Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера - Джордж ван Фрекем

Если же есть желание узнать о страдании побольше, можно почитать воспоминания тех, кто прошел через все это. Впрочем, сами факты донести невозможно. Лишь те, кто был в команде смертников в Освенциме, кто выжил под грудой голых тел где-нибудь в степях России, те, кто чудом остался в живых, чтобы рассказать о медицинских экспериментах в Бухенвальде, или те, кому в Париже в гестапо вырывали ногти, – лишь они действительно знали. И все же чтобы узнать, на что способен наш вид, можно почитать, например, такие книги, как «Мастера смерти» Ричарда Родеса, «Немецкая травма» Гитты Серени, «Солдаты зла» Тома Сегева, «Места ужаса» Герды Убершер, «Аннус мунди» Вислава Килара, «Требник ненависти» Леона Полякова или книги Энтони Биворза о Сталинграде и о падении Берлина.

Ужасает изобретательность человека в поиске новых средств причинения страданий себе подобным. В «Аннус мунди», воспоминаниях о пяти годах, проведенных в Освенциме, Вислав Килар рассказывает о Stehbunker, «стоячем карцере». Это была постройка, содержащая четыре бетонные камеры; в каждой едва хватало места для того, чтобы четверо могли стоять, тесно прижавшись друг к другу. В нее пробирались через узкую низкую дверь. Некоторых заключенных запирали в этих камерах на неопределенное время, то есть до тех пор, пока они не умрут без еды и питья. Они справляли нужду там же, где стояли. По мере того как люди слабели, они постепенно сползали к полу, причиняя своим товарищам еще больше страданий. Ждать смерти приходилось сутками.

Не менее ужасна бесчеловечность некоторых граждан этой гордившейся своими высшими общечеловеческими ценностями страны. Мартин Борман, сын всевластного гитлеровского подручного, был назван по имени отца. Однажды вместе со своими маленькими братьями и сестрами он навестил дом Генриха Гиммлера. Гедвиг Поттхаст, секретарше и любовнице Гиммлера, неожиданно пришла в голову идея показать детям «что-то очень интересное, личную коллекцию босса». Она провела их наверх и открыла двери чердака. «Там были столы и стулья, изготовленные из частей человеческого скелета». Сиденье одного стула было сделано из костей таза, ножки другого – из костей ног со ступнями. Потом госпожа Поттхаст показала детям экземпляр «Майн Кампф» в обложке из человеческой кожи. Молодой Мартин Борман, ставший после войны католическим священником и миссионером, «помнил, с какой медицинской обстоятельностью она показывала и объясняла все это»338.

Смерть

«Все исчезнет, останется лишь смерть и слава великих деяний». Вальтер Шелленберг в своей книге «Лабиринт» пишет, что Гитлер часто цитировал эти слова из «Хавамалы», древней нордической саги339. Еще в начале тридцатых Гитлер сказал Герману Раушнингу: «Мы никогда не сдадимся, никогда! Мы, возможно, погибнем, но мы прихватим с собой весь мир. Муспилли. Мир в огне!»340 Катастрофический конец света был одной из главных тем нордических мифов и подсознательной навязчивой идеей германо-нордических народов. В конце истории неизбежно придут Götterdämmerung, сумерки богов. Мир либо погибнет в ужасной зиме (Fimbulwinter) и всё покроется льдом, либо будет великий вселенский пожар, муспилли. Муспилли также фигурирует в одной поэме девятого века об апокалипсической битве между Илией и антихристом. «Во время муспилли ни один член клана не сможет помочь другому. Когда весь мир сгорает в огне, а горячий воздух пожирает все – что останется от земли, за которую ты бился вместе с сородичами?»341

У Гитлера была, пишет Фест, «абстрактная мания разрушения», он также упоминает о его «страстном желании катастрофы». Тревор-Ропер называет его «ангелом разрушения», а в другом месте, в «Последних днях Гитлера» – «богом уничтожения». Кершоу приписывает ему «азиатскую волю к разрушению», Споттс целый раздел своей книги о фюрере называет «Мастер разрушения». Разрушение было не просто следствием стремления Гитлера к мировому господству, это было его сознательной целью – основной идеей, которую ему внушал Титан.

«Согласно рассказу генерала Гальдера, Гитлер пошел против своих генералов, настояв на обстреле и бомбардировке Варшавы, хотя город уже был готов к сдаче. Он получал эстетическое удовольствие от картин разрушения: апокалиптически потемневшего неба, стен, снесенных тысячами тонн бомб, людей, пораженных паникой, сметенных с лица земли»342. «Я помню его реакцию на последний ролик с новостями о бомбежке Варшавы, – пишет Шпеер. – Гитлер был очарован… Его энтузиазм не имел границ. “Вот что с ними будет! – кричал он вне себя. – Вот так мы их уничтожим!”»343 Бомбежка Роттердама также была совершенно излишней, но должна была послужить устрашающим примером тевтонского ужаса.

Лондон бомбили без перерыва в течение 65 ночей, погибло 45 тысяч человек. «Вы видели карту Лондона? – спрашивал Гитлер на одной из ночных посиделок в близком кругу. – Он так плотно застроен, что единственного центра возгорания достаточно, чтобы разрушить весь город. Так уже случалось в прошлом, лет двести назад. Геринг хочет использовать множество зажигательных бомб совершенно нового типа, чтобы создать центры возгорания во всех частях Лондона. Везде пожары. Тысячи. Они сольются в одно гигантское море огня. У Геринга верная идея. Бризантные бомбы не работают, но это можно сделать зажигательными – мы полностью разрушим Лондон»344.

Геббельс начиная с 18 октября экстатически комментировал бомбардировку Англии в своем дневнике. «Страшные новости из Лондона. Метрополис стирается с лица земли… Пожары в Сити должны быть ужасными… Мы массированно атакуем Плимут с внушительными результатами… Репортажи из Ковентри: это чистый ад… Мы опять произвели мощный налет на Плимут…» Гитлер ожидал, что через три месяца от Лондона останется лишь «груда развалин». «К гражданскому населению Британии я не питаю ни малейшей симпатии», – сказал он345.

«Когда Югославия после путча армейских офицеров попыталась выйти из Трехстороннего союза, куда ее заставили войти силой, Гитлер был настолько вне себя от ярости, что приказал систематически бомбить беззащитную столицу с бреющего полета в течение трех дней. Это была “операция Наказание”»346. Белград «был разрушен до основания. Три дня и ночи бомбардировщики Геринга, едва не задевая крыши, проходили над столицей… убив 17 тысяч жителей, ранив гораздо больше и превратив город в груду дымящихся развалин»347.

Согласно «твердому решению» Гитлера, Ленинград, Москву, Сталинград и Киев нужно было «сровнять с землей». Как писал в своем дневнике Геббельс, «над городом вновь должен пройти плуг»348. Генри Пикер, один из тех, кто вел записи «Застольных бесед», поясняет: «8 сентября 1941 года Ленинград был полностью окружен немецкими войсками. Из трех миллионов жителей удалось эвакуировать лишь 400 тысяч. 632 тысячи умерли от голода»349. «Могу вообразить, что многие удивленно спрашивают себя: «Неужели Гитлер способен разрушить такой город, как Петербург? – задумчиво говорил Гитлер. – Конечно, меня воспитывали совсем по-другому. Я не мог видеть, как кто-то страдает, я не мог никому причинить зла. Но если я вижу, что под угрозой существование вида, тогда холодный как лед интеллект берет верх над чувствами. Я вижу лишь жертвы, которые потребуются в будущем, если не принести жертвы сейчас»350. Однако ни Ленинград, ни Сталинград, ни Москва так и не будут взяты.