Папы, в тексте встречается изрядное число фантастических сюжетов, как например, о покрытых волосами людях ростом всего с один локоть, у которых никогда не сгибаются ноги в коленях, отчего они не ходят, но прыгают и т. п.

Рис. 4.5. Вверху: семейство отважных купцов-путешественников братьев Поло у великого хана Хубилая в столице Китая Карабалыке (Пекине). Иллюстрация из «Книги о Великом хане» [Chronik: 319]. Внизу: Марко Поло. Книжная иллюстрация XV века

Гораздо более популярной для позднейших читателей предстает фигура венецианца Марко Поло. Его отец Николо и дядя Маффео около 1253 года отправились на восток, добрались до ставки верховного хана Хубилая и прослужили там 17 лет. В 1270 году братья вернулись в Венецию; однако уже на следующий год они замыслили новое путешествие к этим манящим своей экзотикой краям, но вместе с молодым Марко. Тот, в конце концов, и приобрел после своего возвращения из Китая статус весьма именитой персоны. Хубилай, перенесший свою столицу в Пекин и объявивший себя основателем монголо-китайской династии Юань, помнил семейство Поло и милостиво принял на службу их молодого отпрыска. При ханском дворе тот и пробыл долгих полтора десятилетия. В Венецию Марко Поло вернулся уже в возрасте сорока двух лет. Вскоре в разгоревшейся войне с Генуей он угодил в плен и в генуэзской тюрьме приступил к сочинению своей знаменитой книги. Сочинение это в сравнении, скажем, с более сухой и системной информацией Плано Карпини страдает множеством фантазий и абсолютно непроверенных сведений.

Однако наиболее важным результатом всех этих событий явилось то, что в непроходимых барьерах между скрытыми зонами тогдашней ойкумены обнаружились серьезные трещины и провалы, а XIII столетие в этом отношении становилось переломным для мировоззрения католического Запада.

Глава 5

Мир ислама и монголы

Боль и ненависть

Мусульманский мир также прошел две стадии в своем отношении к степным захватчикам. От западно-католического эти фазы-стадии отличались, пожалуй, формами и стилем своих проявлений. На раннем этапе, завершившимся сокрушением государства хорезмшахов, возгласы боли и ненависти доминировали в писаниях исламских историков и очевидцев. По своему удивительному эмоциональному надрыву на первый план я бы выдвинул высокохудожественное произведение персидского историка Ибн ал-Насира:

«Несколько лет я противился сообщению этого события, считая его ужасным и чувствуя отвращение к изложению его: я приступал к нему и опять отступал. Кому же легко поведать миру о гибели ислама и мусульман, да кому приятно вспоминать об этом? О, чтобы матери моей не родить меня, чтобы мне умереть прежде этого и быть преданным вечному забвению! Хотя многие из друзей моих побуждали меня к начертанию этого события, но я приостанавливался. Потом, однако же, я сообразил, что неисполнение этого не принесет пользы. Пересказ этого дела заключает в себе воспоминание о великом событии и огромном несчастии, подобного которому не производили дни и ночи и которое охватило все создания, в особенности же мусульман.

Если бы кто сказал, что с тех пор, как Аллах Всемогущий и Всевышний создал человека, по настоящее время мир не испытывал [ничего] подобного, то он был бы прав: действительно, летописи не содержат ничего [сколько-нибудь] сходного и подходящего. Из событий, которые они описывают, самое ужасное то, что сделал Навуходоносор с израильтянами по части избиения их и разрушения Иерусалима. Но что такое Иерусалим в сравнении с теми странами, которые опустошили эти проклятые, где каждый город вдвое больше Иерусалима? И что такое израильтяне в сравнении с теми, которые их перебили! Ведь в одном [только] городе жителей, которых они избили, было больше, чем [всех] израильтян. Может быть, род людской не увидит [ничего] подобного этому событию до преставления света и исчезновения мира, за исключением разве Гога и Магога. Что касается Антихриста, то он ведь сжалится над теми, которые последовали за ним, и погубит лишь тех, которые станут сопротивляться ему; эти же, татары, ни над кем не сжалились, а избивали женщин, мужчин, младенцев, распарывали утробы беременных и умерщвляли зародыши. По истине, мы принадлежим Аллаху и возвратимся к нему; нет мощи и нет силы, как только у Аллаха Всевышнего и Великого]» [Юрченко: 155–156].

Обратим внимание лишь на одно, но очень существенное отличие текста персидского от католических. В декларациях христианских степные насильники в той или иной мере несут на себе черты некоего потустороннего мира, или даже странно-извращенного мира уродливых фантасмагорий. У персидских авторов в биологическом смысле действуют вполне реальные люди, однако они беспредельно жестоки и безжалостны.

Рис. 5.1. «Апофеоз войны» – знаменитая картина известного российского живописца В. В. Верещагина (1872 г.)

Вот, например, после того, как на земле Хорезма монголы захватили сопротивлявшийся им город Нишапур, «они отрубили головы убитых от их туловищ и сложили их в кучи, положив головы мужчин отдельно от голов женщин и детей… Мухи и волки пировали на груди садров; орлы на горных вершинах лакомились нежной женского плотью; грифы поедали шеи гурий».

Так описывал нишапурскую трагедию мусульманин Джувайни. Очень похожие картины рисует уже христианский клирик Смбат Спарапет в своем отчете о поездке в Каракорум в 1246 г. Он был отправлен в далекий и опасный путь царем Малой Армении. Предлагаемые им жутковато-мрачные картины, конечно, очень похожи, вот только оценка деяний крайне различается:

«Миновав многие страны, оставив позади Индию, мы прошли всю землю Бодак, на что потратили около двух месяцев пути. Я увидел там несколько городов, разрушенных татарами, величие и богатство которых неоценимы. Я видел некоторые из них за три дня пути и несколько удивительных гор, состоящих из груды костей тех, кого умертвили татары. И нам казалось, что, если бы Господь распорядился иначе и татары, которые таким образом уничтожили язычников, не пришли сюда, все эти народы были бы способны завоевать и заселить эти земли до моря» [Юрченко: 166].