Рецидив - Антон Владимирович Овчинников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Но мы не учли иную силу, присущую этой заразе…» – услышал я многоголосье в своей голове.
– Да! Гордыню… Ненависть… Жадность… Лень!.. – продолжил Авраам, – И уже скоро они сами станут новым патогеном, таким, против которого даже в твоем мире, – он снова указал рукой, куда-то в потолок, – Не существует панацеи!
Солнечный старик затих, и в Пещере испытаний воцарилась тишина, лишь тихое журчание родника в углу, да оглушительные удары сердца в моих ушах, нарушали прохладу молчания. Даже свет, исходивший от Патриарха, замершего передо мной в низком поклоне, казалось померк.
– Ты пришел в этот мир, чтобы избавить его от возрождения Империи патогена! – распрямился Авраам, с новой силой разгоняя тьму пещеры своим светом.
– Как же мне сделать это, отче? – спросил я, начиная немного понимать о чем он.
– Собери всех верных Закону, данному вам в минуты Моше38…
– О каких минутах ты говоришь? – не понял я.
– Прости, минуты это по нашему времени, в твоем мире пролетали мгновения, а здесь – столетия… Ты должен собрать всех людей твоего народа, верных закону Моше! Всех, слышишь? За много минут, столетий, народ Израиля рассеялся малыми и большими диаспорами по всей поверхности этого организма. Многие изменились и перестали соблюдать наш Закон. Ты должен побывать во всех диаспорах и собрать вокруг себя оставшихся верных! Обучить их и дать силу, способную противостоять всем порокам, прочно засевшим в сердцах. Обнови Закон, укрепи его в умах людей, дай начало его распространению среди неверных! Торопись, ты не проживешь тут и одного юбилея39, патоген будет сопротивляться. И любящие Тебя, станут его первыми жертвами! Красному дракону важно захватить Тебя, подчинить Твою, не принадлежащую этому миру, волю своим кровавым инстинктам и правилам! Он будет стараться разжечь в тебе гнев и ненависть, жестоко убивая тех, кто тебе дорог. Торопись! Воспоминая о Твоей боли, останутся с тобой до конца. Там же, где пребываешь Ты сейчас, пройдет совсем немного времени…
Под тихое потрескивание факелов двое мужчин в серых балахонах неторопливо разбирали рукотворную стену запечатывавшую Пещеру испытаний ишеев. Камень за камнем, покидал свое место в кладке, свет луны освещал уже большую груду камней, сложенных рядом со входом.
***
Учитель сидел передо мной на своем ложе, опираясь на длинный посох, и снова говорил. Боже, как я был рад снова услышать его, такой добрый и родной голос.
«Они называли себя Хранители, ребе, я видел совершенно невообразимые вещи…»
Я рассказал учителю почти обо всем, что произошло со мной, утаив лишь видение о матери и утверждение Авраама, что Яхве – это я.
В заключение моего долгого рассказа учитель надолго замолчал. Я ждал его реакции, но учитель сидел, прикрыв глаза. Через какое-то время мне стало казаться, что он просто заснул. Но только я собрался встать, что бы оставить своего старого учителя в покое, как услышал его голос.
«Ты первый кто рассказывает мне такое после испытания. А это только подтверждает правильность моего выбора!»
«А еще я испытал невыносимую боль… Как будто кто-то показывал мне что ждет Господа и весь этот мир!»
«Этот мир существовал задолго до моего и твоего рождения и что ждет его дальше известно только Иегове!.. Неужели ты говорил с самим?..»
«Я не знаю, о ребе, но скажи мне, как мог выглядеть преподобный Авраам?»
Учитель конечно же этого не знал, поэтому с большим вниманием выслушал мои описания светлого старца.
«Ты знаешь кто твой отец?» – спросил он после некоторой паузы.
Такого вопроса я не ожидал, как будто ребе видел вместе со мной все видения.
«Я видел его, ребе…» – ответил я, не смея лгать, – «Мне показали иного мужа с моей матерью».
«Ты удивлен?» – осведомился учитель, – «А меж тем, я давал разрешение странствующему брату по имени Йозеф принять в жены твою мать Мириям уже тяжелую тобой…»
Я был поражен до глубины души и не нашелся что ответить.
«Иди, отдохни и поешь хорошенько. Скажи братьям, что я освободил тебя от работ на сегодня и завтра. Ты должен успокоить свои мысли и привести в равновесие дух».
На крыльце общего дома меня с нетерпением дожидался двоюродный брат. И как обычно, на заходе солнца, мы сидели с ним на нашем привычном месте, занятые, нашей тайной для всех беседой. Мы, как обычно, говорили мысленно, и после новостей Йоана о произошедших в Общине событиях во время моего испытания, я начал свой рассказ.
«Представляешь», – рассказывал я после всех видений о моей матери, – «Яхве, сейчас страшно страдает! Я испытал малую толику той боли, что преследует Его. Я видел прекрасного ангела, которого звали Светом, он был похож на девочку и плакал, глядя на Яхве…»
Йоан, пораженный моей новостью, потерял дар речи и только ошарашенно глядел на меня. Я рассказал ему о своих чувствах и переживаниях в Пещере испытаний, об Империи, несшей тяжелую болезнь для всего Яхве. Утаил лишь, откровения Авраама обо мне самом и моем будущем.
«Ты не поверишь», – продолжал я, – «Я видел другой мир! Мир богов, там все похожи на нас, но всё такое…»
– Какое? – восторженно спросил Йоан.
«Невероятное! Чистое… И все это я видел сквозь неимоверную боль, она начиналась в животе и парализовывала все тело. А потом, мне явился сам Авраам, он был весь в белом и состоял из света, он многое рассказал мне о происходящем…»
«Я не могу в это поверить!» – восхищался Йоан моим рассказом, – «Тебе явился и учил сам Авраам!»
«Подожди восторгаться, брат», – пытался остудить я его, – «Ты лучше скажи, что думаешь о видении нашего отца?»
«Ты не поверишь, Эмил, но я долго думал о поведении моей матери, после смерти папы, и мне пришла тревожная мысль, что мать не рожала от него…»
Теперь, удивляться пришлось мне.
«Значит, ты подозревал, что не являешься сыном Захарии?»
«Да… Эмил, а еще я много обдумывал тексты, что мы записывали с тобой со скрижалей и сравнивал со священным писанием нашего народа, что отец заставлял иеня запоминать…»
«И?» – Устремил я на брата удивленный взгляд.
«Ты рассказал мне сейчас просто невообразимые вещи, которые нигде не могли быть записаны и рассказать их тебе не мог никто из живущих!
