Джузеппе Бальзамо (Записки врача) - Александр Дюма

Казалось, волшебник подчинил себе ее тело, но тщетно пытался одолеть силу ее духа; он поднял Лоренцу на руки, отнес ее на кровать и прильнул к ее устам, потом задернул полог кровати и занавески на окнах и вышел.

Лоренца погрузилась в сладкий благодатный сон, окутавший ее, словно плащ, которым мать укрывает капризное дитя, которое много страдало и плакало.

LVIII

ВИЗИТ

Лоренца не ошиблась. Миновав заставу Сен-Дени и проехав через все предместье, карета повернула за угол последнего дома и выехала на бульвар.

Как и говорила ясновидящая, в этой карете сидел его высокопреосвященство Луи де Роган, архиепископ Страсбурский. Нетерпение подгоняло его, заставляя раньше назначенного времени отправиться с визитом к колдуну в его пещеру.

Кучер, привыкший к бесчисленным любовным похождениям красавца-прелата, не страшился темноты, рытвин и подстерегавших на некоторых мрачных улицах опасностей; он не дрогнул, когда освещенные и людные бульвары Сен-Дени и Сен-Мартена остались позади и пришлось свернуть на пустынный и темный бульвар, ведущий к Бастилии.

Карета остановилась на углу улицы Сен-Клод, и хозяин приказал остановиться в укромном месте под деревьями в двух десятках шагов от особняка.

Де Роган, одетый в светское платье, бесшумно подошел к особняку и трижды ударил в дверь, которую он без труда узнал благодаря описанию графа Феникса.

Во дворе раздались шаги Фрица, и дверь распахнулась.

— Здесь проживает господин граф де Феникс? — спросил кардинал.

— Да, монсеньер, — ответил Фриц.

— Он дома?

— Да, монсеньер.

— Доложите.

— Его высокопреосвященство кардинал де Роган, не так ли, монсеньер?

Принц был обескуражен. Он оглядел себя, потом стал озираться по сторонам, пытаясь понять, что могло выдать его звание, ведь он был один, и на нем не было рясы.

— Откуда вам известно мое имя? — спросил он.

— Хозяин только что мне сказал, что ожидает ваше высокопреосвященство.

— Да, завтра или послезавтра.

— Нет, ваше высокопреосвященство, он ожидал вас сегодня вечером.

— Хозяин дома сказал, что ждет меня сегодня?

— Да, ваше высокопреосвященство.

— Ну, так доложите обо мне, — приказал кардинал, сунув в руку Фрицу двойной луидор.

— Извольте следовать за мной, — пригласил Фриц.

Кардинал в знак согласия кивнул головой.

Фриц быстрыми шагами пошел к двери в приемную, освещенную огромным двенадцатирожковым бронзовым канделябром.

Изумленный кардинал, погруженный в задумчивость, шел за ним.

— Друг мой! — обратился он к лакею, останавливаясь перед дверью. — Тут, несомненно, какая-то ошибка. В этом случае мне не хотелось бы беспокоить графа. Не может быть, чтобы он меня ждал сегодня: он не знает, что я должен приехать.

— Монсеньер в самом деле его высокопреосвященство кардинал принц де Роган, епископ Страсбурский? — спросил Фриц.

— Да, друг мой.

— Значит, господин граф ожидает именно вас.

Фриц зажег одну за другой свечи еще двух канделябров, поклонился и вышел.

Несколько минут кардинал, охваченный сильнейшим волнением, озирал изящную меблировку гостиной, украшенной восемью картинами известных мастеров.

Наконец дверь распахнулась: на пороге стоял граф.

— Добрый вечер, монсеньер! — приветствовал он гостя.

— Мне сказали, что вы меня ожидаете! — вскричал кардинал, не отвечая на приветствие. — Вы ждали меня сегодня? Это невероятно!

— Прошу меня простить, но я действительно вас ждал, — отвечал граф. — Может быть, вы сомневаетесь в том, что я говорю, потому что я оказываю вам недостойный прием. Но я всего несколько дней в Париже и еще не успел устроиться. Извините меня, монсеньер!

— Так вы меня ждали! Кто же вас предупредил?

— Вы сами, монсеньер.

— То есть, как?

— Вы приказали кучеру остановиться у ворот Сен-Дени, не так ли?

— Да.

— Вы подозвали выездного лакея, и он подошел к дверце, чтобы выслушать приказания вашего высокопреосвященства?

— Да.

— Не вы ли сказали ему: «Улица Сен-Клод в Маре, через предместье Сен-Дени и бульвар», а он повторил это кучеру?

— Да. Так вы, значит, меня видели и слышали?

— Я вас видел, монсеньер, и слышал.

— Вы были там?

— Нет, монсеньер, меня там не было.

— Где же вы находились?

— Здесь.

— Вы видели и слышали отсюда?

— Да, монсеньер.

— Ни за что не поверю!

— Монсеньер забывает, что я колдун.

— Да, верно, я и забыл… Как же мне называть вас? Бароном Бальзамо или графом де Фениксом?

— В моем доме, ваше высокопреосвященство, у меня нет имени: меня зовут учитель.

— Да, это всеобъемлющее звание. Итак, учитель, вы меня ждали?

— Я вас ждал.

— Вы уже развели огонь в своей лаборатории?

— Он никогда не угасает, монсеньер.

— Вы позволите мне туда войти?

— Почту за честь проводить туда, монсеньер.

— Я пойду за вами, но при одном условии…

— При каком?

— Обещайте, что я не буду вступать в связь с дьяволом. Я испытываю ужас перед его величеством Люцифером.

— Монсеньер!..

— Да, обыкновенно на роль сатаны приглашают какого-нибудь отъявленного плута, отставного французского гвардейца или подгулявшего учителя фехтования, а чтобы игра произвела впечатление, когда гаснут свечи, они нещадно избивают зрителей кнутом и щелкают их по носам.

— Монсеньер! — с улыбкой заговорил Бальзамо. — Мои черти не забывают, что имеют дело с принцами: они всегда помнят слова господина де Конде, пообещавшего одному из них в случае, если он не будет вести себя смирно, хорошенько его взгреть, да так, что свет ему покажется не мил.

— Ну что ж, — проговорил кардинал, — это меня радует. Идемте в лабораторию.

— Не угодно ли монсеньеру следовать за мной?

— Идемте.

LIX

ЗОЛОТО

Кардинал де Роган и Бальзамо поднялись по узкой лестнице, которая вела так же, как и парадная, в комнаты второго этажа. Наверху Бальзамо отыскал под сводами дверь и отпер ее. Глазам кардинала открылся мрачный коридор, и его высокопреосвященство решительно пошел вперед.

Бальзамо запер дверь.

Грохот, с каким захлопнулась дверь, заставил кардинала оглянуться с некоторым волнением.

— Мы пришли, монсеньер, — сказал Бальзамо. — Пройдемте вот в эту дверь, но прошу вас не обращать внимания на скрип и грохот: эта дверь железная.

Скрип первой двери заставил кардинала содрогнуться, поэтому он был рад, что его вовремя предупредили: металлический скрежет петель и замка мог бы напугать и менее чувствительную натуру.