Вельяминовы. За горизонт - Нелли Шульман

В особняке Журавлевых раньше обреталась содержанка Владимира Альфредовича, бежавшая, вместе с ним, из революционной России. От обстановки ничего не осталось, советские учреждения, занимавшие здание, перестроили комнаты и лестницы. Маша, все равно, представляла неизвестную ей женщину, за поздним завтраком, именно в ротонде. После ремонта стены обили атласными обоями, со склада обкома привезли пышные натюрморты, в бронзовых рамах.

Утром нового года Маша сидела за столом одна. Марта любила поспать:

– Она и в будние дни поздно встает, – рассеянно подумала девушка, – интересно, как она собирается подниматься в школу…

Вчера Марта отправилась в постель гораздо позже полуночи. Они посмотрели московскую программу, записанный на пленку новогодний концерт. В гостиной Журавлевых стоял новый телевизор, «Рекорд». Под бой курантов, из радиолы, родители вручили им подарки. Маша, помешивала кофе со сливками:

– Мама даже прослезилась, когда получила от Марты шкатулку… – младшая сестра любила возиться с паяльником и набором для выжигания. В детской Марты поставили аккуратный, по ее росту, рабочий столик.

Маша подарила матери духи, а отцу галстук. Она откладывала карманные деньги, начиная с осени:

– Сашу тоже ждет галстук, когда он приедет, а нам с Мартой он вручил книги… – младшая сестра ахнула, распаковав сверток:

– То, что я хотела… – сидя под елкой, девочка углубилась в детскую повесть о жизни Джордано Бруно. Маша осталась довольна своим подарком:

– Книга дореволюционная, но в конном спорте мало что меняется. Приятно, что Саша обо мне думает… – ей досталось руководство по верховой езде, антикварного издания.

Всю новогоднюю ночь Маша, старательно, отгоняла мысли об увиденной на улице Чкалова девушке:

– Ничего там не было, это сила моего воображения. Я волновалась, из-за того парня, страх сыграл свою роль. На уроках биологии нам объясняли, как работает человеческий мозг… – намазав свежий батон черной икрой, она прислушалась.

В коридоре хлопнула дверь, раздался недовольный голос отца:

– Бутерброды мне не нужны, и кофе я тоже ждать не буду. В обкоме развернут буфет, все-таки экстренное заседание бюро… – мать, что-то, неразборчиво, сказала. Отец отозвался:

– Чушь, Наталья, религиозные бредни. Якобы вчера, в частном владении на улице Чкалова, девица танцевала с иконой, и застыла на месте. Там устроили вечеринку, гости к тому времени перепились. С пьяных глаз, еще и не то вообразишь… – зашуршал пиджак, заскрипели половицы:

– У дома собралась толпа, попы появились, чуть ли не молебен служат. Но милиция и скорая помощь на месте. Надеюсь, они разберутся, что там за девица с иконой. Только этого нам не хватало, перед партийной конференцией…

Бутерброд встал колом в горле Маши, она поперхнулась:

– Я ничего не придумала, в доме, действительно, стояла девушка. Она держала образ, только какой… – Маша не помнила икону, но хорошо помнила мертвенный холод метели, далекий, женский голос:

– Она говорила, что мне надо обрести жизнь вечную, найти спасение. Она тоже называла меня Марией Максимовной, как старик, в Москве. Девушка сказала, что мой отец, Волк. Была еще какая-то змейка… – Маша смутно помнила, как давно, в Москве, мужчина угостил ее конфетой, в телефонной будке:

– Мама забрала леденец. Она велела мне ничего не принимать от чужих людей. У него на руке был рисунок, то есть татуировка, голова волка… – Маша едва успела проглотить бутерброд. Повеяло сладкими духами. Мать, в шелковом китайском халате, с вышитыми драконами, опустилась в кресло напротив:

– У отца дела, даже в новогоднее утро, – вздохнула она, – он позавтракает в обкоме. Ты сыта, милая, или попросить принести еще пирожных… – Наталья налила себе черного кофе:

– Марта только к обеду встанет. Поедим, и погуляем, в парке… – она бросила взгляд на лицо старшей дочери:

– Машенька очень бледная. Но школа закончилась только пару дней назад. Вчера, то есть сегодня, она поздно легла. Ничего, впереди каникулы, пусть отоспится…

Поднявшись раньше мужа, Наталья вынула из ящика комода обитую бархатом коробочку:

– Марта к завтраку не выйдет, отдам Машеньке кольцо. Объясню, что это семейная реликвия. Носить она его пока не сможет. Пусть драгоценность останется нашим секретом, матери и дочери… – потянувшись, Наташа взяла руку девочки:

– Я приготовила тебе еще один подарок, милая… – она улыбнулась, – родовое кольцо… – Маша успела подумать:

– Мама родилась в рабочей семье, откуда у них драгоценности… – щелкнул замок коробочки. На ладони матери заискрились сапфиры и бриллианты. Изящная змейка гордо поднимала голову, обвиваясь вокруг старинного перстня.

Радиола замигала зеленым огоньком. Женский голос, мягко сказал:

– Today is first of January, six o’clock in the evening. Latest news, from London…

В зашторенные окна бились хлопья метели. Детская выходила в сумеречный парк. За оградой, на оживленной улице Куйбышева, двигались отсветы фар, мелькали красные огоньки такси. Девочка сидела на ковре, прислонившись к ножке радиолы, держа на коленях книгу о Джордано Бруно:

– Глава одиннадцатая. Скитания ученого… – рыжие, коротко стриженые волосы щекотали воротник синего халатика. Мама Наташа ворчала, что в таких нарядах разгуливают только уборщицы:

– Ученые тоже, – серьезно отозвалась Марта, – только на картинах их рисуют в белых одеждах… – она нахмурила бровки:

– Белые одежды. Кто-то говорил про такое. Наверное, папа Миша, когда он рассказывал о физических лабораториях. Мои родители работали в закрытом институте… – приемный отец обещал познакомить ее с товарищами Курчатовым и Королевым.

Марта покрывала страницы тетрадок не только уравнениями, но и рисунками. Она набрасывала ракеты, вырывающиеся в космос, летящие к луне, очертания спутников и огромных конструкций, повисших в стратосфере:

– Это рабочие станции, – объяснила она сестре и Саше Гурвичу, – скоро люди поселятся за пределами земли. Такие сооружения станут ступенькой, к освоению далеких планет, например, Марса. То есть Марс близкая нам планета… – откусив от ржаного пряника, Марта задумалась:

– Джордано Бруно сожгли потому, что он настаивал на множественности обитаемых миров. Мы пока не встретили никого, близкого по разуму, но мы и не выходили в космос… – Марта полистала блокнот. В энциклопедии она прочла о таинственном, исчезнувшем материке, Атлантиде, и наскальных рисунках, в Южной Америке:

– Это дело рук человека, – твердо сказала себе девочка, – а насчет Атлантиды, нет доказательств, что она существовала. Нельзя опираться на непроверенные данные. Кто-то так говорил, но я не помню, кто… – она вообще мало что помнила.

На задней странице тетрадки, мелким почерком, она записала два слова: «Корсар» и «Ник». Марта взяла с ковра блокнот:

– Корсар, похоже на кличку собаки, как Дружок… – черный терьер, дремавший в углу детской, поднял голову. Собака подобралась ближе к Марте. Теплый язык лизнул ее руку, Дружок благодарно заурчал.

Спрятав кусок пряника в карман, девочка обняла терьера за шею:

– Тебе нельзя много сладкого, собакам это вредно. Хотя ты вдоволь нагулялся…

После обеда, Марта, с матерью и сестрой, отправилась в парк. Дружок носился за палочками, по заснеженным газонам, и съезжал вместе с Мартой с ледяной горки:

– Мне было весело, – девочка поцеловала собаку в холодный нос, – а сейчас грустно. Но мне всегда грустно в метель… – она помнила треск огня, в камине, музыку из радио, ласковый, мужской голос:

– Мама работает, а мы попьем какао и послушаем детскую передачу…

– Самолет, – пролепетал детский голосок, – когда на самолет, папа… – неизвестный мужчина ответил:

– Нелетная погода, Ник. Пройдет метель, и я сяду за штурвал… – Марта хмыкнула:

– Это, наверное, полигон, где мы жили. Папа Миша сказал, что лаборатория находилась далеко на севере, может быть, даже на Новой Земле… – Марта нашла острова в атласе, – но мой отец был физик, а не летчик. И кто такой Ник… – она обнимала Дружка:

– На полигоне жили и другие ученые, все просто. Но Ник, не русское имя, русское имя Коля… – она решила

– Я, наверное, больше ничего, никогда не вспомню… – приемным родителям она ни о чем не говорила, – но папа Миша обещал, что мне скажут имена папы и мамы, или даже покажут их фото…

Марта слушала успокаивающий голос диктора. Британское радио рассказывало о новогодних празднествах, в Лондоне:

– Странно, что я сразу поняла английский язык, – подумала Марта, – словно я всегда его знала… – в школе Маши преподавали именно английский:

– Она занимается дополнительно, французским и немецким, и я тоже начну. Для переписки с зарубежными учеными, чтения монографий, надо знать языки…