Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

— Я, профессор, человек, который воображал себя озаренным безупречными знаниями, но который, по правде говоря, сегодня начинает понимать, что не знал и продолжает не знать того, что существует в двух шагах от собственного носа. Я был крайне беден (говорю "был", потому что что-то подсказывает моему существу, что все это принадлежит прошлому), с невыносимым недостатком — гордыней. Человек, который, наконец, не отрицал существования высшего существа, управляющего своим творением, это правда, но который, считая его загадкой, бросающей вызов его человеческим возможностям разгадать его тайны, не только не уважал этого Существа в своей жизни, но и не давал ему никаких объяснений того, что делал или намеревался сделать для удовлетворения своих капризов и страстей. Поэтому будет излишним утверждать, что, будучи очень мудрым — как я себя считал — я тащил за собой невежество неверия в возможность существования всемогущих, неизбежных законов, исходящих от божественного Творца и Руководителя для управления творением, что заставило меня совершить серьезнейшие ошибки.

Я страдал, и моя жизнь была богата разочарованиями… Смирение никогда не было добродетелью, к которой бы приспособился мой от природы буйный и беспокойный характер. Глубина моих страданий сделала меня раздражительным и вспыльчивым. Гордость изолировала меня в убеждении, что после меня существуют только терпимые ценности…

После десятилетий неудачных борьбы, стремлений, изгнанных из воображения как неосуществимые в области объективности, обманутых идеалов, столь же справедливых, сколь и неудовлетворенных желаний, отвергнутых усилий, энергий, сметенных последовательными разочарованиями, воли, направленной к добру, вернувшейся к исходной точке ослабленной и сломленной безжалостными неудачами — слепота, друг мой! погасившая мои усталые глаза — как ошеломляющая награда за борьбу, потребовавшую от меня высших усилий:

— Я ослеп!

Черный призрак вечной тьмы простер над моими глазами свой покров мрака, который ни наука людей, ни чистая и наивная вера друзей, пытавшихся привести меня к смирению, ни мольбы любящих меня сердец к небесным силам не смогли бы отвести! Я отрекся от самих Сил.

Слепой?! Я — слепой?!.. Как я буду жить слепым?!..

Я верил, что если Высшее Существо, чье существование я не отрицал, действительно существует, такого не случилось бы, потому что Оно не захотело бы, чтобы со мной произошло это несчастье. Я забыл, что по всему миру рассеяны миллионы слепых людей, многие в еще более тяжелых условиях, чем я, и что все они, как и я, были созданиями, происходящими от того же Бога! Я отрекся, потому что решил, что если есть другие слепые, пусть они будут; но я не должен был быть одним из них! Это была, да, несправедливость!

Слепой!!.. Это было предельно!

Столь глубокое и поразительное отчаяние пожирало мою волю, мою умственную энергию, мое моральное мужество, низводя меня до уровня труса. Я, который так героически преодолевал препятствия, мешавшие моему продвижению к завоеванию существования, возвышаясь над ними, отныне оказывался не в состоянии продолжать борьбу! Я сдался. Будучи слепым, я считал, что моя жизнь стала чем-то, принадлежащим прошлому, реальностью, которая "была", но уже не "есть"…

Роковая одержимость самоубийством начала преследовать меня. Я влюбился в эту идею и дал ей приют со всей беспомощностью моего обескураженного и побежденного существа. Смерть привлекала меня как почетное завершение существования, которое никогда не склоняло голову ни перед кем. Смерть протягивала мне соблазнительные объятия, ложно показывая моим понятиям, испорченным неверием в Бога, покой могилы в утешительных видениях!..

Однажды подтвердив решение на основе болезненных внушений; измученный и наедине со своим великим несчастьем; покинутый спокойным утешением веры, которая смягчила бы жар моего внутреннего отчаяния и возбудила воображение, и без того смелое и пылкое, я создал ореол вокруг себя и, считая себя мучеником, осудил себя без права на обжалование.

Я боялся и стыдился быть слепым!..

Я убил себя с намерением скрыть от общества и людей, а также от моих врагов ту неспособность, до которой я был доведен!..

Нет! Никто не будет злорадствовать, видя, как я принимаю горький хлеб чужого сострадания! Никто не будет созерцать унизительное для меня зрелище моей нетвердой фигуры, ощупывающей во тьме моих глаз, неспособных видеть! Мои враги не насладятся местью, наблюдая за моим непоправимым поражением! Тысячу раз нет! Я не буду отупляться в инертности, глядя внутрь себя, когда вселенная продолжает излучать плодотворную и прогрессивную жизнь вокруг моей тени, обедненной слепотой!..

Я убил себя, потому что осознал себя чрезмерно слабым, чтобы продолжать в ночи слепоты путь, который даже при хорошем свете глаз уже был полон препятствий и неурядиц!..

Это было слишком! Я восстал до невозможности против судьбы, которая приготовила мне такой обескураживающий сюрприз, и продолжал верить в драматическую неблагодарность, которая, как я думал, исходила от Бога! Для меня провидение, судьба, мир, общество — все они ошибались, только я был прав, преувеличивая трагедию моего отчаяния!..

Почему?!.. Я, обладавший превосходными интеллектуальными способностями, был нищим, почти голодающим, в то время как вокруг меня циркулировали богатые невежды!.. Я, который чувствовал себя идеалистом и добрым, жил в окружении невзгод без возможности победы! Я, чье сентиментальное сердце пылало щедрыми и нежными стремлениями, возможно, возвышенного совершенства, зная себя постоянно непонятым, раненым горькими пренебрежениями к моей чувствительности! Я, честный, порядочный, прямой, следовавший здоровым принципам, потому что считал их более красивыми и соответствующими исповедуемому мною идеализму, вынужденный иметь дело с негодяями, торговать с ворами, спорить с лицемерами, доверять малодушным, обслуживать торгашей!..

Да, это было слишком!..

И после такой обширной панорамы несчастий — потому что для меня, нетерпеливого и непокорного человека, эти события, столь обыденные в моей повседневной жизни, действовали как настоящие моральные бедствия — болезненный итог слепоты, сводящий меня к ничтожности червя, в тоске беспомощности, в инертности идиота, в одиночестве заключенного!..

Я больше не мог! Мне не хватило понимания для такой большой аномалии! Я не понял Бога, не понял Его Закон, ни жизнь! Поток безысходного смятения наполнил мои мысли, ужаснувшиеся перед реальностью! Я понял только одно — мне нужно умереть, я должен умереть! И когда создание перестает верить в своего Бога и Создателя, оно становится несчастным! Оно жалкое, демон, проклятое! Оно хочет бездны, ищет бездну, бросается в бездну!.. "Я бросился"…

Не знаю, какие злые внушения распространило мое богохульное красноречие в болезненной атмосфере нашего лазарета.

Знаю только, что печальное собрание поддалось дисгармоничным вибрациям, предаваясь болезненному плачу и впечатляющим кризисам, особенно бывший экспортер вин Иероним и студент Марио Собрал, которые страдали больше всех. Я сам, продолжая свое мучительное изложение, зараженное болезненными понятиями, мысленно возвращался к рискованным