Новые идеи в философии. Сборник номер 4 - Коллектив авторов

Этот третий элемент, помимо явления и функции, нужно различать также во всех других интеллектуальных функциях. Например, в абстрактном мышлении. Понимание простейших понятий есть функция, сами понятия – их коррелят. Поэтому я однажды уже определил их как образования в этом смысле37. Выражение это, конечно, не дает никакого аналитического или генетического объяснения, но зато намечает, что эта проблема имеет аналоги, и что можно оказаться вынужденным признать здесь так же, как и в остальных образованиях, последние факты, координация которых есть в то же время единственно возможное «объяснение»38.

Что суждению соответствует специфическое содержание суждения, которое нужно отличать от содержания представления (материи), и которое грамматически выражается придаточным предложением, начинающимся с союза «что» (Dass-Satz), или отглагольным существительным, – это ясно высказал уже три десятилетия тому назад Брентано в лекциях по логике. Еще раньше Бернард Больцано в таком же смысл говорил о «суждении в себе». Я употребляю для этого специфического содержания суждения выражение «положение вещей» (Sachverhalt)39.

То же самое мы находим в эмоциональных функциях. Что мы называем ценностями или благами со всеми их классами и противоположностями (утешительное, желанное, страшное, приятное и неприятное, средство и цель, предпочитаемое и отвергаемое), подходит под понятие образования. Это – специфические содержания чувств и воли, их нужно отличать от самих функций так же, как от явлений (и, далее, от предметов), к которым они относятся.

Смешение образований с функциями представляет ошибку не менее важную по последствиям, чем смешение их с явлениями (или предметами). Совокупность – не соединение, пучок – не связывание, субстанциональность и причинность – не функции мышления. В этом приходится особенно возражать неокритицистам независимо от того, правы ли они или не правы в исторической интерпретации Кантовских «форм мышления» в духе Канта.

Не вдаваясь далее в рассмотрение гносеологического значения образований40, мы отсюда вернемся лишь вкратце к поставленному уже вопросу об изменении явлений через функции. Оказывается, что при этом, действительно, всегда что-то прибавляется. Но то, что прибавляется, само не есть явление, представляет содержание не в первоначальном смысле слова, а в совершенно ином смысле. Быть может, эти замечания послужат к дальнейшему выяснению и разрешению оставшихся сомнений.

Что прибавляется не содержание в первоначальном смысле, – это нужно в особенности подчеркнуть в объединяющих функциях, чтоб отграничить изложенное здесь учение от утверждений «психической химии» и «творческого синтеза». Благодаря им, создается якобы новый материал: например, из соединения оптических качеств с мускульными ощущениями или неизвестными нам местными знаками благодаря творческому синтезу должно возникнуть представление пространства. Это – процесс, для которого никогда и нигде во всей области восприятий и представлений нельзя найти примеров. Если пользоваться сравнениями, то можно сказать: синтез заключает известные цифры чувственного материала в скобки, но скобка не есть опять-таки цифра. Но даже и такое сравнение было бы недостаточным и опасным, в виду того, что скобка – все же еще всегда чувственное явление и даже того же (оптического) рода, хотя и с другим значением. Здесь же, напротив, речь идет о переходе за пределы области явлений вообще. Не в скобках вся суть, а в их значении, и поэтому в конце концов скобку можно объяснить синтезом, но не синтез – скобкой.

Можно было бы попытаться искать отсюда нового решения вопроса о непосредственно данном. Можно было бы сказать: в психических функциях, помимо явлений, нам даны не сами функции, а только образования. Мы как бы замечаем, сколько раз внутри повернулось колесо, но совершенно не замечаем самой работы машины. По крайней мере, в интеллектуальных функциях этот средний путь может многим показаться заманчивым: в чувствовании же и хотении легче признать существование сознания функции.

Но вряд ли это привело бы нас к счастливому решению. Например, какой смысл имеет утверждение, что вместо мышления о величине, движении или злости – непосредственно дано общее, обозначаемое этими выражениями. В таком случае, если я не ошибаюсь, оно должно было бы быть признано существующим в себе, как и явления, и мы должны были бы принять все выводы старого реализма понятий. Или что это значит, что мы находим в себе, как факт сознания, какое-нибудь «положение вещей», например, небытие циклопа? Я могу находить в себе и наблюдать только процесс суждения, имеющего своим содержанием это небытие, как в предложении: «циклопы не существуют». Правда, мы можем абстрактно мыслить образование, хотя бы оно в данный момент и не составляло содержания соответственной функции, например, положение вещей, хотя бы в данный момент и не было суждения, содержание которого оно составляет. Это видно из того, что мы понимаем смысл Dass-Satz'a, когда он произносится вполне самостоятельно, несмотря на то, что таким образом оно передает не утверждение, а только содержание возможного, верного или ошибочного утверждения. Но «положение вещей» не может даваться непосредственно само по себе, независимо от какой бы то ни было функции и этим самым делаться также реальным. Оно будет реально только как содержание актуального суждения. Иначе какое угодно «положение вещей», также и заведомо ложное, даже нелепое, было бы не только истинно, но и реально. Таким образом функции (а именно, лишь сознательные, собственные наличные функции) – суть непосредственно познаваемые факты, образования же суть факты вообще лишь как содержания функции.

Иначе, на мой взгляд, дело обстоит с явлениями. Хотя и они даны нам только вместе с функциями, но – способ выражения уже не даст более повода к недоразумениям – рядом с ними, как один из двух элементов, на который сознание направлено одновременно, хотя и различным образом. Они даны нам в логической независимости от функций, между тем как образования даны нам в логической зависимости. Образования не могут быть поняты без функций и наоборот. Здесь формула Спинозы «Unumquodque per se concipi debet» не имела бы силы. Когда мы мыслим в понятиях образование, например, положение вещей, когда произносим изолированный Dass-Satz, то мы необходимо должны также мыслить соответствующую функцию в ее общем понятии, в данном случае процесс суждения. Но при этом функция не обязана иметь место в действительности и мы не обязаны вместе с тем мыслить также индивидуальный акт.

Можно, наконец, отсюда поставить дальнейший вопрос об отношениях. Мы не причислили их к самим явлениям, но не причислили их и к функциям. Можно было бы попытаться подвести их под понятие образования. Я не считаю этого возможным. Но мы уклонились бы понапрасну в сторону, если бы захотели здесь обосновать это41.

Что в поле зрения могут произойти перемены, которых мы, однако, не замечаем, – это, по-видимому, повседневное наблюдение. Но противники отделения явлений от функций обыкновенно толкуют это в том смысле, что и явления при этом действительно не меняются. Изменяется только внешний процесс и, пожалуй, еще процесс в периферических нервах, но не центральный, с которым ощущение (явление) связано. Когда человек, совершенно погруженный в свои мысли, при открытых глазах не замечает постепенного наступления темноты в комнате, то, по этому учению, в его индивидуальном зрительном образе, действительно, ничего не происходит.

Только в момент, когда он станет внимательным, для него совершится внезапный переход из света в темноту. Или, быть может, лучше будет сказать: из ничего в темноту. Ибо, так как он не обращал внимания на зрительные явления, то по этому воззрению они никаким образом не могли для него существовать. Такой вывод, действительно, приходится сделать, если быть последовательным.

Мы же, напротив, утверждаем следующее: вполне мыслимо, что в этом случае постепенно изменяется также само чувственное явление (с находящимся в основании его центральным нервным процессом). Более того, мы утверждаем, что даже при наибольшем и прямо обращенном на определенное явление внимании, в явлениях могут совершаться изменения, которые остаются незамеченными: иными словами, бывают не только незамечаемые, но и незаметные изменения явлений. Что это возможно, явствует уже из понятий, если разграничить их таким образом, как мы считаем нужным. Наше допущение не содержит тогда каких-либо логически противоречивых элементов.

Конечно, многое здесь зависит от определений и от того, будем ли мы точно придерживаться их смысла. Кого легко смутить словами, тот скоро согласится, что незамечаемые явления суть явления, которые не являются или же ощущения, которых мы не ощущаем и, следовательно, противоречивые понятия. Мы предложили бы ему оставить в стороне также слово «явления» и заменить его такими выражениями, как «элементы» (Мах) или «материал мышления»42.