Звонок в прошлое - Рейнбоу Рауэлл

– Потому что… потому что накануне своего отъезда ты мне много чего сказал. Помнишь? И про то, что тебе здесь себя не найти, что ты чувствуешь себя приложением ко мне. Ты говорил, что дальше так не можешь. Я долго думала над твоими словами. И продолжаю думать. Я не могу с тобой спорить, Нил. Ты был прав. Я не собираюсь меняться. Мир, который ты так ненавидишь, – это моя стихия. Я и тебя тащу в тот мир. Так, может, есть смысл вырваться, пока не поздно?

– Ты считаешь, нам нужно расстаться? – спросил Нил. – Ты этого хочешь?

– Это два разных вопроса.

– Думаешь, мне без тебя будет лучше?

– Возможно. – (Скажи это, твердила себе Джорджи. Скажи вслух.) – Если вспомнить все, что ты выплеснул на меня после того сборища. Надо смотреть правде в глаза.

– С тех пор как я все это сказал, много чего произошло.

– Ну да. Ты видел двойную радугу и теперь веришь в космических пришельцев.

– Нет. Ты трижды звонила и говорила, что любишь меня.

У Джорджи перехватило дыхание. Она звонила Нилу не трижды, а гораздо больше.

Ей показалось, что он поднес трубку к самому рту.

– Джорджи, ты меня любишь?

– Больше, чем все остальное, – ответила она. Невзирая на все подводные камни, это и сейчас было правдой. – Больше, чем все остальное.

Нил засопел. Возможно, от облегчения.

– Но ты говорил, что этого может быть недостаточно, – продолжала давить Джорджи.

– Может.

– И потому…

– И потому я не знаю, – сказал Нил. – Но я не рву отношения с тобой. Сейчас я просто не могу этого сделать. А ты? Ты позвонила, чтобы сказать о разрыве наших отношений?

– Нет.

– Тогда начнем заново, – тихо предложил он.

– Откуда?

– С начала нашего разговора.

Джорджи долго втягивала в себя воздух.

– Как твоя поездка?

– Прекрасно, – ответил он. – На весь путь я затратил двадцать семь часов.

– Идиот.

– Я видел двойную радугу.

– Потрясающе.

– Когда я приехал, мама испекла мое любимое рождественское печенье.

– Счастливчик.

– Жаль, что тебя нет рядом. Столько снега навалило. Специально для тебя.

Такого просто не могло быть. Она проходила через галлюцинацию. Или приступ шизофрении. А может… сон.

Джорджи уперлась затылком в изголовье, поднесла ко рту туго натянутый телефонный провод и впилась зубами в пластик.

Она закрыла глаза и продолжила игру.

Глава 12

Даже не верится, что ты столько времени провел за рулем.

– Это было не так уж и плохо.

– Но ехать двадцать семь часов подряд. По-моему, это запрещено законом.

– Для водителей тяжелых грузовиков.

– По соображениям элементарной безопасности.

– Говорю тебе, все было не так уж и плохо. Когда ехал по Юте, меня начало клонить в сон. Тогда я остановил машину и немного погулял.

– Но ты же мог попасть в аварию и разбиться. В той же Юте.

– Тебя послушать – получается, что смерть в Юте хуже, чем где-то в другом месте.

– Обещай мне, что этот «марафон за рулем» не повторится.

– Я тебе обещаю ни в коем случае не быть на грани смерти в пределах штата Юта. Теперь я буду крайне осторожен, находясь рядом с мормонами.

– Расскажи мне поподробнее о космических пришельцах.

– Расскажи мне поподробнее, как ты ехал.

– Расскажи мне поподробнее о своих родителях.

– Расскажи мне поподробнее об Омахе.

Джорджи наслаждалась звуком его голоса. Ей очень не хотелось, чтобы их разговор прервался.

В какие-то моменты ее вдруг остро пронзала вся фантасмагоричность происходящего. Было ли это реальностью или изощренной игрой ее больного ума, но она говорила с Нилом, находящимся не только в далекой Омахе. В далеком 1998 году. Но такого не могло быть. В реальной жизни такого просто не может быть. Эта мысль снова и снова появлялась в мозгу Джорджи, будто приступ головокружения. Но Джорджи упорно ее гнала.

А иногда Джорджи казалось, что она возвращает Нила из прошлого. Того Нила, каким он был. Ее прежнего Нила.

Телефон уничтожал расстояние. А время? Джорджи могла спросить Нила о чем угодно.

– Расскажи мне про горы, – попросила она, не зная, о чем еще его спрашивать.

Нет, знала. Но боялась, что фраза «Расскажи мне, где я сбилась с пути» может уничтожить волшебство их общения.

Сейчас же ей больше всего хотелось слушать, слушать, слушать его голос.

– Я ходил смотреть «Спасти рядового Райана». Без тебя.

– Замечательно.

– Мы с отцом хотим еще посмотреть «Жизнь прекрасна».

– Обязательно посмотрите. Тебе и «Список Шиндлера» нужно посмотреть тоже без меня.

– Мы с тобой это уже обсуждали. Ты должна посмотреть «Список Шиндлера». Есть фильмы, которые должен увидеть каждый.

Она до сих пор не посмотрела этот фильм.

– Ты же знаешь, я не поклонница фильмов, где показывают нацистов.

– Однако «Герои Хогана»[16] тебе понравились.

– Они и подвели черту.

– И ты решила, что с тебя хватит фильмов про нацистов?

– Да.

– Я даже знаю, какой персонаж тебя к этому подтолкнул. Полковник Клинк.

– Совершенно верно.

Она больше не плакала. Нил больше не рычал.

Джорджи забралась под одеяло. Она уже не вдавливала трубку в ухо, а слегка прижимала. Как при обычном разговоре.

Нил продолжал с ней говорить…

– Значит, проведешь Рождество в обществе Чистильщика Бассейнов?

– Слушай, а я уже и забыла, что называла его так.

– Как ты могла забыть. Ты целых полгода только так его и называешь.

– Кендрик совсем не плохой парень.

– Я и не говорю, что он плохой. Мне он понравился. Ты всерьез считаешь, что они с твоей мамой вскоре поженятся?

– Наверное.

Тогда брак матери и Кендрика казался ей неизбежным.

– У тебя теперь по-настоящему философский взгляд на их отношения. И когда ты успела его приобрести?

– Ты о чем?

– Помню, в прошлый раз ты была совсем другого мнения об этом. Сердилась на свою мать. Не могла переварить, что ее парень – почти мой ровесник. Ты еще говорила: «Вы с Кендриком – из одного садка».

Да, когда-то говорила. Джорджи засмеялась:

– А ты мне ответил: «Твоя мама нашла Кендрика не в садке, а в бассейне»…

Надо же, она помнила их шутки пятнадцатилетней давности.

– И еще ты сказала, что если мать продолжит в том же духе, то твоим следующим отчимом может оказаться шестиклассник. Смешно, правда?

– Думаешь, смешно?

– Конечно.

– Так что же ты не смеялся?

– Солнце мое, ты же знаешь мою особенность. Я крайне редко смеюсь.

Джорджи перенесла трубку к другому уху, подперев ее одеялом. Надо вспоминать, что́ еще она тогда говорила о выборе своей матери.

– Знаешь, я до сих пор не могу привыкнуть, что мама в свои сорок заглядывается на парней чуть ли не вдвое моложе. У нас преподавательница маминого возраста. Я представила, что она закрутила бы роман с кем-нибудь из студентов… Брррр!

Это было бы равнозначно ее роману, скажем, со Скотти. Или с кем-то из друзей Хизер. С тем же разносчиком пиццы.

– Парни, которым чуть за двадцать, – еще младенцы, – продолжала Джорджи. – Не у всех даже борода растет. Многие еще не вышли из периода созревания.

– Однако.

– Прошу прощения. Речь не о тебе.

– Совершенно верно. Не обо мне. В отличие от многих моих сверстников я вполне созрел, чтобы встречаться с твоей мамой.

– Нил, прекрати! Я не хочу об этом слышать даже в качестве шутки.

– Я так и знал, что твое философское мышление не отличается достаточной широтой.

– Моя мать – извращенка. Ее раскованность граничит с распущенностью.

– А может, она просто влюбилась.

– Я хочу извиниться за то сборище, – сказала Джорджи.

– А я не хочу о нем говорить.

– Мне до сих пор неловко.

– За что? За то, что пошла туда? За то, что блистала там?

– Получается, это я вынудила тебя уехать.

– Не придумывай, – возразил Нил. – Ты не можешь меня вынудить. Я взрослый человек. И я намного сильнее, чем ты.

– Физическая сила еще не все. У меня есть хитрости и уловки.

– Сомневаюсь.

– Напрасно. Я женщина. У женщин – свое оружие.

– У некоторых женщин. Не каждая рождается с пресловутой женской хитростью.

– Если бы у меня не было женской хитрости, как бы я тогда заставляла тебя делать почти все, что захочу?

– Ты не заставляешь меня. И не можешь заставить. Я просто делаю это, поскольку люблю тебя.

– Ох…

– Господи, Джорджи, не расстраивайся! Любовь лучше хитростей.

– Нил… Мне в самом деле очень неловко. То сборище…

– Я же сказал, что не хочу об этом говорить.

– Ладно.

– Ты зря недооцениваешь физическую силу. Я могу за каких-нибудь тридцать секунд положить тебя на обе лопатки.

– Только потому, что я тебе это позволю. И только потому, что я тебя люблю.

– Ох.

– Не надо так расстраиваться, Нил.

– Я ни капельки не расстроился.

Джорджи сползла пониже, поправив подушку и натянув одеяло до самого подбородка. Она закрыла глаза.