Четвертый батальон - Рамон Диестро

ваши имена? В списке так и сказано: «Из четвертого батальона откомандировать Луиса Дельбаля и Рамона Диестро». Может быть, вы сами этого хотите, тогда скажите, чем вы недовольны.

Милый «глухарь», я огорчен не меньше твоего. Разве согласится хотя бы один из бойцов покинуть тебя добровольно? Но приказ есть приказ, — ты сам твердил это, — придется подчиниться.

Я молчу и всю эту речь произношу про себя. Тягостную паузу нарушает Луканди:

— Значит я прав, — с горечью говорит он. — Вы сами просили штаб перевести вас отсюда.

— Мы никого не просили, — стараюсь я убедить капитана. — Нас выбрали только потому, что Касорла вспомнил о своих старых друзьях по Союзу молодежи.

Полк шлет срочные телефонограммы, всячески отстаивает нас и, наконец, добивается временной отмены приказа. Вместо пятерых начальник милиции республики, двадцатитрехлетний Касорла, член ЦК Объединенного союза социалистической молодежи, требует выслать одного Дельбаля.

У штаба выстраивается четвертый батальон. Луканди произносит короткую речь. Он говорит о горечи расставания с Луисом.

— У вас будет новый командир, — обращается капитан к взводу, которым командовал Дельбаль, — он рядовой боец, смельчак и верный сын республики. Вы его знаете, — загадочно улыбаясь, заключает Луканди.

Бойцы смотрят на своих командиров, словно желая на их лицах прочитать ответ. Но мы сами еще ничего не знаем, и Фигаруа, наш «шериф», с недоумением бормочет:

— Да это же задача с тремя неизвестными — все мы бойцы, смельчаки и верные сыны республики.

Луканди громко и торжественно объявляет:

— Ты прав, Фигаруа, и давайте все вместе поздравим Панчовидио.

Мы чортовски рады. Панчо смущен. Он пытается спрятаться в последних рядах, но командир полка вызывает его вперед, зачитывает перед всем батальоном приказ о назначении и прикрепляет две звездочки к рукаву нового лейтенанта.

Батальон устраивает прощальный обед Дельбалю. Панчо раздобыл где-то три бутылки шампанского. Нам достается по глотку вина на все многочисленные тосты. Мы желаем удачи нашему другу и просим его сбрить в Мадриде огромную бороду, которую он отрастил за эти месяцы.

— Увидимся ли мы? — тихо говорит мне Луис, усаживаясь в машину. Он очень бледен сегодня.

— Обязательно, — весело отвечаю я. — Ты должен сформировать боевую часть и притти с ней сюда.

Машина срывается с места. Мы долго смотрим ей вслед.

Увы, я встретился с Дельбалем раньше, чем ожидал. Через одиннадцать дней после отъезда Дельбаля Маркосу позвонили из Мадрида и сообщили, что бывший лейтенант его полка смертельно ранен.

В сорока километрах от Мадрида, в Сан-Мартин де Вальдейглесиас, шли ожесточенные бои. Здесь и дралась новая воинская часть республики — батальон имени Фернандо де Росса, которым командовал капитан Луис Дельбаль. Маркос вызвал меня и сообщил, стараясь смягчить полученные сведения о нашем друге:

— Дельбаль лежит в госпитале Сан-Карлос. Ничего серьезного, но нужно поехать навестить его. Решили послать вас. Что бы ни случилось, не задерживайтесь и возвращайтесь завтра же.

Вечером я был уже в знакомой университетской клинике Сан-Карлос. Сколько раз я когда-то ожидал здесь студента медицинского факультета Луиса Дельбаля! Он выбегал в белом халате и всегда извинялся: «Две минуты — и я буду свободен». И вот я с волнением вхожу в коридор. Навстречу идет профессор Оливарес, любимый преподаватель Луиса. Я останавливаю его:

— Профессор, меня прислали сюда с фронта товарищи вашего ученика Дельбаля. Как он себя чувствует?

Оливарес кладет руку на мое плечо и говорит:

— Поезжайте обратно, друг, вы ничем не поможете, передайте, что мы с хирургом Кардинахом сделаем все возможное.

— Неужели так серьезно?

— Очень. Он уже сутки лежит без сознания. У него две раны.

Я прошу пустить меня к Дельбалю.

Он лежит один в маленькой комнате. Рядом с ним сидит его мать. При виде меня она плачет еще сильнее и почти кричит:

— Посмотри, что они с ним сделали! Посмотри!

Луис лежит с закрытыми глазами. Он ли это? Я не вижу ничего, кроме носа и глаз. Вся голова забинтована. В комнату входит знаменитый медик Кардинах.

Я оставляю друга, которому ничем не могу быть полезным. Рядом палата легко раненых. Я вхожу туда.

— Есть здесь кто-нибудь из батальона Фернандо де Росса?

На мой вопрос отзываются десятки людей.

— Расскажите, как все это случилось, — обращаюсь я к одному из раненых. — Я товарищ вашего капитана.

— Наш капитан — герой, — отвечает мне раненый, — он так бесстрашно шел под огнем, что не было ни одного, кто бы осмелился отстать от него.

Кто-то недовольно обрывает рассказчика:

— Бежать легко, когда в тебе не сидят пули, а в нашем капитане сидела одна в легком, а другая попала в щеку и вышла у глаза.

Третий боец убежденно заявляет:

— Так никто, пожалуй, не пойдет, а он шел и нас за собой вел.

Я благодарю раненых и ухожу. Из клиники я еду в ЦК Союза молодежи. Здесь у меня происходят десятки неожиданных и приятных встреч. В одной из комнат, где меня заставили сесть и срочно написать заметку о героических поступках моих бойцов — членов союза, я встречаюсь с Касорла.

— Испугался? — с неожиданной холодностью говорит он, протягивая мне руку.

— Когда это я испугался? — недоумеваю я.

— Дней десять назад.

Я стараюсь восстановить в памяти все события последних боевых дней и уверенно отвечаю:

— Хозе, это клевета. Я никогда не трусил.

— В бою, может быть, и не трусил, а, получив приказ о переводе в новую часть, выклянчил насиженное место и остался. Что ты здесь делаешь? — неожиданно спрашивает Касорла.

Я рассказываю о поездке к раненому Дельбалю, о его мучениях и моем возвращении завтра в часть.

— Придется остаться, — заявляет Касорла. — Я сообщу в батальон, что ты не вернешься. Завтра в восемь утра явишься в штаб, и мы поедем в Сан-Мартин. Ты назначаешься на место Дельбаля командиром батальона имени Фернандо де Росса.

Третий день я живу в мадридских казармах Ла Пардо. Часть, которой я командую, отозвана с фронта. Это небоеспособный батальон. Его бойцы не оправдали своего высокого звания. Среди них немало деклассированных элементов. Батальон должен быть укомплектован и через две недели выступить на фронт. Ежедневно девять часов отводится строевым и стрелковым занятиям. Вечера бойцы проводят за газетой, со своими командирами. Я рассказываю в подразделениях о дружной армейской семье, по которой несказанно скучаю, — четвертом батальоне Луканди. Мои рассказы заинтересовывают слушателей. Каждый день приходят новички — крестьяне, студенты. В батальоне должно быть семьсот бойцов. Тогда он будет укомплектован.

Ежедневно я выкраиваю час и просиживаю у постели Дельбаля. Он на пути к выздоровлению.

— Вырвали у смерти, — говорит профессор Оливарес, — буквально вернули с того света.

Луис еще не разговаривает. Пуля