История римских императоров - Теодор Моммзен

К тому времени относятся важные распоряжения по религиозным вопросам, например знаменитый «Эдикт о терпимости» Лициния от 13 июня 313 г., написанный в Никомедии.434 Эдикт Лициния мы знаем, Константин издаст в основном такой же, хотя отношения на Западе были несколько иными, не такими обостренными. С момента издания этого эдикта был положен конец десятилетнему преследованию христиан. Собственно говоря, преследования длились всего восемь лет, но христиане по понятным соображениям не хотели ставить в заслугу окончание преследований своему смертельному врагу, Галерию.

[MH. III125] Война Лициния с Максимином Дайя также сыграла свою роль в принятии эдикта о терпимости, хотя Лициний был отнюдь не христианским императором, а Максимин Дайя — преследователем христиан и отдавал предпочтение язычеству.435 Эдикт предоставил христианам право свободно (libera potestas) исповедовать свою религию. Он отталкивается не от христианской религии, но возвышается над ней и исходит из всемогущего божества, объединяющего верования христиан и язычников. Лициний пошел намного дальше Галерия. Конфискованное имущество и гробницы он вернул христианам и определил, что в тех случаях, когда имущество христиан попадает в частное владение, государство берет на себя его компенсацию. Вообще же в таких религиозных разногласиях вопрос недвижимого имущества играет очень большую роль. Мрачный характер эдикта Галерия исчез, и в этом отношении Лициния можно назвать представителем христианской партии.

Только что установившееся согласие длилось ровно один год и закончилось странной войной без непосредственного политического объявления. В основе этих константино-лициниановских распрей лежат, пожалуй, всегда существовавшие отношения, возникшие из вынужденного объединения, не освященные дружбой и верностью. Старых противников объединил случай для борьбы с общим врагом, но мы видели, как действовал каждый из них в отдельности. Основание, на котором стояла эта дружба, было шатким, и, после того как пали их общие противники, они вынуждены были пойти друг против друга.

Поводом для этого послужило урегулирование вопроса преемственности. Лициний не принял предложение Константина, и развязалась война, которая была короткой, но кровавой. 8 октября 314 г. у Cibalae436 на Среднем Дунае произошло столкновение, в ходе которого Лициний потерпел поражение. [MH. III126] Он отступил назад. Ставка Константина была у Philippi, Лициния у Адрианополя. Между обоими этими населенными пунктами на фракийской земле произошла еще одна битва, и Лициний снова отступил.

За этим последовала своеобразная тактическая переброска войск. Константин отправился маршем на Константинополь (или — в то время — скорее на Византий), Лициний же не желал позволить оттеснить себя на Восток, наверняка зная, что тем самым было бы закреплено его окончательное поражение. С большой свидетельствующей о его даре полководца ловкостью он уклонился в сторону и занял выгодную позицию в тылу Константина, в Illyricum. Было заключено соглашение, согласно которому Лициний получил часть своей территории и полностью ограничился Востоком, удержав на Западе только фракийский диоцез. Illyricum достался Константину.437

Несколько позже был урегулирован вопрос преемственности, и здесь также проявилось превосходство Константина. Воспреемником Лициния был назначен его сын, которого Констанция (см. выше) родила ему в 315 г. У Константина было два сына, и оба были определены в цезари.438 Правда, это было нечто совсем иное, нежели диоклетиановские цезари. Тогда цезарями были зрелые мужи, принимавшие участие в управлении страной, теперь это были дети нежного возраста. Таково было решение вопроса преемственности. Тем не менее здесь тоже сказывалось превосходство положения Константина, в том, что у него в качестве цезаря был, по крайней мере, способный править сын, Крисп, который уже дорос до этого. Другой, будущий Константин II, был еще ребенком.

Эти возобновленные отношения также были недолгими. Причины тогдашнего разрыва были старые, и их нельзя было устранить: не хватало гармонии диоклетиановской монархии. Повод был ничтожный. В нижнем течении Дуная, где граница была расплывчата, Константин зашел на территорию Лициния, чтобы прогнать готов.439 Хотел ли он подразнить Лициния, неясно; все-таки у коллег, [MH. III127] которые находились в соглашении друг с другом, это не послужило бы поводом к разрыву. Кажется также, что к этому приложили руку христиане, хотя при этом, похоже, было много преувеличений, ведь Лициний всегда уважал эдикт о терпимости.

Для ведения войны Лициний был сильнее на море, Константин — на суше. Константин пошел в наступление, одолел Лициния у Адрианополя, и этот последний вернулся в Византий, где занял, поскольку ему принадлежало море, выгодную позицию. Морские проливы служили воротами для нападения на Константина, из чего он, как знающий свое дело генерал, извлек большую выгоду, несмотря на то что в силе уступал противнику.

Константин же одержал победу на море только благодаря своему 23—24-летнему сыну Криспу и быстро созданному флоту. Лициний отправился в Малую Азию, и это, по существу, решило исход войны. 18 сентября 324 г. произошло решающее сражение при Халцедоне и Лициний сдался на милость своего свояка, который спустя несколько месяцев велел его казнить. То, что Константина к этому якобы принудили солдаты, — очевидная ложь, придуманная для того, чтобы скрасить это вероломство, которое ложится на Константина черным пятном.440

Итак, снова восстановилась монархия и воцарился один-единственный монарх. Юлиан говорит, что, когда на Олимпе среди претендентов на имя Великого рядом с Цезарем, Августом и Траяном появился Константин и назвался именем maximus, в то время как Диоклетиану в нем было отказано, то в этом была непостижимая игра случая.441 Великие деяния Константина, повлиявшие на последующую историю, были строительство Константинополя442 и создание государственной религии.443 Однако он не рассчитывал на то, что его деяния будут иметь далеко идущие последствия, да и никто на это не рассчитывал. И император Юлиан, хоть он и плохой судья, прав скорее, чем хвалебные панегирики, когда говорит, что победы Константина над варварами были незначительны и смешны. В любом случае эта эпоха, за исключением гражданских войн, была преимущественно мирной, и покой ее нарушали лишь относительно незначительные пограничные войны. Константин уже во время своего обособленного правления Галлией энергично защищал границы [MH. III128], по крайней мере, по источникам панегиристов, говорящих о многих победах над алеманами, и в этой борьбе он вымуштровал армию.444 Более поздние нападения франков отбивал Крисп445, границы, проходившие по реке, оставались незыблемыми.

На Дунае разворачивались более масштабные события. Атаки сарматов на Среднем Дунае были отражены. В особенности достойны упоминания два события. Мы уже говорили о том, что сарматы делились на господ и чернь; первые, вероятно, завоеватели, вторые — это порабощенные бывшие местные жители. Сарматских господ прогнали, и они — предположительно 300 000 — нашли прибежище в Империи, расселившись во Фракии, Македонии, Иллирике и даже в Италии.446 Это было лишь продолжением действия диоклетиановской системы. Спустя некоторое время мы впервые слышим и о войне с готами.447 С тяжелых времен правления Галлиена и Аврелиана они вели себя тихо. На левом берегу Дуная, наверное, было очень неспокойно. Очевидно, готов теснили народы, жившие в землях, лежавших позади них. Примерно в 330 г. сын Константина Константин (позднее Константин II) оттеснил готов. После гражданских войн Константин I больше не брал на себя полевое командование. Константина нельзя было бы упрекнуть, напротив, это было бы его высшей и похвальнейшей заслугой, если бы после беспорядков, связанных с отставкой Диоклетиана, воцарился мир, и, несмотря на ослабление Империи гражданскими войнами, внешним врагам не было бы оставлено шанса прорвать границы. Однако похоже, что Юлиан448 был прав: этот мир был куплен, а это худшая и самая губительная форма мира, последствия которого будут сказываться еще долго.

На Евфрате царил полный покой, предположительно потому, что царь персов Сапор, как последний сын своего отца, уже в утробе матери ставший царем,449 не достиг еще нужного возраста, чтобы править [MH. III129]. и в период его детства у руля находилось правительство викариев, которое не хотело или не могло предпринимать какие-то шаги во внешней политике. Выросши, Сапор задал римлянам много работы. Константин I умер как раз тогда, когда персы объявили войну и когда он снова захотел выйти на поле боя, во время марша у Халцедона.450