Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур - Евгений Черных

Смбат Спарапет вряд ли мог предполагать, что за несколько лет до его «командировки» в монгольскую столицу такие же горы человеческих тел, но уже не мусульман, а его собратьев по христовой вере, оставили завоеватели в древнерусских городах. Отзвуки страшных трагедий всплывают даже в наши дни, и это, к примеру, приоткрыли для нас совсем недавние археологические раскопки в Ярославле (см. Приложение 2).

Вернемся, однако, вновь к Джувайни: примечательно, что именно сочинения этого персидского историка и администратора (монголы поручили ему даже управление Багдадом) обозначили второй этап отражения лика монгольских завоеваний в исламском мире. Поработив Персию, монголы основали там государство Иль-ханов (то есть «властителей народа»). Отныне придворные персидские историки и публицисты должны были пластаться ниц перед владыками и при этом воспевать их.

Еще об одной параллели с христианским миром. Многие мусульмане, как и их западные соседи, полагали, что монголы – это лишь всепобеждающий и карающий меч Высшего Божества – Аллаха, сокрушающий людей за их тяжкие грехи и пороки. Персидский историк и дипломат Рашид ад-дин, к примеру, вкладывал такие слова в уста самого Чингис-хана, обращенные к побежденным им народам:

«О люди, знайте, что вы совершили великие проступки, а ваши вельможи – предводители грехов. Бойтесь меня! Основываясь на чем, я говорю эти слова? Потому что я – кара Господня. Если бы с вашей [стороны] не были совершены великие грехи, великий Господь не ниспослал бы на ваши головы подобной кары!»

И в продолжение этого наблюдения слова другого перса Джамал ал-Карши:

«Может быть, они [монголы] одно из знамений конца Света? Может быть, Аллах дал им власть над людьми, заставив повиноваться им, благодаря чему смог сломать шеи персидских царей и укротил беспредельную власть румских кесарей. Они – победоносное племя Аллаха, захватывающее всё и всех на земле. Их ожидала победа везде, куда бы они ни направлялись… В бою ни одна армия не могла устоять перед ними, их стрелы не знали преград и точно попадали в цель…» [Юрченко: 277–278].

И наконец, еще одно исступленное восклицание того же Джувайни с бесподобным накалом пророческих страстей:

«Было нам передано одно божественное откровение, гласящее: «Те, что суть Мои всадники, ими отмщу Я мятежникам против меня», – и нет сомнения в том, что это указание на всадников Чингис-хана и на его народ» [Юрченко: 139].

Лесть обволакивающая

Минули скоротечные годы, и в 1256 году внук Чингис-хана Хулагу-хан окончательно покорил Иран. С тех пор династии Иль-ханов стали носить имя хулагуидов, т. е. потомков и наследников Хулагу. Уже в 1258 году пал Багдад, который по глубочайшей вере арабов никогда не мог быть осквернен и омрачен кровью исламских властителей, – ведь там находился истинный центр мира, но не в Иерусалиме, как думали христиане.

«Багдад полон великолепием и величием. Это купол ислама и город мира, место скопления народа. Построил его Абу Джа'фар ал-Мансур… когда астролог бу-Наджиб, выбрал для этого подходящий момент… Говорят, он привел доказательства, что в сем городе не умрет ни один халиф… Пока не соберутся государи всей Вселенной, обложить Багдад невозможно. В такой огромный город не смогут ни войти без разрешения, ни выйти из него…» [Юрченко: 267].

Арабский астролог трагически ошибался. Хулагу взял «центр» исламского мира, пленил последнего арабского халифа из династии Абассидов аль-Мустасима и предал его смерти. «Хулагу завладел сокровищами халифа и нагрузил ими три тысячи шестьсот верблюдов, а лошадям, муллам и ослам не было счета» [Юрченко: 268].

Для мусульман падение Багдада стало великой трагедией, а армянские христиане, к примеру, и не желали скрывать своей радости:«Весь город… все это время был в государстве ненасытной пиявкой, высасывающей кровь всей вселенной. Нынче же… он должен был воздать за пролитую кровь и за содеянное зло, когда переполнилась мера грехов его перед всеведущим Богом, который воздает воистину справедливо, нелицеприятно и праведно. Так пресеклось грозное и буйное царство мусульманское, просуществовавшее 647лет» [Юрченко: 268].

К 1260 году фактически вся евразийская зона исламских культур оказалась под рукой монгольских ханов. Мусульмане не пропустили монгольские отряды на Африканский континент, и там от долины Нила вплоть до Атлантики они сохранили свое господство. На Пиренейском полуострове продолжались бесконечные баталии реконкисты католических королей. Тогда же в качестве единой Монгольскую мировую империю можно было считать уже номинально. Хулагу-хан лишь на словах признавал права на верховную власть кочевавшего где-то в далекой монгольской степи Менгу-хана с его столь же номинально-эфемерной имперской столицей Каракорумом. На самом же деле и он, и его наследники хулагуиды управлялись с громадной державой совершенно независимо от центра.

И с тех же пор мы наблюдаем резкие перемены в стиле жизнеописаний, сочинявшихся придворными иранскими хронистами и историографами. Трудно понять, как это зародилось: то ли инстинктивно, то ли по некоторым глубоко продуманным соображениям персидские деятели начали буквально обволакивать неслыханной лестью не только самих ильханов, но и всю историю дома чингизидов. Кажется, в этом отношении им было очень трудно подыскать достойных соперников. Вчитываясь в эти строки, порой не знаешь даже, кому же здесь отдать предпочтнение.

Рис 5.2. Хулагу-хан, основатель государства Ильханов в Иране. Персидское изображение

Конечно же, один из самых достойных претендентов на первенство в этом отношении – уже неплохо нам известный персидский историограф Рашид ад-дин, весьма важная персона при иранском дворе монгольских Ильханов. Вот начальные строки его знаменитой и «благословенной книги», которая заключает в себе «… историю государя – завоевателя мира, Чингиз-хана, его великих предков и славных его детей и рода… Книга была составлена …по повелению счастливого государя, Газан-хана, – да озарит Аллах его гробницу! И также в его счастливую эпоху, которая была предметом зависти и восхищения эпох Дария, Ардевана, Афридуна и Нуширвана… В этих вратах рая, царственный сокол души сего справедливого государя, внемля голосу – «о, душа, уверенная в своей участи, возвратись к своему господу довольной и удовлетворенной!» – и ответствуя – «слушаю!» – взлетел ввысь, покинув клетку благородного тела, и свил гнездо в чертогах рая, на высочайших райских стенах, в местопребывании олицетворенной вечности, у всемогуще повелителя. Так как его достоинство было выше достоинств мира, то его жилищем стало прибежище высочайшей святости. Каждое мгновение да изольются сотни тысяч приветствий от божественной истины на его душу!» [Рашид-ад-дин I: 41].

Но, пожалуй, даже более пронзительно звучат его почти небесные восторги в адрес вслед за упокоившимся Газан-ханом монарха-наследника. Ведь – о, счастье! – им стал «…величайший султан, благороднейший каан, царь царей ислама, повелитель человеческого рода, справедливейший ильхан, совершеннейший страж вселенной, правитель всех стран счастья, вместилище подробностей удачи, искусный наездник на ристалище поддержания веры, монарх царств распространения законности, установитель основ властвования, укрепляющий основы покорения стран, центр круга завоевания вселенной, центральная точка [царственного] владычества, лучшая часть прекрасных следствий творения, сущность основного содержания всех целей бытия разных видов и родов, расстилатель ковров безопасности и спокойствия, укрепитель основ ислама и веры, место проявления отличительных признаков пророческого шариата, источник чистой влаги предвечной милости, восход новолуния благоволений, всевышнего обладателя величия, отмеченный божественной поддержкой и благоволением, государь – прибежище веры, тень милости божества, – султан Мухаммед Худабандэ-хан».

Но временами даже экстатическому воспеванию царственного владыки для Рашид ад-дина рамки прозы становятся тесными, и его текст требует уже стихотворных высот:

Тот мощный, как судьба, и распоряжающийся, как рок,Тот, помышления которого высоки, как небо, иОблик которого, как у ангела;Тот, от земли и воды царства которогоЗвезды на небесном сводеЯвляются лишь простым лучом и пылью.

Однако этот вдохновенный панегирик в адрес верховного ильхана спасти Рашид ад-дина не смог. Парадоксально, но в 1318 году его казнили («перерубили мечом пополам»), обвинив в отравлении столь вдохновенно воспетого им владыки Ольджайту-хана.

Упоминавшийся в приводимых текстах Газан-хан являлся ключевой фигурой в истории ильханов-хулагуидов. Обволакивающая лесть персов сыграла решающую роль, и уже в 1295 году Газан-хан повелел всем свои подчиненным принять веру в Аллаха. Согласно Рашид ад-дину сам Аллах избрал хана в качестве «… одного из избранников божиих, ведающих верховной властью над странами и городами, [отчего и] предназначили ангельскую особу Газан-хана для излияния света наставления на путь истинной веры и божественного откровения…» [Рашид-ад-дин III: 162].