Корабельные новости - Эн­ни Прул

«Мы ста­ли сви­де­те­лем то­го, как поч­таль­о­на по­са­ди­ли за ре­шет­ку на 45 дней за то, что он сбра­сы­вал поч­ту в за­лив Якор­ной Ла­пы. Он зая­вил, что ему при­хо­ди­лось раз­во­зить слиш­ком мно­го кор­рес­пон­ден­ции и что лю­ди при же­ла­нии мог­ли бы за­би­рать ее са­ми. На­вер­ное, уме­ние пла­вать об­лег­чи­ло бы им по­ло­же­ние.

Бед­ная мис­сис Тадж бы­ла сби­та в про­шлый втор­ник ту­ри­стом, си­дев­шим за ру­лем рос­кош­но­го се­да­на. Сей­час она в боль­ни­це, но ей не ста­но­вит­ся луч­ше. По слу­хам, ма­ши­не ту­ри­ста то­же при­шлось не слад­ко.

По­ли­цей­ские за­ни­ма­ют­ся рас­сле­до­ва­ни­ем де­ла об ут­рен­нем под­жо­ге, ко­то­рый унич­то­жил за­вод по пе­ре­ра­бот­ке мо­ре­про­дук­тов Пин­хо­ул, на ост­ро­ве Ка­бак. Они мо­гут спро­сить у од­но­го пар­ня в од­ной бух­те ост­ро­ва о том, что он ду­ма­ет на этот счет.

Не­сча­ст­ный слу­чай со сне­го­хо­дом сто­ил жиз­ни 78-лет­не­му Ри­ку Паф­фу. Мис­тер Пафф на­прав­лял­ся до­мой по­сле то­го, что мис­сис Пафф на­зы­ва­ет „пьян­ка до по­ро­сячь­е­го виз­га“, ко­гда его сне­го­ход про­ва­лил­ся под лед. Мис­тер Пафф был из­вест­ным му­зы­кан­том, иг­рав­шим на ак­кор­де­о­не, его сни­ма­ла на ви­део спе­ци­аль­ная груп­па из уни­вер­си­те­та. В 1970-м он сел на че­ты­ре го­да за сек­су­аль­ное пре­сле­до­ва­ние сво­их до­че­рей. Дер­жу па­ри, что они не уби­ва­ют­ся с го­ря по та­ко­му па­па­ше.

Хо­ро­шая но­вость! Нам рас­ска­за­ли о том, что со­ба­ка Ке­ви­на Мер­си по име­ни Ку­сай на про­шлой не­де­ле по­па­ла под об­вал на Ки­тай­ском хол­ме.

Вот мы чи­та­ем в за­мор­ских га­зе­тах о том, как по­хи­ти­те­ли лю­дей при­сы­ла­ют по поч­те ле­вое ухо си­ци­лий­ско­го биз­нес­ме­на чле­нам его се­мьи. Да, об­раз жиз­ни этих лю­дей с ма­те­ри­ка за­став­ля­ет нас лишь удив­лять­ся!»

Ре­дак­тор­ская стра­ни­ца изо­би­ло­ва­ла об­ли­чи­тель­ны­ми ре­ча­ми на те­му про­вин­ци­аль­ной по­ли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. Там бы­ли на­стоя­щие пуб­лич­ные вы­сту­п­ле­ния, пе­ст­рев­шие эпи­те­та­ми. «Бол­туш­ка» ока­за­лась твер­дым ореш­ком. Она смот­ре­ла жиз­ни пря­мо ее в хит­рые, на­ли­тые кро­вью гла­за. Же­ст­кая ма­лень­кая га­зе­та. У Ку­ой­ла поя­ви­лось тре­вож­ное чув­ст­во, буд­то он сто­ял на иг­ро­вой пло­щад­ке и на­блю­дал за иг­ра­ми, пра­вил ко­то­рых не по­ни­мал. Это бы­ло со­вер­шен­но не по­хо­же на «Мо­кин­гберд Ре­кордз». Он не знал, как та­кое пи­сать.

Ут­ром, во вто­рой втор­ник, дверь ка­би­не­та Дже­ка Баг­ги­та рас­пах­ну­лась на­стежь. За ней по­ка­зал­ся он сам, с си­га­ре­той за ухом, раз­ва­лив­ший­ся на де­ре­вян­ном сту­ле и го­во­ря­щий мно­го­зна­чи­тель­ное «Гм!» в труб­ку те­ле­фо­на. Дву­мя взма­ха­ми пра­вой ру­ки он при­гла­сил Ку­ой­ла зай­ти.

Ку­ойл си­дел на сту­ле с рас­ще­п­лен­ной пе­ред­ней кром­кой, ко­то­рая впи­ва­лась ему в но­ги. Ру­ка при­кры­ва­ла под­бо­ро­док. Из-за пе­ре­го­род­ки до не­го до­но­си­лись зву­ки из ра­дио На­тби­ма, цо­кот кла­виш ком­пь­ю­те­ра и скрип пе­ра, ко­то­рым Бил­ли Прит­ти де­лал за­пи­си, вре­мя от вре­ме­ни оку­ная его в пу­зы­рек с чер­ни­ла­ми.

Джек Баг­гит был не по­хож на ре­дак­то­ра га­зе­ты. Ма­лень­кий че­ло­ве­чек с крас­ным лбом. Ку­ойл ре­шил, что ему где-то ме­ж­ду со­ро­ка пя­тью и де­вя­но­сто пя­тью. По­кры­тый ще­ти­ной под­бо­ро­док, дряб­лая шея, сви­саю­щие во­ло­сы. Ко­рич­не­ва­тые от по­сто­ян­но­го ку­ре­ния паль­цы. Он был одет в ком­би­не­зон, по­кры­тый рыбь­ей че­шу­ей, а на вы­гля­ды­вав­ших из-под сто­ла но­гах вид­не­лись ре­зи­но­вые са­по­ги с крас­ны­ми по­дош­ва­ми.

— О, да! — ска­зал он пу­гаю­ще гром­ким го­ло­сом. — О, да. — И по­ве­сил труб­ку. За­жег си­га­ре­ту.

— Ку­ойл! — В его сто­ро­ну мет­ну­лась ру­ка, и Ку­ойл ее по­жал. Ощу­ще­ние бы­ло, буд­то он сжал в ру­ке ко­жа­ную руч­ку ко­тел­ка.

— Ту­ман и ма­ло до­ж­дя. Вот, Ку­ойл, мы на­хо­дим­ся в офи­се «Бол­туш­ки». Те­перь ты ра­бо­та­ешь в этой га­зе­те, де­ла у ко­то­рой идут хо­ро­шо, и я рас­ска­жу, как я до­ду­мал­ся до то­го, что­бы этим за­нять­ся. Что­бы те­бе сра­зу ста­ло все яс­но. Как ты по­нял, я не учил­ся жур­на­ли­сти­ке. — Он вы­пус­кал струи ды­ма из угол­ков рта и смот­рел на по­то­лок, слов­но мо­ряк на звезд­ное не­бо.

— Мо­ему пра­пра­де­душ­ке при­шлось пой­ти на кан­ни­ба­лизм, что­бы вы­жить. Мы по­се­ли­лись в бух­те Муч­ной Ме­шок, пря­мо здесь. Сей­час от этих лю­дей ос­та­лось лишь не­сколь­ко се­мей. Баг­ги­ты ры­ба­чи­ли в этих во­дах, охо­ти­лись на тю­ле­ней, де­ла­ли все, что тре­бо­ва­лось для вы­жи­ва­ния. Рань­ше ры­бо­лов­ст­во по­зво­ля­ло хо­ро­шо жить. Ко­гда я был мо­лод, ры­ба­чи­ли толь­ко в при­бреж­ной зо­не. У всех бы­ли свои яли­ки, свои се­ти. Са­мым слож­ным бы­ло най­ти ры­бу. Прав­ду ста­ри­ки го­во­рят: «На ры­бу бу­бе­нец не по­ве­сишь». Бил­ли Прит­ти луч­ше всех умел ее ис­кать. Весь за­лив знал, как ды­ры на сво­ем мат­ра­се. Он мо­жет пе­ре­чис­лить те­бе все дон­ные впа­ди­ны на этом по­бе­ре­жье, вот те­бе крест.

Так вот, ра­бо­та­ли мы как про­кля­тые, дер­жа­лись, сколь­ко бы­ло сил, уры­ва­ли сон кус­ка­ми, как по­лу­чит­ся. Но­ча­ми ра­бо­та­ли при фа­ке­лах. Во­да разъ­е­да­ла на­ши ру­ки и за­пя­стья, но мы не сда­ва­лись. Зна­ешь, с тех пор, как я уз­нал ре­цепт ле­кар­ст­ва, ко­жа на ру­ках у ме­ня боль­ше не бо­ле­ла. Ес­ли под­ре­жешь ног­ти в по­не­дель­ник — ли­шишь­ся их на­все­гда. Сей­час все так де­ла­ют! Зна­ешь, как бы­ст­ро лов­кая ру­ка мо­жет чис­тить ры­бу? Нет, ви­жу, что не зна­ешь. Ес­ли я те­бе ска­жу: три­дцать ры­бин в ми­ну­ту, ты все рав­но ни­че­го не пой­мешь. А ты по­ду­май. Вы­чис­тить три­дцать ры­бин за од­ну ми­ну­ту! Моя се­ст­ра да­же не меч­та­ет об этом! — Он ос­та­но­вил­ся, по­си­дел, вос­ста­нав­ли­вая ды­ха­ние. За­жег еще од­ну си­га­ре­ту, вы­пус­тил струю ды­ма.

Ку­ойл по­пы­тал­ся пред­ста­вить се­бя со­рев­ную­щим­ся с мас­те­ра­ми по чи­ст­ке ры­бы, за­ва­лен­ным скольз­кой ле­дя­ной вол­ной рыбь­их тел. Пе­тал плы­ла пря­мо пе­ред ним в длин­ном пла­тье из пла­ти­но­вых че­шу­ек. Ее об­на­жен­ные ру­ки бы­ли по­хо­жи на се­реб­ро; бе­лый рот.

— То­гда бы­ла слож­ная жизнь, но она при­но­си­ла удов­ле­тво­ре­ние. Хо­тя и бы­ло труд­но. А в ста­рые дни, так и во­все ужас­но труд­но. Ты еще ус­лы­шишь ис­то­рии, ко­то­рые за один ве­чер за­ста­вят те­бя по­се­деть. Я сам мо­гу те­бе их рас­ска­зать. Бы­ли ди­кие мес­та, где не бы­ло за­ко­нов или лю­ди тво­ри­ли, что хо­те­ли. Я ду­маю, ты-то дол­жен об этом знать, раз ты тот, кто ты есть. Но все ме­ня­ет­ся. Ко­гда это про­кля­тое ме­сто от­ка­за­лось от ста­рой тя­же­лой жиз­ни ра­ди сою­за с Ка­на­дой, что мы по­лу­чи­ли? Мед­лен­но, но вер­но у нас поя­ви­лось пра­ви­тель­ст­во. Да, Джои Смол­вуд ска­зал: «Ре­бя­та, швар­туй­те ва­ши лод­ки, жги­те су­шил­ки для ры­бы и за­будь­те о ры­бо­лов­ст­ве. Для ка­ж­до­го муж­чи­ны, жи­те­ля Нью­фа­унд­лен­да, най­дут­ся по две ра­бо­ты». — Он не­ве­се­ло рас­сме­ял­ся и за­жег еще од­ну си­га­ре­ту. — Ну что, я был мо­ло­дой и по­ве­рил ему. Со всем со­гла­шал­ся лет де­сять или око­ло то­го. Ко­неч­но, мне все­го это­го хо­те­лось: элек­три­че­ст­ва и до­рог, те­ле­фо­на, ра­дио. Ко­неч­но, я хо­тел здра­во­охра­не­ния, поч­ты, хо­ро­ше­го об­ра­зо­ва­ния для де­тей. Что-то из это­го по­лу­чи­лось. Но не сбы­лось то, что он ска­зал про ра­бо­ту.

Ры­бо­лов­ст­во ста­ло уга­сать и за со­рок лет прак­ти­че­ски ис­чез­ло. Про­кля­тое пра­ви­тель­ст­во Ка­на­ды раз­да­ет пра­ва на рыб­ную лов­лю всем стра­нам без раз­бо­ру, но нас дер­жит в сто­ро­не. Чер­то­вы ино­стран­ные трау­ле­ры. Вот ку­да де­лась вся ры­ба. По­том этот про­кля­тый «Грин­пис» пы­та­ет­ся по­ме­шать охо­те на тю­ле­ней. Лад­но, ре­шил я, ко­гда по­нял, что рыб­ной лов­лей мне не про­кор­мить­ся. Лад­но, я бу­ду ум­нее, я бу­ду со­гла­шать­ся во всем с пра­ви­тель­ст­вен­ным пла­ном. По­это­му я по­ехал в агент­ст­во по тру­до­уст­рой­ст­ву в Ка­на­де, в Якор­ной Ла­пе, и ска­зал: «Вот он я. Мне нуж­на ра­бо­та. Что у вас для ме­ня есть?» А они мне: «А что ты уме­ешь де­лать?» А я от­ве­чаю: «Ры­бу ло­вить. Зи­мой лес ва­лить». А они: «Нет, нет. Нам не нуж­ны ры­ба­ки. Мы обу­чим те­бя вос­тре­бо­ван­ной про­фес­сии». По­ни­ма­ешь ли, они раз­ви­ва­ют на­шу про­мыш­лен­ность. Что­бы бы­ла ра­бо­та для всех.

Сна­ча­ла они су­ну­ли ме­ня на чер­то­ву сы­ро­мят­ню в пор­ту Ти­хо­ход­ном. Там ра­бо­та­ло толь­ко де­сять или пят­на­дцать че­ло­век, по­то­му что она еще не бы­ла за­пу­ще­на на пол­ную мощ­ность. Нау­чи­ли ме­ня там ре­мес­лу: как бро­сать во­ню­чие шку­ры, ко­то­рые при­вез­ли из Ар­ген­ти­ны или еще от­ку­да-то, в ба­ки. Я за­ни­мал­ся этим пол­ные че­ты­ре дня, по­том у них за­кон­чи­лись шку­ры, и боль­ше их уже не при­во­зи­ли. Так что мы ли­бо про­сто си­де­ли, ли­бо мы­ли по­лы. Ну, я и вер­нул­ся до­мой и ры­ба­чил, по­ка мог. По­том сно­ва по­ехал в Ка­на­ду, в агент­ст­во по тру­до­уст­рой­ст­ву. «По­мо­ги­те, — го­во­рю, — мне нуж­на дру­гая ра­бо­та». А они: «Что ты мо­жешь де­лать?» — «Ло­вить ры­бу, ва­лить лес, бро­сать шку­ры в ба­ки це­лы­ми дня­ми и мыть по­лы». — «Нет, нет. Мы те­бя нау­чим. Бу­дем раз­ви­вать про­мыш­лен­ность Нью­фа­унд­лен­да».