Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жо-хуа проводила посланца царства Женщин и прошла к подругам.
– Мы слышали все, – сказала Гуй-чэнь, как только Жо-хуа вошла в комнату. – Я даже собиралась вмешаться в ваш разговор и убедить тебя вернуться на родину, но не решалась зайти в комнату, где был мужчина. Только теперь я вспомнила, что на самом-то деле это переодетая женщина. Жаль, что я поздно спохватилась, ведь вполне можно было зайти.
– И хорошо, что не стала убеждать меня, – ответила ей Жо-хуа. – Твои уговоры все равно ни к чему бы не привели. Ведь если бы мне можно было поехать, то чего ради я стала бы так упорствовать? О том горе, которое у меня на душе, никто не знает и никто не сможет понять меня.
– А если правитель будет настаивать, чтобы ты вернулась, тогда как? – спросила Сяо-чунь и тут же шутливо добавила: – Как видишь, твой отец не жалеет денег на то, чтобы тебя вернуть. Смотри, не одарил бы он серебром и золотом твоего приемного отца. Что ты станешь делать, если и дядюшка Линь, в благодарность за драгоценные подарки, будет настаивать на твоем возвращении? Тогда, пожалуй, тебе уж будет не отговориться.
– Нет, – ответила Жо-хуа, – даже если мой приемный отец прикажет мне ехать, я все равно не поеду…
– А он возьмет да и не разрешит тебе жить у него в Линнани, тогда что? – продолжала Сяо-чунь. – Мой тебе совет – найди себе поскорее какую-нибудь свекровь. В случае чего муженек и выручит.
Вань-жу тоже стала шутя укорять Жо-хуа:
– Только и думаешь о себе: все «не хочу да не хочу быть правителем». Ты ведь подводишь нашу Лань-инь – твоего главного советника. Ну, а мне, когда ты все-таки будешь властителем в царстве Женщин, подари, пожалуйста, летающую колесницу, и больше я ни о чем тебя просить не стану.
– А зачем тебе летающая колесница? – спросила Сяо-чунь.
– На такой колеснице можно поехать куда угодно, – пояснила Вань-жу. – Раз-два, и слетала. И не нужно по дороге останавливаться и тратиться на гостиницы. Как было бы удобно, например, если бы на пути в столицу у нас было штук десять или двадцать этих чудесных колесниц.
– Забавно, – усмехнулась Сяо-чунь, – а на что же будут жить слуги в харчевнях и гостиницах, если все станут разъезжать на летающих колесницах? Ветром они будут питаться, что ли?
* * *
В это время явилась Цзы Яо-чай. Поздравив всех, она поблагодарила Сю-ин за документы и сказала:
– Если бы не вы, то счастье выдержать экзамены на этот раз не выпало бы на мою долю. Я все время думала о вас, но никак не решалась побеспокоить вас. Завтра я хочу приготовить скромное угощение и потому зашла просить вас вместе с сестрицами Шунь-ин, Гуй-чэнь и Жо-хуа пожаловать ко мне. Очень прошу вас уважить мою просьбу и непременно быть у меня завтра.
– Мы давно уже хотели навестить вас, – в один голос ответили Гуй-чэнь и Жо-хуа, – но понимали, что в дни экзаменов вы так же заняты, как и мы, поэтому до сих пор и не собрались к вам. А завтра непременно придем засвидетельствовать свое почтение.
– Да, непременно придем, – подтвердили Сю-ин и Шунь-ин.
Довольная, что все приняли ее приглашение, Яо-чай простилась и ушла. На следующий день Гуй-чэнь с подругами гостили у Цзы Яо-чай и в свою очередь пригласили гостеприимную хозяйку к себе.
* * *
Настал первый день четвертой луны – день экзаменов во дворце. Гуй-чэнь поднялась на рассвете и вместе с подругами отправилась в запретный город, в императорский дворец. Уже начало светать, когда в главном зале дворца собрались все девицы, выдержавшие экзамены в Палате. Земно поклонившись государыне, девушки стали по обе стороны трона. Государыня внимательно оглядела всех собравшихся. Каждая была прелестна, как живой цветок, как живая яшма. Хотя не было среди них обладательниц небесной красоты, но они привлекали своей стройностью, изяществом и умными, одухотворенными лицами, и от каждой веяло утонченным благородством души. Чем больше разглядывала их императрица, тем больше они ей нравились. Любуясь красотой девиц, государыня невольно вспомнила, что кто-то из древних людей говорил: «Глядя на красоту, можно забыть о голоде» – и выражение это показалось ей очень справедливым. Подозвав к себе Ши Ю-тань и Ай Цуй-фан, она заговорила с ними о палиндроме, затем она подозвала к себе Тан Гуй-чэнь, Го Жуй-чжэнь и Чжоу Цин-тань.
– Давно ли вы стали себя так называть? – спросила государыня.
Первой ответила Гуй-чэнь:
– В тот день, когда я родилась, отцу во сне явилось божество, оно сказало, что мое имя будет значиться в списках ученых и потому я должна хорошенько учиться. Вот тогда-то отец и решил дать мне такое имя.
– А мы стали так называть себя только в прошлом году, – доложили в свою очередь Го Жуй-чжэнь и Чжоу Цин-тань.
– Да, в ваших именах звучит хвала настоящему [459], и, конечно, они приняты недавно. Что же касается имени Тан Гуй-чэнь, то если она стала так называть себя недавно, то это неразумно с ее стороны.
Затем государыня подозвала к себе сестер Бянь, поговорила с ними и после этого назвала всем экзаменационные темы. Девушки заняли свои места за приготовленными для них столами и приступили к работе. Государыня не стала возвращаться в свои покои и провела весь этот день в комнате, соседней с тронным залом.
Вечером все девицы сдали свои сочинения и покинули дворец.
Следует заметить, что прежде никогда после экзаменов в Палате обрядов не проводились экзамены во дворце. Такой порядок установился лишь после того, как императрица Ухоу ввела женские экзамены.
Когда представили все сочинения, она позвала Шангуань Вар и вместе с ней стала их просматривать. Отобрав десять самых лучших, она отдала их начальникам шести палат [460], чтобы они решили, как распределить между девицами первые десять мест. Первой была признана Тан Гуй-чэнь, второй – Инь Жо-хуа. Тогда же было решено утром в третий день четвертого месяца объявить список выдержавших экзамен во дворце.
* * *
Когда Цинь Сяо-чунь и Линь Вань-жу узнали, что утром будет объявлен список выдержавших экзамены, их охватило одновременно и чувство радости, и чувство тревоги.
Цинь Сяо-чунь и Линь Вань-жу жили в одной комнате с Ю Сю-ин и Тянь Шунь-ин. И вот накануне знаменательного дня, когда Сю-ин и Шунь-ин уже легли спать, Сяо-чунь и Вань-жу еще сидели и разговаривали. Они выпили вина
