Рецидив - Антон Владимирович Овчинников

Я стоял, задумчиво глядя на Первого центуриона с воинами, осматривающих всех выходящих из города. Постепенно толпа людей, выходивших наружу иссякла. Центурион начал заметно нервничать, схватив за руку последнего мужчину и заглянув ему в лицо, он вдруг встретился взглядом со мной.

– Вон он! – указал он на меня своим помощникам и, сорвавшись с места, побежал ко мне.

– Бежим! – дернулся в сторону Ноах.

Я устремился за ним, не дожидаясь пока солдаты доберутся до нас.

Ноах бежал темными закоулками между домов и лачуг, старательно огибая ветхие изгороди и зловонные лужи. Я старался не отставать от него. Тяжелый топот римских калиг47 наконец затих. Преследователи отстали, заблудившись в лабиринте лачуг.

Скоро, по усиливающемуся рыбному запаху, я понял, что мы оказались недалеко от пристани. Ноах завел меня за высокий штабель пустых корзин и сказал, переводя дыхание.

– Подожди… здесь… Я посмотрю, тут ли корабль моего знакомого кормчего, я как-то избавил его от хвори, полученной им от одной из портовых развратниц…

Через некоторое время мой новый знакомый вернулся, сияя улыбкой.

– Корабль называется «Исх», а кормчего зовут Евфрет, он отвезет тебя в Александрию к моим братьям!

***

Жаркие дни сменялись холодными ночами. Огромные горы волн, словно седые великаны, перебрасывали друг другу кораблик Евфрета, как щепку. Я никогда еще не чувствовал себя хуже, чем на качающейся палубе этого утлого суденышка. Евфрет – мрачный мидиец, до глаз заросший черной бородой, выделил мне маленький угол на тюках с овечьей шерстью и раз в день, подзывал меня к общему котлу для трапезы. На корабле не было рабов, его кормчий полагался лишь на свою команду, умевшую, по его словам, противостоять не только непогоде, но и пиратам. Я не слышал мысли ни Евфрета, ни его команды. Изнывая от качки, я почти не вставал на ноги и, как следствие, не отягощал его людей своим любопытством.

Отхожее место было за бортом, куда мне указали, когда я спросил об этом. Я не мог в это поверить, но посмотрев, как ловко моряки справляли нужду в море, понял, что при моем состоянии это почти смертельно, поэтому, когда надо было сходить в туалет, я привязываться длинной веревкой к мачте. Вся команда, не смущаясь, хохотала надо мной. И однажды сам Евфрет подошел ко мне и, присев рядом, сказал с улыбкой.

– Когда Ноах потребовал от меня отдать ему долг, отвезя тебя в Александрию я, было, подумал о новом испытании, посылаемом мне богами, но теперь я благодарен ему за то, что боги послали мне такую награду! Ты очень радуешь моих людей и теперь всегда будешь желанным пассажиром на моем корабле!

– Я рад за тебя… – ответил я слабым голосом с тюков шерсти, приходя в себя после невероятных акробатических трюков у борта, которые мне пришлось проделать, буквально пять минут назад, – Только, вряд ли я еще когда-нибудь ступлю на чей-либо корабль… – закончил я сквозь стон.

Евфрет громко рассмеялся и, похлопав меня по плечу, пошел к своему рулевому веслу.

В одну из последних ночей, между приступами тошноты и беспокойного забытья, я увидел странный сон, очень похожий на те видения, что приходили ко мне в Пещере испытаний.

В светлом просторном помещении, ромейского вида находились двое. Один, в богатом сиреневом хитоне, сидел, вольготно развалившись в большом кресле, задумчиво поигрывая длинным тонким кинжалом. Я узнал в нем своего отца! Перед ним стоял другой – кряжистый, в сегментированной броне, виновато склонивший обнаженную голову.

– Так как же так получилось, Руфий, что ты смог упустить этого ничтожного мальчишку? – тихим голосом спросил отец, – Неужели ты забыл, как он выглядел?.. Что тебе могло помешать?..

– Эти грязные волосатики тут все на одно лицо… – пробубнил, не поднимая головы, стоявший.

Отец, как будто не услышал его, и с задумчивым видом продолжил подбрасывать на руке острый кинжал.

– Не гневайся, Квинт! – продолжил Руфий, поднимая голову, это оказался тот самый Первый центурион-примпил, – Неужели ты думаешь, что я могу тебя обмануть или предать?

– Конечно, не думаю! Поэтому и разговариваю с тобой здесь, в главном зале, а не где-то еще, – многозначительно заметил мой отец, делая ударение на где-то еще, – Недавно я получил послание от префекта Сеяна48, где он требует не церемониться с иудейскими варварами, которые даже в Вечном городе пытаются жить по своим скверным законам, совершенно пренебрегая цивилизацией!

– Я такого же мнения об этих варварах! – с жаром воскликнул центурион, – Когда этот мальчишка бежал от меня, мне показалось, что с ним был еще один – местный, который и уводил его от нас по всяким змеиным норам!

– Вот как? – оживился сидевший, – И как же он выглядел, ты сможешь его узнать?

– Как я уже говорил, Квинт, их волосатые рожи все, как одна, смахивают на отвратительного Фавна49, но этот второй был весь в белом…

– Неужели? А ты знаешь, что белые одежды очень не практичные в быту этих грязнуль, и одеваются в них только местные знахари, называемые Терапевтами? – закончил, откладывая кинжал, Максимус.

– Да, я что-то припоминаю, Квинт! – оживился теперь уже Руфий, – Такой тут один во всей Кесарии…

Проснувшись среди ночи, в холодном поту, я поспешил к борту, что бы сплюнуть желчь из скрученного качкой живота. Но нехороший сон засел в моей голове тревогой за Ноаха.

И как же я был благодарен Богу и всем его Хранителям, когда стоявший на корме, у руля Евфрет вдруг выкрикнул, указывая вперед рукой.

– Смотрите! Маяк!

И скоро все мы увидели медленно проступающую из утренней дымки огромную рукотворную гору с пылающим на ее вершине, под ногами медного языческого бога, ярким огнем.

Александрия

Когда я, шатаясь, после неверной палубы Исха вступил на камни мостовой этого города, я был до глубины души поражен его величием и языческой роскошью! Цезария уже казалась мне захолустной деревней, по сравнению с этим новым Вавилоном.

– Если тебе нужна община Терапевтов, – напутствовал меня Евфрет, – То иди налево, по главной улице, никуда не сворачивая! В конце ее найдешь ваш квартал, а там каждый укажет тебе дорогу к врачевателям.

Главная улица, начинавшаяся от малого порта, проходила мимо великолепных каменных домов, возвышавшихся намного выше роста самого высокого человека. Присмотревшись к домам вокруг, я понял, что ряды окон располагались двумя-тремя рядами!

«Неужели, внутри такие высокие помещения?» – Недоумевал я, – «Как в нашем Доме божьем! Зачем это здешним людям?»

Но скоро я заметил в одном из верхних окон женщину, выглядывавшую наружу… А значит, она стояла на чем-то! Сумасшедшая догадка поразила мое воображение – это этажи!

Здесь не было, как в Кесарии, зловонных проток, стекавших в колодцы на перекрестках, но зато на каждом перекрестке улиц стояли высеченные из камня или дерева статуи,