Факап - Михаил Харитонов

Терять мне нечего, расскажу и про это. Существует какой-то способ прыжка через пространство, который физики называют «козырной эффект». Что это такое, я не знаю. Но в курсе того, что так можно перебрасывать тела чуть ли не любой массы. Во всяком случае, планетарной — можно. Проблема в том, что разброс точки финиша растёт квадратично по отношению к расстоянию. Поэтому использовать этот способ для звездоплавания нельзя. А вот удрать таким способом можно. Причём никто не узнает, куда. Это даже теоретически невычислимо. Тут не физика даже, а математика рулит. Единственное что — можно каким-то способом избежать попадания в экватории сильно гравитирнующих объектов. Не стопроцентно, но очень сильно снизить такую вероятность.

Так вот. В случае нападения врага, с которым мы не сможем справиться, человечество от него убежит. Причём — врассыпную. По всей Галактике и даже за её пределы. Все сколько-нибудь крупные объекты будут переброшены козырным эффектом. По расчётам, процентов десять населения погибнет при переброске, потому что попадёт в какие-то совершенно непригодные для жизни места. Из остальных выживет примерно половина. Кстати, Земля будет переброшена вместе с Солнечной системой. Куда — мне знать не положено. Мне и этого-то, чего я наговорил, знать не положено. Я и не знаю. Технически. Знаю только, что «Посев» — это именно что глобальная система, генераторы «козырного эффекта» находятся во всех нужных точках. Насколько я понимаю — на Тёмной Стороне. А может и нет. Тут даже моё любопыство упёрлось в стенку. И отползло.

Ну и, наконец, ситуация, когда нападающий известен и делает понято что, просто у него больше ресурсов. Настолько больше, что мы не сможем нарастить такие мускулы за оставшееся время. Тут опять же «Зеркало» — и третья система, «Зеро». О ней я не знаю ни пса. Хотя догадываюсь. Что работает она на лаксианских артефактах и что в ней используются генераторы отрицательной вероятности. Которые сейчас существуют в каком-то разобранном, что-ли, виде.

Кажется, больше ничего такого у нас нет.

Вопрос: что было прикреплено к станции? И куда оно девалось? А также — не связано ли оно с той хренотенью, которая творилась в окружающем космосе?

Чует моё сердце, что связь тут самая прямая.

Ох, как же всё это мне не нравится.

День 156

Вчера как-то очень огорчился. Даже не стал заканчивать свою писанину. Лёг спать. Опять снилась эта гадостная тварь. Ух, до чего же этот павлин-мавлин нас не любит. Аж кушать не может. Хотя нет, кушать-то он нас пожалуйста. А так — нет.

Извини, Лена, что пишу непонятно. Ну правда — уточнять не хочется. Мне эти сны дурацкие ужасно неприятны. Вот реально: достало. Причём сделать я ничего не могу. Спать-то всё-таки надо.

А ну его ко всем псам. Вернёмся в Арканар. Там оно всё хоть и запутано, но в целом понятно.

Итак, Левин пришёл к выводу, что разговор на воровском жаргоне между кем-то, кого Антон впоследствии принимал за дона Рэбу, и кем-то, кого он считал Вагой Колесом, и в самом деле имел место. В книжке Антона всё это изложено таким вот образом:

«Дон Рэба сидел в напряженной позе, положив локти на стол и сплетя пальцы. Справа от него лежал на куче бумаг тяжелый метательный нож с деревянной рукоятью. На лице министра была приятная, хотя и несколько оцепенелая улыбка. Почтенный Вага сидел на софе спиной к Румате. Он был похож на старого чудаковатого вельможу, проведшего последние тридцать лет безвыездно в своем загородном дворце.

— Выстребаны обстряхнутся, — говорил он, — и дутой чернушенькой объятно хлюпнут по маргазам. Это уже двадцать длинных хохарей. Марко было бы тукнуть по пестрякам. Да хохари облыго ружуют. На том и покалим сростень. Это наш примар…

Дон Рэба пощупал бритый подбородок.

— Студно туково, — задумчиво сказал он.

Вага пожал плечами.

— Таков наш примар. С нами габузиться для вашего оглода не сростно. По габарям?

— По габарям, — решительно сказал министр охраны короны.

— И пей круг, — произнес Вага, поднимаясь.

Румата, оторопело слушавший эту галиматью, обнаружил на лице Ваги пушистые усы и острую седую бородку. Настоящий придворный времен прошлого регентства.

— Приятно было побеседовать, — сказал Вага.

Дон Рэба тоже встал.

— Беседа с вами доставила мне огромное удовольствие, — сказал он. — Я впервые вижу такого смелого человека, как вы, почтенный…

— Я тоже, — скучным голосом сказал Вага. — Я тоже поражаюсь и горжусь смелостью первого министра нашего королевства.»

Это место Левин перечитывал раз пятьдесят, так что каждое слово у него в памяти отпечаталась. Ну и в моей, соответственно, тоже. Так что цитата точная, Лена.

На что Борис обратил внимание. Во-первых, первый министр упоминается явно. То есть дон Рэба на беседе присутствовал в самом деле. А вот со вторым собеседником не так ясно. Во-первых, сам дон Рэба нигде не называет его ни по имени, ни как-то иначе, чтобы однозначно идентифицировать его как Вагу Колесо. Далее, усы и бородка. Можно подумать, что это маскировка, но есть и другие моменты. «Вага» почему-то ведёт себя как старый чудаковатый вельможа. Что слабо соотносится с его же описанием у того же Антона, да и с фильмом никак не клеится. Там Вага — вполне себе бандит, разговаривает с издёвочкой, юродствует, поддавливает. А тут он и в самом деле ведёт себя как аристократ и дипломат. Можно, конечно, предположить, что Вага хороший лицедей. И, что называется, держит марку. Но перед кем? Перед доном Рэбой? Который его знает как облупленного — как выражается Славин в таких случаях?

И главное — о чём же они всё-таки говорили? Что из сказанного Антон понял? И почему решил это зашифровать?

Левин начал со второго вопроса. Рассудил он так. Общаясь с Вагой, Малышев просто не мог не поднабраться местного блатного жаргона. Но не факт, что он знал его хорошо. Всё-таки в этом надо вариться самому, чтобы действительно знать. Однако отдельные слова он наверняка понимал и смысл улавливал.

Так вот, в этой тираде есть выражение — «двадцать длинных хохарей». Двадцать — конкретная цифра. «Хохари», судя по тому, что сказано дальше — это какие-то люди, с чьим мнением приходится считаться (они «облыго ружуют», и из-за этого приходится отказаться от части плана). Вопрос — что такое «длинные»?

Борис предположил, что это числительное. Скорее всего — порядковое. В большинстве жаргонов, придуманных людьми, именно порядковые числительные почему-то легко заменяются другими словами. Кладовщики, например, называют тысячи «штукелями», пёс его знает почему. А техники мегавольт называют «кубиком», а тысячу мегавольт — «шариком». А в лётном миллион парсеков зовут лимоном. В общем, почему-то именно на этом месте все выпендриваются. Вот и в том разговоре был какой-то аналог числительного, который Малышев понял. И заменил словом «длинный» вполне осознанно.