Королева воинов - Алан Голд

Двое мужчин крались по коридорам, словно воры, пытавшиеся бежать с места преступления.

— Слушай, Нарцисс, это все совсем не смешно.

— Цезарь, я умоляю тебя, тише. Только один раз доверься мне и помолчи.

— Конечно, я доверяю тебе, но…

— О, во имя богов, Клавдий, прекрати разговоры. Пожалуйста, пойми, что я пытаюсь тебе сказать! Твоя слепота убила Полибия и теперь грозит прервать твое правление. Если все продолжится так, как идет сейчас, люди восстанут против тебя. Ты будешь публично осмеян, а твой авторитет — уничтожен. Или, что еще хуже, тебя свергнут. Разуй глаза хоть раз в жизни и посмотри, что происходит вокруг.

— Нарцисс… — гневно прошептал Клавдий. Он был удивлен несдержанностью обычно тактичного и спокойного грека.

— Прошу тебя, цезарь, поверь мне только один раз. Если я ошибаюсь, поступи со мной так же, как с Полибием, когда Мессалина наговорила тебе на него. Отправь меня в ссылку, убей или брось на арену к диким зверям, но сейчас помолчи.

Упоминание имени Полибия заставило Клавдия почувствовать вину. По совету Мессалины он приказал казнить грека и теперь не переставал сожалеть о потере блестящего ума и своего самого преданного слуги. Римский император взглянул на советника и признал, что тот, высказавшись столь откровенно, пошел на большой риск, а ведь Нарцисс определенно не был человеком, который рискует зря…

Они пробрались по следующему коридору, который обычно использовался слугами. Показались две двери. Одна предназначалась для музыкантов, чтобы они могли пройти на балкон над залом императрицы и играть для нее, а другая вела прямиком в комнаты ее слуг. Грек тихо открыл дверь для музыкантов.

Они вышли на балкон и сразу услышали болтовню людей внизу. Смеялись громко, и Клавдий был удивлен, услышав голос Мессалины. Он был убежден, что она не во дворце, а исполняет свои религиозные обряды, и подумал, что грек ошибся. Клавдий молча взмолился, чтобы она оказалась в храме Юпитера, а все это — глупым недоразумением.

Нарцисс приложил палец к губам, снова напоминая, что император должен сохранять молчание. Они пробрались поближе к краю балкона и заглянули вниз. Там собралось человек двадцать или тридцать. Многих Клавдий знал как друзей Мессалины и людей, с которыми она ежедневно совершала молитвы. Они были одеты в яркие одежды — красные, голубые, зеленые и желтые; такие тоги и туники предназначались для театра, представления или пира, но не для служения богам.

Озадаченный Клавдий вопросительно взглянул на своего советника, и тот молча кивнул, чтобы император продолжил наблюдать сцену внизу.

Чувствуя себя неудобно и нелепо, Клавдий прошептал:

— Я не понимаю, Нарцисс. Да, ты был прав, Мессалина не была в храме, она провела день не в молитвах. Но что мы делаем здесь, словно шпионы? Не подобает мужу шпионить за женой, и…

— Умоляю тебя, Клавдий, жди и смотри, — прошептал грек на ухо императору. — Мои люди кое-что сообщили мне, и это для тебя важно. Слишком долго мы с Паллантом молчали. Полибий пытался предостеречь тебя, но ты слушал Мессалину, и теперь он мертв. Все это время мы вынуждены были идти против себя и оберегать тебя от правды, но теперь ты должен сам все увидеть, ибо, если это пройдет мимо тебя, твоему правлению скоро придет конец. Сенат позаботится об этом!

Ошеломленный Клавдий снова посмотрел с балкона на царившее внизу веселье. Мессалина, одетая в нескромную красную тунику, выставляющую напоказ ее грудь, была окружена людьми: те целовали ее и словно бы поздравляли. На голове ее был свадебный лавровый венок. А в другом конце комнаты находился молодой сенатор Гай Силий, также в свадебном венке. Музыканты уже прокладывали путь сквозь толпу, а за ними шли обнаженные девушки, подбрасывая в воздух лепестки роз. Клавдий повернулся к Нарциссу, но грек вновь велел ему сохранять молчание.

А затем, к удивлению Клавдия, в комнату вошел обнаженный человек, явно изображавший жреца бога Купидона. Перед ним шла прислужница и ласкала его, чтобы вызвать возбуждение. Придя в ужас от такой картины, Клавдий начал было вставать, чтобы положить конец всему этому беспутству, но его снова удержал Нарцисс.

— Я умоляю тебя, цезарь, — прошептал он, — еще мгновение. Ваша племянница Агриппина сказала мне, чего нужно ожидать…

— Агриппина?!

Нарцисс кивнул. Клавдий, конечно же, прекрасно знал, что Агриппина страстно желает заменить Мессалину в качестве жены императора, но она была последней женщиной на всем свете, которую советник порекомендовал бы в таком качестве. Если грек останется после ухода Мессалины, он найдет на место императрицы других женщин. Если же женой Клавдия станет когда-нибудь Агриппина… Но это было невозможно, потому что Сенат никогда бы не допустил инцеста.

Человек, изображавший жреца Купидона, внезапно воскликнул:

— Тишина для великого бога Купидона, бога любви, смеха и бездны восхитительной любви между мужчинами и женщинами, мужчинами и мужчинами, женщинами и женщинами, мальчиками и девочками, животными и всем на свете!

Зал наполнился хохотом и шутками. Поощренный жрец подошел к Мессалине и призвал сенатора Силия тоже приблизиться к нему. Когда тот встал в центре зала, жрец снял с их голов свадебные венки и скрестил их.

С ужасом и отвращением Клавдий понял, почему Нарцисс настаивал, чтобы император лично увидел все: он никогда бы не поверил в подобную гнусность, рассказанную шпионами. С отвращением и ужасом от собственной слепоты и глупости Клавдий отметил, что теперь Мессалина, ведя себя как невеста в первом порыве счастья, вовсе не изображала пародию на брачную церемонию. Жена цезаря, жена императора Рима, она собиралась выйти замуж за какого-то мелкого сенатора на кощунственной церемонии в собственном доме Клавдия. Это было уже слишком.

Он с трудом вскочил на ноги, но грек дернул его обратно и яростно прошептал:

— План Мессалины — в том, чтобы убить вас, а потом они с сенатором будут регентами вашего сына Британика.

Он пытался остановить императора, но Клавдий отбросил советника в сторону.

— Довольно! — вскричал он.

Смех, веселье и музыка сразу оборвались. Люди подняли головы и увидели императора. Раздался женский визг. На лице Мессалины радость и предвкушение удовольствий сменилось выражением крайнего ужаса. Силий ринулся вон. Остальные тоже попытались скрыть лица и исчезнуть.

Внезапно грек тоже вскочил.

— Стража! — закричал он.

Двери тут же с треском распахнулись, и пятьдесят преторианцев вбежали в зал, перекрыв все выходы. Никто не смел теперь выйти, боясь быть пронзенным копьями или изрубленным мечами.

Загнанная в угол, Мессалина в ужасе оглянулась по сторонам, осознав всю опасность того, что произошло. Она поискала глазами свою подругу Паулину, но женщины из Иллирии нигде не было, как не было и Агриппины.

— Клавдий, любовь моя, — сказала Мессалина, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, — ты испортил сюрприз, который мы готовили для тебя. Мы…

— Молчать! — завопил император. — Молчать! Ты вышла замуж за императора Рима и хочешь выйти замуж снова? Ты втоптала в грязь данные мне клятвы, втоптала перед этими животными… этими предателями… этими хихикающими идиотами. Ты, жена императора Рима, хотела выйти замуж за другого мужчину?!

Мессалина попыталась засмеяться:

— Брак? Это был театр, любовь моя. Для тебя! Мы репетировали представление для праздника Вакха. Я была одной из менад, а тебя, мой бог, играл благородный сенатор Силий. А как менада, я собиралась отдать свое тело тебе, чтобы мы могли возродиться в любви!

Все еще борясь с собой, чтобы прямо сейчас не спрыгнуть с балкона, Клавдий воскликнул:

— Ложь, Мессалина, ложь! Мои советники предупреждали меня, но я ничего не слушал — я слишком любил тебя, слишком подчинялся твоим чарам и красоте. Но они были правы. Ты — настоящее зло, последняя шлюха, вместилище порока и лжи. Ты отправила на смерть Полибия! Все, что ты говорила, было ложью — ложью и предательством. Но теперь я вижу правду. И эти… — указал он на людей внизу, — эти твари, которыми ты окружила себя…

— Цезарь, — взмолилась она со слезами в голосе, — это они сбили меня с пути! Я молилась каждый день, а затем Паулина и все остальные вынудили меня заниматься делами, которые в душе я считала недостойными. Я не могла сказать тебе, зная, как ты расстроился бы. Клавдий, муж, любовь моей жизни, молю тебя выслушать свою Мессалину и не верить этой комедии! Я…

— Стража, — снова закричал Нарцисс, — схватить всех! Бросьте их в темницу, они достойны смерти. И вы знаете, что делать с этой женщиной, — добавил он, указав на Мессалину.

Она взглянула на грека, стоявшего на балконе рядом с мужем, и лицо ее исказилось от ненависти.

— Как смеешь ты отдавать приказы императорской страже? Ты, грек, переходишь все границы. Клавдий, этот человек виновен, он позволяет себе приказывать! Он…