Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Когда ты съездил головой в челюсть папе, вся моя жизнь перевернулась, — рассказывала Люси. — В тот момент мама поняла, что папа ее таки достал; я помню, она всю дорогу домой орала на него как резаная. Если бы закон позволял, они бы развелись еще до рассвета.

— Знаешь, я кое-что понимаю в детской памяти. Когда тебе четыре года, ты ничего не запоминаешь в таких подробностях.

— В мире моей мамы ты просто самый разгеройский герой, — продолжала Люси. — Это уж я запомнила, не боись. А когда ты стал знаменит, о, мы на все твои фильмы ходили, прям как по расписанию, и каждый раз мама говорила мне: "Смотри, вот этот парень помог мне вырваться из лап твоего папаши!" А папа тебя ну просто ненавидел! Они развелись, и когда я у него бываю, он все время говорит мне: "Только попадись мне этот Джек Бернс, я из него последнее дерьмо вышибу!"

— Помнится, в прошлый раз твой папаша остался с окровавленной физией, а с меня даже волосок не упал, — сказал Джек.

— Да ерунда все это. Главное — если моя мама хоть раз тебя увидит, она на тебя накинется и не отстанет, пока ты ее не трахнешь. А потом позвонит папе и расскажет ему все в подробностях. Вот видишь, Джек, — ты просто член моей семьи, такой здоровенный член!

— Я просто был вне себя, Люси, — твои родители оставили тебя, маленькую девочку, в машине одну, и не где-нибудь, а в Венисе! Только и всего.

Люси играла с магнитами на холодильнике — мамин подарок, на них были изображены татуировки, японские рыбы от Хенка Шиффмахера, штук двенадцать. Джек прилепил ими к холодильнику фотографии маминых грудей (все четыре). Люси очень внимательно их разглядывала.

Она никак не могла успокоиться, ходила туда-сюда, копалась в бумагах у Джека на рабочем столе; там стояло стеклянное пресс-папье, а под ним — фотография обнаженной Эммы. Джек все время вспоминал, как Клаудия советовала ему от нее избавиться, понимая, что рано или поздно такие фото выйдут Джеку боком.

— Мне нужно в туалет, — сказала Люси и немедленно занырнула в тот, что в Джековой спальне. В доме было и два других, но она устремилась именно в этот.

Бывшую спальню Эммы Джек превратил в мини-спортзал, поставил там два велотренажера, беговую дорожку, тренажер для пресса, пару скамей и накидал разных гантелей. Зеркала вешать не стал, приклеил на стены любимые киноафиши (среди них пару своих). На полу лежал мат, размером в треть от тех, на каких проводят турниры по борьбе, на нем можно было растягиваться и валяться.

Джек сел на этот мат и обнял себя за колени, думая, что ему делать с Люси. Он услышал, как в туалете спустили воду, затем — шаги, затем — писк телефонной трубки. Люси надиктовывала сообщение на автоответчик, он сразу понял по тону.

— Привет, мам, это. Я в доме у Джека Бернса, совершенно голая, лежу у него в кровати. Ведь ты этого всю жизнь хотела, не так ли? Извини, что опередила тебя, но разве это так важно? Ведь папа сойдет с ума в любом случае, ему-то плевать, кого трахнет Джек, тебя или меня. В общем, люблю, целую, пока.

Джек вошел в спальню и сразу понял, что Люси не шутит. Она и правда откинула одеяло и голая улеглась у него на кровати.

— А теперь у нас с тобой будут ба-альшие неприятности, — сказала она.

— Люси, со мной все будет в порядке, неприятности ожидают только тебя, — возразил он.

Джек отправился в туалет, намереваясь вернуть Люси ее одежду, но не нашел ничего; куда она только подевала свои вещи? Грязные кроссовки с носками лежали на весах, но где все остальное? Ведь не могла же ее одежда раствориться в воздухе?

Он вернулся в спальню:

— Люси, ты немедленно выметаешься отсюда вон. Где твоя одежда?

Она пожала плечами; да, красивая девчонка в свои восемнадцать. Даже такой ниженуля, как Джек, смог вычесть 1987 из 2001 и прибавить четыре (с цифрой четыре Джек был хорошо знаком, он только и делал, что думал о четырехлетних детях). Впрочем, он даже думать не думал заниматься с ней любовью — пусть бы даже закон разрешал ему это. Тут дело в другом.

Она, видимо, из этих своенравных гадких девиц; все ногти покрашены в разные цвета, золотые волосы посверкивают в лучах солнца. На внутренней стороне бедра вытатуирован маленький лимон, "Рука Будды" на жаргоне татуировщиков, почти у самой промежности, под шортами не видно. Есть такие молодые женщины, которые больше возбуждают тебя одетыми; а главное — Джек ненавидел, когда ему выкручивают руки.

— Я дам тебе свою футболку и шорты, — сказал он. — И одену тебя сам, если ты откажешься одеваться по доброй воле. А потом вышвырну тебя вон.

— Толку! Мама уже вызвала полицию, — ответила Люси. — Она весь день сидит дома, делать ей нечего. Трубку она не берет — вдруг это папа звонит? Не беспокойся, она уже дважды прослушала мое сообщение и выдала копам твой адрес.

Джек отправился на кухню, набрал 911 и сообщил оператору, что у него в доме находится без приглашения восемнадцатилетняя девица; она спряталась у него в машине на заднем сиденье. Потом разделась догола и позвонила матери. Он сам не тронул ее и пальцем и не собирается.

— Боюсь, она не захочет одеваться; на этот случай не будете ли вы так добры обеспечить наличие в группе женщины?

Джека спросили, относится ли инцидент к категории семейных ссор. Он вообще-то знает эту девушку?

— Последний раз я ее видел четырехлетней! — заорал в трубку Джек.

Ага, значит, он ее знает, сказал оператор. Черт, и кто его за язык тянул.

— Послушайте, она считает, что из-за меня развелись ее родители. Она и ее мама — они обе одержимые, и я — объект их страсти. А отец меня ненавидит!

— Да вы со всей семьей знакомы, я гляжу, — сказал оператор.

Джек сообщил свой адрес, оператор в ответ сказал "минуточку"; выяснилось, к Джеку уже выслали бригаду. Конечно, мама Люси опередила Джека — сказала, что ее дочь насилуют.

— Это ложь!!! — заорал Джек.

— У тебя вода в туалете течет! — закричала Люси. — К черту копов, вызывай водопроводчика!

Джек повесил трубку и в ярости побежал в спальню, а оттуда в туалет. Понятно, почему унитаз все время спускает воду — Люси спрятала одежду в смывном бачке. Джек вынул мокрые тряпки и кинул их в ванну. Засовывая одежду, Люси погнула штырь, прижимавший запор к трубе, поэтому вода и течет. Ну, это несложно исправить.

Джек вернулся в спальню, Люси вертелась на кровати как угорь. Подушка на полу, простыня скручена в жгут — в общем, такое впечатление, что здесь занимались любовью как минимум шестеро.

— Не бойся, для меня это выльется максимум в милый разговор с копами, — сказал маленькой стерве Джек. — А когда тебя подвергнут медосмотру на предмет изнасилования, вот тогда ты поплачешь, я тебе гарантирую. Тогда до тебя дойдет, что все это не так смешно.

— Меня все достало! Я больше не хочу слышать, как ты расхерачил к черту мою семью! — заорала девица.

Джек вышел из спальни и закрыл за собой дверь, а затем спустился на улицу и стал ждать копов, прислонившись к "ауди". Через некоторое время он заметил фотографа — знакомого папарацци, знаменитого кадрами блюющих на приемах кинозвезд и тому подобного. Тот стоял на другой стороне улицы, глядел на Джека через телеобъектив на штативе.

Приехали копы, Джек с радостью увидел, что в бригаде есть женщина. Он объяснил ей, где найти Люси, она пошла в дом за девчонкой, а Джек остался на улице и подробно рассказал ее напарнику, как было дело.

— Вы уверены, что ей восемнадцать лет? — единственный раз перебил Джека полицейский; в остальном он молча слушал. Фоторепортер перешел дорогу и принялся щелкать их с ближнего тротуара.

— Ее нужно во что-то одеть, она свою одежду запихнула в смывной бачок, та вся мокрая, — сказал Джек. Тут из дома выскочила Люси, совершенно голая, и накинулась на Джека, обняла его за шею и принялась целовать взасос. Полицейский попробовал закрыть их от фотографа.

За ней из дома выбежала женщина-полицейский с полотенцем, попыталась укутать в него Люси, но та вырывалась. Потребовались усилия обоих полицейских, чтобы отодрать ее от Джека. Тот просто стоял опустив руки, чтобы не касаться девушки ни в коем случае, а папарацци знай себе спускал затвор. Сделай он хоть один шаг вперед, Джек прямо на глазах полиции переломал бы ему все пальцы, один за другим.

— Готов спорить, такие истории происходят с вами ежедневно, — посочувствовал Джеку мужчина-полицейский.

— В общем, что бы этот парень тебе ни говорил, это чистая правда, — сказала напарнику женщина. — Если бы эта сучка была моей дочерью, я бы сама с радостью утопила ее в смывном бачке.

Это была высокая, стройная негритянка, выражение лица отчаянное плюс шрам, глубокая борозда над бровью; напарник — дородный белый мужчина, коротко стриженный, голубоглазый, не моргает, точь-в-точь как Люси.

— Пожалуйста, не забудьте провести экспертизу на предмет изнасилования, — попросил Джек, — а то вдруг я лгу.