Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера - Джордж ван Фрекем

Кристиан Центнер называет Гитлера «прожженным макиавеллистом, который считает оправданными любые меры, если они способствуют достижению поставленных им целей»327. «Гитлер стал канцлером, обещая, что он не только будет действовать строго конституционно, но и будет терпеть постоянное вмешательство в его деятельность со стороны Гинденбурга и подчиняться всем мыслимым ограничениям»328. Что же касается его внешней политики, в тридцатых годах он успокаивал французов следующими словами: «Я думаю, что сейчас во всей Германии не найдется того, кто всем сердцем не одобрил бы любых усилий, направленных на улучшение отношений между Францией и Германией… Я считаю, что сохранение мира в Европе особенно желательно… Молодая Германия, руководимая мной, высшим выражением которой является национал-социалистическое движение, имеет одно искреннее желание – достичь взаимопонимания с другими европейскими нациями»329. Его миролюбивые речи в тридцатые годы снискали ему имя Friedenskanzler, мирный канцлер. Месяцами, в ходе следующих друг за другом предвыборных кампаний во время своего восхождения к власти, он даже воздерживался от словесных атак на евреев, так как считал момент и общее настроение неподходящими.

Неведение

Мы уже не раз видели, с каким неистовством романтизм и неоромантическое фолькистское движение Германии восставали против интеллекта и его владычества во времена века разума. Мы убедились и в том, что разрозненные политические течения, объединенные под общим ярлыком «фашизм», в действительности являлись националистически-романтическими воплощениями этого духа. Политика всегда работает, обращаясь к самым низким уровням человеческой природы – единственному, что объединяет массы. Интеллектуалы же подавляются грубой политической силой. Это писали Лебон, Сорель и другие авторы того времени. Гитлер, которого Эккарт познакомил с их работами, прекрасно знал все это, когда писал «Майн Кампф». Он намеревался идти вперед, переводя часы назад, заставляя человечество вернуться в варварские времена, предшествующие цивилизации. Но то, о чем некоторые горячие головы лишь теоретизировали, Гитлер положил в основу своих практических методов.

В глазах германской молодежи он желал видеть хищный блеск, а их умам стремился придать, по словам Бурлея, «бесчувственную форму нового варварства». Они должны стать расой господ – бессердечными, дерзкими и жестокими, обученными воевать и беспощадно руководить подчиненными народами. Крепкое тело имело первостепенную важность, культура ума была вторичной. Их примером была Спарта.

Их идеал воплотился в личности Рейнхарда Гейдриха, правой руке Гиммлера. Гейдрих был шефом тайной полиции, и его порой называли «белокурой бестией». До того как он был убит чешскими партизанами, ходили слухи, что его прочат в наследники Гитлеру. «Для всего мира он воплощал не только безграничную жестокость и сознательную бесчеловечность, лежавшие в основе национал-социалистического государства и системы СС, но и страшные черты тех, на ком держался этот режим и кто осуществлял гитлеровскую политику уничтожения. Гейдрих давал четкое представление о том, чем стал бы режим Гитлера и новый национал-социалистический порядок в Европе, одержи Третий рейх победу»330.

Интеллектуалом, ответственным за претворение в жизнь гитлеровского антиинтеллектуализма, был доктор Йозеф Геббельс. «Он стал голосом этого безумия», – пишет Гвидо Кнопп331, сам же Геббельс считал себя «кузнецом немецкой души». Посол Франсуа-Понсе называл его «одним из самых зловещих гитлеровцев», в чьем уме было «что-то извращенное и дьявольское… Никто не сравнится с ним в искусстве перепрыгивать из истины в ложь и обратно»332. Шпееру он также виделся «страшно опасным»; он называл его «умнейшим и совершенно аморальным учеником Гитлера»333. «Злым гением второй половины гитлеровской карьеры был Геббельс», – пишет Ганфштенгль. «Этот издевающийся, завистливый, порочный, дьявольски одаренный карлик всегда казался мне рыбой-лоцманом акулы-Гитлера»334. Шри Ауробиндо, разговаривая со своими учениками, упомянул о том, что Геббельс наряду с Гитлером «находится во власти сил витального плана»335.

Говоря о нацистских руководителях, находящихся под властью враждебных сил, Шри Ауробиндо упомянул и Германа Геринга, маршала рейха, властелина и наркомана. Мнение Шри Ауробиндо находит подтверждение в неожиданном источнике – в письме Герингу от его жены Карин фон Канцов. «Быть морфинистом значит то же самое, что совершать самоубийство: каждый день теряется маленькая часть твоего тела и души. Тобой овладел злобный дух и злобная сила, а тело постепенно разрушается болезнью. Спаси себя, этим ты спасешь и меня тоже»336.

В Нюрнберге Геринг сказал своему адвокату следующие многозначительные слова: «Если хочешь совершить что-то действительно новое, хорошие люди бесполезны. Они довольны собой, апатичны, у них есть их дорогой Господь и их собственные мудрые мозги – с ними ничего уже не поделать… Нужны именно опытные преступники… Те, за которыми большой счет, сделают то, что ты им прикажешь; когда ты предупреждаешь их, они мотают себе на ус, так как знают, как делаются дела, как делится добыча… Дайте мне опытных негодяев, но при условии, что у меня будет власть, безусловная власть над жизнью и смертью… Да что вы знаете о возможностях зла! Вы беспрестанно пишете книги и придумываете философии, хотя единственное, что вы знаете, – это кое-что о добродетели, о том, как ее обрести. А ведь миром движет нечто совсем иное!»337

Страдание

О лжи и неведении можно рассуждать, смерть – это факт, но что такое страдание? Это одно из основных человеческих переживаний. В Третьем рейхе мы видим страдания, которым людей подвергали преднамеренно с сознательной жестокостью – символом этого стал Освенцим. Количество физических и психологических страданий, причиненных «простыми людьми» (из названия нашумевшей книги Браунинга), было неимоверным. В их истоках мы, как всегда, находим Адольфа Гитлера, медиума, которым овладел асурический бог. Большинство немцев не знало об этом. Они называли своего вождя мессией; он свят и чист, он парит над всей этой грязью. «Если бы только фюрер знал!» – стало на земле нацизма поговоркой. Но фюрер знал очень хорошо, так как практически во всех случаях – безусловно, в самых жутких и отвратительных – первые приказы отдавал именно он.

Если же есть желание узнать о страдании побольше, можно почитать воспоминания тех, кто прошел через все это. Впрочем, сами факты донести невозможно. Лишь те, кто был в команде смертников в Освенциме, кто выжил под грудой голых тел где-нибудь в степях России, те, кто чудом остался в живых, чтобы рассказать о медицинских экспериментах в Бухенвальде, или те, кому в Париже в гестапо вырывали ногти, – лишь они действительно знали. И все же чтобы узнать, на что способен наш вид, можно почитать, например, такие книги, как «Мастера смерти» Ричарда Родеса, «Немецкая травма» Гитты Серени, «Солдаты зла» Тома Сегева, «Места ужаса» Герды Убершер, «Аннус мунди» Вислава Килара, «Требник ненависти» Леона Полякова или книги Энтони Биворза о Сталинграде и о падении Берлина.