Факап - Михаил Харитонов

Услуга была явно не самая популярная. Однако владельцы заведения баню всё-таки содержали. Почему?

Вот тут-то и появляется фигура Ваги Колеса.

Вага имел очень тесные связи с меднокожими (что сыграло свою роль в дальнейших событиях). Про него также было известно, что он гипотоник и к постоянно мёрзнет — в Арканаре это называли «холодная кровь». Сопоставить первое со вторым несложно. В таком случае понятно, почему в притоне была баня: его подлинный владелец сам любил попариться.

Ну а теперь представьте себе реакцию Антона, озверевшего от мытья в лохани с холодной водой. И обнаружившего — да, в притоне, — услугу, о которой он давно мечтал и которую не мог оказать больше никто.

Дальнейшее является догадками Левина. Но они довольно правдоподобны.

Благородный дон Румата стал постоянным посетителем непотребного заведения. Одним из немногих заказчиков довольно дорогого сервиса. И, наверное, единственный, который использовал его исключительно в целях гигиены. Несмотря на подколки персонала. Который, конечно, знал, для чего он к ним ходит, но смотрел на это как на очень странное чудачество.

Мог ли Вага, сам любитель парилки, не заинтересоваться другим любителем того же самого? Вряд ли. Мог он захотеть познакомиться с ним поближе? Почему бы и нет? Видимо, там-то они и сошлись. На горячем полке, возле кувшина с пивом.

Почему Антон — когда узнал, с кем вместе парится — об этом не доложил по начальству? Потому, что свои походы в притон он скрывал. Почему — тоже ясно. Кому-нибудь могло прийти в голову, что он там не только моется, но и занимается какими-нибудь гадостями. Что требует проверки на ментоскопе. А этого Малышев сильно опасался.

Однако знакомство с Вагой Колесом объяснить было как-то надо. Вероятнее всего, Малышев переговорил лично с Кондорским, напирая на деликатность ситуации. Тогда отношения с дядей Сашей у него были относительно нормальными, взаимных претензий ещё не накопилось. Так что Александр Васильевич, что называется, вошёл в положение.

Временно, конечно. Но кто ж знал, как оно всё обернётся.

День 152

Пёс!

Проснулся сегодня с крайне неприятным чувством. Во-первых, приснилась гадость (как чувствовал!) И, во-вторых, я кое-что вспомнил.

Начну, пожалуй, с гадости. Приснился опять этот самый. Смотрящий. Я про него стараюсь лишний раз не упоминать. Хорошо, что он меня не видит. Кстати, непонятно почему. И опять про эту каменную дуру. По виду напоминает гроб или что-то такое. Он где-то спрятан, а найдут его, когда мы найдём всех. Вроде бы уже скоро. Парочка планет осталась. Ох, не нравится мне всё это.

Извини, Лена, это я так, сугубо для себя записываю.

А вспомнил я то, что мне нужно всё-таки вылезти из этой банки и проверить собственную гипотезу насчёт буя.

Признаться, что-ли?

Ладно, хорошо, признаюсь. Я открытый космос не люблю. Не то чтобы боюсь… а хоть бы и так. Боюсь. Есть такой момент.

Да, Лена, я понимаю, что ты на это скажешь. Что надо было с Борькой Левиным не настоечки распивать, а рассказать про проблему. Он бы, типа, твою фобию за час-другой прибил бы. И парил бы ты в этом самом открытом космосе в полном восторге от пейзажа.

Ну да, это всё очень хорошо и правильно. А теперь посмотри с другой стороны.

Есть в Мировом Совете такой Моргулис Игорь Ефремович. Ты его, может, знаешь, он с твоим дядей большие друзья. Старенький дедушка. Лучший в мире специалист по экспресс- полигравиметрии. Полжизни провёл в космосе. А после факапа в системе ЕН 901 — с Земли ни ногой. Всё, говорит, налетался по гроб жизни. Любые консультации — пожалуйста, через комп или любую другую систему связи. А если ну вот совсем всё непонятно и совершенно позарез требуется его личное присутствие, он всегда ставит три условия. Во-первых, чтобы на место его доставили или нуль-Т, или на корабле. Именно на корабле, а не на судне, и корабль должен быть классом выше второго. И наконец, чтобы на этом корабле был командир, и командиром должен быть лично Яков Вандерхузе. Ну, если я могу — помогаю. Отвожу, значит, Игоря Ефремовича на место и потом оттуда забираю. Потом мы с ним обычно по коньячку берём и проводим пару часов за этим делом. Ну а если у меня времени нет — извините, Игорь Ефремович никуда не летит. А на все вопросы и приставания отвечает так: «Яшу Вндерхузе я знаю. Он ничего не забудет и никаких глупостей не сделает. И уж если даже с Яшей что-то случится, значит, так тому и быть. На это я согласный. А на другое чего — нет.»

Эх, плохо меня Моргулис всё-таки знает. Случилось со мной, ещё как случилось. Иначе не попал бы я сюда. Но вот насчёт корабля — да. Всё он верно говорит. Я действительно ничего не забуду и никаких глупостей не сделаю. Потому что я запасливый и осторожный. Но если бы я летать боялся, был бы я плохой командир. А я командир хороший. Даже пилот хороший. Потому что летать я не боюсь. Я летать люблю. Мне нравится преодолевать пространство. Я от этого кайф чувствую. Мне даже деритринитация в каком-то смысле нравится, хотя и неприятная процедура, для желудка особенно. Но вот видеть, как звёзды краснеют и гаснут — это сильно, да.

А неприятно мне — в космос выходить.

У нас в лётном есть такое упражнение. Ты стоишь на люке какой-нибудь учебной станции. Скажем, над Сатурном. Вакуум, невесомость, все дела. В скафандре отключена гравитроника и снята химическая аварийка — только жизнеобеспечение. Инструктор берёт и осторожненько над станцией приподымает. И оставляет так висеть. На расстоянии вытянутой руки. Люк — вот он, рядом, до него буквально рукой подать. Не хватает ну вот совсем чуть-чуть. После чего инструктор говорит: заберу тебя завтра, но если доберёшься до люка сам — всё оставшееся время твоё, и ещё в офицерскую столовую пропущу. Только сначала доберись.

Ну, один таки добрался. Задержал дыхание так, что система биологической защиты сработала. То есть начала гнать кислород под давлением и передула скафандр. А потом начала стравливать. Вот он на этом он, как на реактивной тяге, до люка и доехал. Остаток времени жрал в офицерской столовой. А остальные так и провисели сутки. Я тоже. Нет, никаких психозов, клаустрофобии и т. п. болячек не заработал. Просто очень хорошо осознал: случись что, я буду вот так висеть в полуметре перед люком. И не смогу до него дотянуться. Потому что, как ты не трепыхайся, а сдвинуться с места ты не сможешь. Никак.

Мог я это чувство малость прикрутить? Мог. Ещё в учебке. Я даже собирался. Но мне на это сказали — погоди, парень. Давай сначала посмотрим на твои результаты. И показали, что у меня они здорово улучшились. Особенно по части аккуратизма в проверках систем безопасности. Потому что скафандр проверяется посистемно, а последней в списке идёт как раз химическая аварийка — ну то есть реактивные пистолеты. Её при спешке обычно пропускают. А я обязательно проверял всё. И это в особенности. И мне за это набавляли баллов. Так что избавляться от фобии я не стал. Решил, что в хозяйстве пригодится.