Танец для живых скульптур - Иннокентий Сергеев

- А что, здесь завтракают по часам?

- Да. Неудобно, правда?

- Да,- говорю я.- Но мы с тобой можем позавтракать и в номере? Или где-нибудь...

- Не думаю, что у нас будет на это время. Ты был здесь когда-нибудь?

- В этих местах? Нет, никогда.

Сегодня она устраивает пикник. Она говорила мне об этом вчера.

- Никогда?

- Нет.

- А, вообще, на море?- говорит она, извлекая из футляра алую губную помаду.

- Летом - никогда.

- Неужели, никогда?- она смотрит на меня в зеркало.- Ну, иди, у нас мало времени.

Я отправляюсь в ванную.

И, только я успеваю включить воду, как в комнате за дверью раздаются радостные женские голоса.

Я выключаю воду и минуту-другую стою, прислушиваясь.

Потом закрываю дверь на шпингалет, снова включаю воду и затыкаю ванну пробкой.

Мне хочется выйти к ним, но не выходить же в таком виде. Ничего, без меня не уедут.

.................................................................

Я открыл шпингалет и вышел. Комната была пуста.

Я уселся в кресло и под монотонное жужжание фена стал прикидывать, куда мне пойти. Или, может быть, остаться в номере и ждать её?

Не могла же она уехать без меня. Значит, она скоро вернётся.

Тут я вспомнил, что у меня нет денег, но, странно, я не испытывал никакого беспокойства.

Я выключил фен, отложил его в сторону и подошёл к окну.

Весь мир был залит солнцем, море... Отсюда был виден пляж и полоса прибоя.

Я стоял и смотрел в окно.

А потом я увидел деньги. Они лежали на подоконнике.

И ещё записка: "В 4 часа у пристани".

Я посмотрел на часы. Впереди был весь день.

Я рассмеялся.

...........................................................................

........

Я стоял у открытого окна в пустом гостиничном номере и смеялся, а там, впереди, было море, и всё вокруг было залито солнцем.

Я шёл по раскалённому солнцем тротуару, отбивая находу чечётку, оркестр, шествовавший за моей спиной, подбадривал меня пронзительными воплями труб и грохотом тарелок, от улицы к улице он становился всё громче - должно быть, ко мне сбежались все уличные музыканты и ресторанные оркестры, какие только есть в этом городе, и просто все-все-все.

Заметив очередной кабачок, я командовал штурм, и под радостные завывания саксофонов, рёв литавр и нетерпеливое повизгивание скрипок моё доблестное войско овладевало очередной крепостью, и тогда, подогретая возлиянием, музыка окончательно сходила с ума, сотрясая стёкла и стены заведения, чем заставляла доброго хозяина то и дело хвататься за сердце и возводить глаза к потолку.

Заплатив за всё, что было здесь выпито и разбито, я просил его заказать что-нибудь моему оркестру,- обычно заказывают посетители, ну, а мы сделаем наоборот!

И он называл какую-нибудь песенку, и мы пели её все вместе.

"Ах, эта музыка возвращает меня прямиком в детство. Вот это было время!"

И мы расставались, счастливые и растроганные, и музыка продолжала триумф.

И если по улице шла обворожительная принцесса,- несомненно, заколдованного королевства,- я требовал исполнить в её честь гимн, и цветочницы сбегались как пчёлы на запах клубничного варенья, и я брал у них охапки цветов и подносил своей незнакомке.

А музыка продолжала шествие.

Я объявлял танец, и музыканты, не отрываясь от своих инструментов, устраивали нечто вроде урока гимнастики в палате для буйнопомешанных, и мне непременно хотелось быть первым, и мне аплодировали из окон, а я раскланивался, стараясь делать это как можно изящнее, что было не так просто, как может показаться - ведь я едва держался на своих ногах.

Вскоре обнаружилось, что пиршество уже не может вместиться в обычных размеров кабачок, и я скомандовал привал. Мы расстелили скатерти прямо на тротуаре, и все нашли, что это придумано на редкость удачно.

Меня понесло на поэзию, и я стал импровизировать какую-то сногсшибательную поэму, мой голос немедленно окрылился музыкой, и вот уже всё это обернулось оперой, а тем временем кто-то усердно и стремительно расписывает скатерть в цвета летней победы и венецианских карнавалов.

"Давайте курить сигары!"- капризно тянет тенор, встряхивая руками.

"Сейчас закончу, сейчас!"- заверяет его художник, расплёскивая по скатерти потоки своего вдохновения.

Со второй попытки я всё же поднимаюсь над тротуаром на высоту своего тела. И мне хочется подняться к самим облакам, если они есть, и ещё выше!

"На какой руке носят часы?"- спросил я у людей, отчаявшись понять, что это за время.

"На той, где запястье",- ответили люди.

"А почему вас так много?"- спросил я у них.

Они не ответили.

Я вытряхнул из карманов остатки денег.

"Я должен идти. Один",- сказал я, заметив, что некоторые стали подниматься.- "Выпейте за прекраснейшую из женщин земли, чья красота пленяет ангелов небес и демонов ада! И сыграйте мне что-нибудь на прощанье".

И они провожали меня музыкой, и я шёл к ней.

К моей Леди.

...........................................................................

...

- Давай скорей, все уже в сборе.

Едва я прыгнул на борт, катер отчалил от берега. И вот, я уже снова знакомился, улыбался и пожимал руки. Да, да, да, конечно.

Я искал Леди глазами, но она куда-то исчезла. Повсюду были эти люди, а её нигде не было. Мне стало не по себе.

А потом она появилась.

Все вокруг шумели, кто-то открывал шампанское.

- Где ты была?

Она не ответила.

- Куда ты всё время уходишь?

Она, кажется, даже не слышала, мимоходом шепнув только: "Выпей шампанского". И снова исчезла.

Мы причалили к берегу. Я хотел помочь Леди сойти, но кто-то уже подал ей руку.

- Надо бы обследовать этот остров,- предложил я, ни к кому особо не обращаясь. Мне никто не ответил.

- Я пойду, прогуляюсь,- сказал я Леди.

- Да,- сказала она.- Там есть тропинка, она ведёт на самый верх. Только не уходи надолго.

- Ладно,- сказал я.- А где она, эта тропинка?

- Там увидишь.

Я оглянулся на море и катер, с которого перетаскивали на берег корзины и ящики с вином и снедью, и побрёл по горячему белому песку в сторону леса.

...........................................................................

......

Разве хоть кто-то любил меня?

Но ты такой красивый...

Я никогда не был красивым, всегда, всегда я был

красивым ребёнком, игрушкой, куклой, ах, какой

у вас очаровательный мальчик!

Ты берёг себя для меня!

Я не берёг себя. Кто же! Дева Мария?

Мария!

Для тебя, для тебя одной во всём мире, Мария!

У меня никогда не было, никогда!

...какой у вас большой сын, посмотри, какой

воспитанный мальчик. Отличник?

Я научился стрелять, я стрелял в них, мне выдавали дополнительные пять выстрелов, поощрение, и ещё, я не промахивался, я стрелял в них, на стене в гостиной, так называлась эта комната, висело ружьё, я снимал его, тяжёлое, его нужно было подхватить, тяжелее, чем в тире, тяжёлое, я держал его в руках и подходил к окну, я открывал окно, прицеливался и нажимал пальцем. Щелчок. Вот вам!