Девочка со скрипкой. Все мы платим за чужие грехи… - Ольга Алейникова

– Побеседую, – повторяю я, а после словно схожу с ума и начинаю кричать. – Ты вообще в своём уме? Моя мать в тюрьме и рискует остаться там надолго, а ты собрался беседовать с соседями?!

Я и сама не понимаю, почему вышла из себя, как осмелилась кричать на своего адвоката, обвинять его, но я не могу поверить, что он не собирается немедленно привезти мою мать домой. На самом деле я знаю, что это непросто, но в глубине души я готова обвинить всех и каждого.

– Эммелин, – протягивает Хикс и смотрит на меня осуждающе. – Оливер делает то, что считает нужным.

– Мне кажется, этого недостаточно, – отвечаю я так же зло.

– Крошка, – Оливер перестаёт улыбаться и наклоняется вперёд. Он щурится, однако не нервничает. – Здесь я буду решать, что верно, а что нет, чего достаточно, а чего нет. Ты, наверное, забыла, что я один из лучших адвокатов, а ты сопливая школьница. Так вот, мой тебе совет – делай свои уроки и не мешай взрослым дядям разбираться с серьёзными проблемами.

Мои щёки моментально вспыхивают, я начинаю злиться ещё больше. Кто он такой, чтобы так со мной разговаривать? Чтобы так вести себя в моём доме? Это я буду платить ему деньги, он должен слушать меня!

– А тебе не кажется, – начинаю я, но тут же Хикс резко сжимает мою руку так сильно, что она белеет.

– Прекрати, я тебе сказал, – произносит он строго. Я впервые вижу его таким. Обычно мой брат всегда весел и безмятежен. Видимо, всё изменилось. Да и мне, должно быть, больше не стоит называть его своим братом. Или как раз наоборот?

– Я просто хочу знать всё, что касается дела моей мамы, я хочу знать, как себя вести, чтобы защитить её, – говорю я уже спокойнее. – Ведь допрашивать будут и меня, и вся наша семья будет под прицелом репортёров. Разве это не твоя задача – защищать нас всех, раз ты такой крутой?

– Попридержи язык, девочка, – отвечает Оливер строго. – Пока ты так себя ведёшь, ты показываешь только одно – ты маленький капризный ребёнок, неспособный решать серьёзные дела, а значит, не заслуживающий того, чтобы тебя посвящали во все подробности. Докажешь мне обратное – я подумаю. А пока я буду иметь дело с твоей тётей и кузеном, если ты не против, крошка.

Я потрясена. Открываю рот, чтобы выразить своё негодование, но не произношу ни слова. Оливер вопросительно смотрит на меня, а когда понимает, что ответа не будет, вновь откидывается на спинку дивана и расслабляется.

Пару минут они с Хиксом разговаривают о дальнейших планах, и меня в этих планах нет. Я злюсь, но понимаю, что Оливер во многом прав, и это раздражает ещё сильнее. Неужели я и правда не могу решать серьёзные проблемы? Неужели от меня нет никакого толка? Тогда кто же позаботится о Глэне и Сади? Я никогда не доверю их кому-то другому, пусть это даже будет наша родная тётя. Но, видимо, право быть им опорой и защитой нужно заслужить. Значит, нужно стараться.

Оливер уходит и обещает позвонить вечером, когда узнает что-нибудь новое. Я с ужасом жду того, что меня вызовут в участок прямо сегодня, но Хикс говорит, что у нас есть ещё пара дней.

– Тебе следует быть спокойнее и терпимее, – говорит мне Хикс за обедом.

Мы все сидим за столом, тётя разливает сок. Глэн и Сади выглядят уставшими, хотя никто из нас не занимался ничем весь день. Тётя пытается заботиться о нас как можно лучше, и я ей за это благодарна. Но мамино отсутствие ощутимо для нас троих, потому воздух в комнате напряжённый.

– Я не совсем понимаю, почему ты так спокоен, – отвечаю я, стараясь не злиться и не пугать сестру с братом. – Он должен выполнять свои обязанности и делать это хорошо. А иначе какой тогда смысл?

– Я понимаю, что ты расстроена, Эммелин, – говорит мне тётя ласковым голосом. – Но позволь Салливану самому разобраться во всём. Он прекрасный специалист. Он точно знает, что нужно делать.

– Просто, – я долго молчу, пытаясь подобрать правильные слова. – Я хочу быть чем-то полезна, делать что-то, а не сидеть дома и ждать.

– В этом вся ты, – говорит Хикс и улыбается. Я отмечаю, что его голос такой же ласковый, как и прежде, значит, он больше не сердится. – Всегда хочешь делать всё сама. Доказать правоту, найти убийцу, спасти мир.

Мне требуется много сил, чтобы ничего не ответить Хиксу. Я просто молчу и доедаю свой обед. Не хочу ругаться с ним, не хочу вновь казаться всем ребёнком. Когда я уже собираюсь выйти из-за стола, тётя просит меня задержаться. Глэн и Сади уходят, Хикс тоже. Мы остаёмся наедине.

По правде говоря, мы с тётей никогда не были особенно близки и дружны. Но после смерти папы она всегда помогала нам, поддерживала маму, нас. Оставалась рядом, когда было тяжело. И сейчас тоже поспешила на помощь без тени сомнения. Я благодарна ей за это.

– Эммелин, давай поговорим как взрослые люди, хорошо? – тётя произносит слова тихо и ласково. Это меня успокаивает. – Завтра днём придёт психолог. Я хочу, чтобы ты с ним пообщалась. Пусть это тебе и не нравится.

Я готова возразить, но вовремя себя останавливаю. Если тётя так хочет, я сделаю. Я больше чем уверена, что никакой психолог мне ничем помочь не сможет, но я хочу показать всем, что спокойна и рассудительна, что я не бунтую и не раздражаюсь по пустякам.

– Хорошо, тётя, – отвечаю я. – Когда мы вернёмся в школу? Не то чтобы я сильно этого хотела, но проводить дни дома ещё хуже.

– Я понимаю, – отвечает тётя. – Сначала с вами побеседует психолог, потом мы решим. Я не хочу пока вас отпускать. Особенно Сади. Мне тяжело найти к ней подход, но я вижу, что девочка очень страдает.

Я понимаю свою тётю. С Сади всегда сложно, ведь она привыкла быть закрытой книгой для всех окружающих. Ужасно, что никто не может помочь ей в отсутствие мамы, но если хорошенько подумать, то и мама не всегда могла ей помочь.

– Ты веришь в то, что мама, – начинаю я и не могу закончить предложение. Путь словам преграждают слёзы, я больно впиваюсь ногтями в ладонь и успокаиваюсь.

– Нет, я не верю, что она могла это сделать, – отвечает тётя, и мне становится неважно, думает ли она так на самом деле. Просто услышать такие слова для меня очень важно.

– Думаешь, это случайность, что второй её мужчина умирает так же, как и первый? – задаю я вопрос, о котором думаю всё это время, и ответ на который боюсь услышать больше всего на свете.

– Не думаю, что это связано, Эммелин, – устало говорит тётя. Её слова звучат искренне. – Ройстон был большим человеком в нашем маленьком городке. Много денег и власти, соответственно, много врагов. По-моему, ничего удивительного нет в его смерти.

– А что же тогда насчёт папы? – задаю я следующий вопрос. Тётя долго молчит. Иногда я забываю о том, что тётя тоже страдает из-за его смерти. Мы потеряли отца, а она потеряла любимого брата. Удивительно, как много людей теряют часть своей жизни, когда умирает один лишь человек.

– Может показаться, что эти случаи связаны, но их объединяет только твоя мать, и не больше. Не знаю, кто убил твоего отца, но это явно было не из-за денег и власти. Столько лет прошло, а я так и не нашла причину, – грустно говорит тётя, я вижу в её глазах слёзы.

Я встаю из-за стола и обнимаю её. Мы долго молчим. Мне хочется сказать ей, что причина есть, что её можно узнать, отгадав все загадки, раскрыв все тайны, но я ничего не говорю. Не нужно никому об этом знать. К тому же, нет полной уверенности в успехе этой затеи.

После разговора с тётей я поднимаюсь к себе в комнату, на моей кровати сидит Хикс. Меньше всего сейчас я хочу его видеть. И тут же замечаю, что впервые за столько лет я предпочту одиночество его компании. Что ж, мы и вправду уже не те, что были раньше. И видимо, это я всё испортила. Хотя не сам ли Хикс всё это начал?

– Снова будешь стыдить меня и читать морали? – спокойно спрашиваю я и останавливаюсь посредине комнаты, не желая садиться рядом с кузеном.

– А ты снова будешь злиться на меня? – спрашивает Хикс. – Только за что? За то, что мы поцеловались, или за то, что я не стал этого повторять?

Я фыркаю. Мне неприятно даже думать об этом. В животе всё сжимается, я чувствую, как волнуюсь. Что, чёрт возьми, происходит?!

– Если ты так много внимания уделяешь мелочам и так переживаешь из-за поцелуев, то тогда неудивительно, что у тебя никогда не было постоянной девушки, – резко бросаю я парню, желая уколоть его как можно больнее, чтобы он почувствовал, как больно мне.

Хикс молчит около минуты, а потом встаёт и подходит ко мне. Он берёт меня за подбородок и долго смотрит в глаза. Кожа пылает огнём в том месте, где касаются его пальцы. Я не знаю, чего ожидать от Хикса. Его взгляд меня обескураживает.

– Кто ты? – тихо, но строго спрашивает он, и мне становится не по себе. – Кто ты и что ты сделала с моей сестрой?

– Ты с ума сошёл? – спрашиваю я, не повышая голос. Я больше не злюсь, мне обидно.