Обольщение смерти - Нора Робертс

– Судя по всему, секс снова поднял свою уродливую голову.

– Консультация с Чарльзом Монро, лицензированным компаньоном, – произнесла для записи Ева. – Проводится лейтенантом Евой Даллас в связи с делом номер Х-78926Б. При этом присутствует сержант Пибоди. Мистер Монро, вы согласились дать эту консультацию по своей воле?

Чарли напустил на себя важный вид.

– Помогая следствию, я выполняю свой гражданский долг.

– Знаете ли вы что-либо о запрещенном препарате, известном под названием «Шлюха»?

Внезапно выражение его лица изменилось.

– Неужели кто-то воспользовался «Шлюхой»? Бедная женщина!

– Мистер Монро, отвечайте на вопрос.

– О боже… – Монро поднялся и принялся расхаживать по комнате. Тем временем Пибоди принесла поднос с кофе. – Спасибо, милая. – Чарли взял чашку и сделал глоток. – Когда я только начал входить в профессию, этот препарат уже был запрещен. Но я слышал о нем. В юности я посещал семинар «Сексуальные стимуляторы: за и против». Так вот, любые запрещенные препараты шли по разряду «против». За их применение можно было лишиться лицензии. Конечно, это не значит, что некоторые профессиональные компаньоны или клиенты не применяют кое-какие… э-э… вспомогательные средства. Но не это.

– Почему?

– Во-первых, потому, что данный препарат пользуется в наших кругах дурной репутацией. Его когда-то использовали, чтобы сделать проходящих подготовку более податливыми. Сексуальное рабство приятно в играх, но не в реальной жизни. Даллас, мы не куклы, не шлюхи, не потаскуны, а профессионалы.

– Вы были знакомы с людьми, которые пользовались этим препаратом?

– Кое-кто из сотрудников со стажем его применял. Во всяком случае, такие слухи до меня доходили. Как правило, это было связано с извращениями. Эксперименты… Определяли на нас дозу, а потом выгоняли. Как будто мы были подопытными морскими свинками, – с отвращением сказал Чарльз.

– И все же это препарат для элиты. Вы знаете кого-нибудь из этих людей?

– Нет, но могу поискать.

– Только осторожно, – предупредила Ева. – А что вы знаете о «Кролике»?

Чарли изящно приподнял плечо.

– «Кролика» используют только любители и извращенцы. На себе или на партнере. В моих кругах это считается недостойным и оскорбительным.

– Он опасен?

– Конечно. Для дураков и разгильдяев. Его нельзя смешивать с алкоголем и другими стимуляторами. Конечно, если хочешь остаться в живых. Но передозировка встречается чрезвычайно редко, потому что это дерьмо стоит дороже золота.

– Вы знаете торговцев, которые имеют дело с этим препаратом? И клиентов, которые им пользуются?

Лицо Чарли исказила гримаса страдания.

– О боже, Даллас, что вы со мной делаете?!

– Ваше имя останется в тайне, вам нечего опасаться.

Он покачал головой, подошел к окну и поднял жалюзи. В комнату хлынул солнечный свет.

– Чарли, это очень важно. – Пибоди подошла и тронула его за руку. – Иначе мы не стали бы спрашивать.

– Делия, я не пользуюсь запрещенными препаратами. Ты же знаешь.

– Знаю.

– Но не мое дело осуждать клиентов, которые это делают. Я ведь и сам не ангел.

Ева наклонилась и выключила диктофон.

– Чарльз, не для протокола. Даю слово, что не буду возбуждать дело против вашего клиента.

– Как ее зовут, я вам не скажу. – Он отвернулся от окна. – Не в моих правилах обманывать чужое доверие. Я поговорю с ней сам, узнаю имя торговца и сообщу вам.

– Буду весьма признательна. – Тут запищал мобильный видеотелефон Евы. – Я пройду на кухню.

– Чарли… – Когда Ева вышла, Пибоди погладила его по руке. – Спасибо. Я знаю, мы поставили тебя в затруднительное положение.

– Затруднительные положения – моя специальность. – Он улыбнулся. – Делия, у тебя усталый вид.

– Да. Мне это уже говорили.

– Слушай, почему бы нам не пообедать на этой неделе? Сейчас я проверю расписание.

– Было бы здорово.

Когда Чарльз наклонился и прикоснулся губами к губам Пибоди, она закрыла глаза, ожидая результата. И чуть не заплакала, когда ничего не почувствовала. Так ее мог бы поцеловать брат. Конечно, если бы кто-нибудь из ее братьев был соблазнителен, как смертный грех.

– Милая, тебя что-то заботит?

– Много чего, – буркнула она. – Целая куча глупостей. Но я справлюсь.

– Если захочешь поговорить, я всегда тебя выслушаю.

– Да, знаю.

Ева появилась в дверях гостиной.

– Идем, Пибоди. Чарльз, сообщите мне имя торговца, как только узнаете, – сказала она и устремилась к выходу.

Пибоди взглядом извинилась перед Монро и бросилась следом за начальницей.

– Даллас! Что случилось?

– Еще одно убийство.

6

Он оставил ее лежать на кровати. Ноги девушки были бесстыдно раскинуты, глаза смотрели в потолок. К коже пристало несколько розовых лепестков. На подсвечниках, столе, тумбочке и полу, застеленном дешевым пестрым ковром, застыли пятна воска.

Молодая женщина по имени Грейс Лутц пыталась придать стандартной малогабаритной квартирке уютный и жизнерадостный вид с помощью занавесок с оборками и дешевых репродукций в рамках.

Сейчас здесь пахло кровью, смертью, сексом и ароматическими свечами.

На столе и на этот раз была бутылка, на этот раз каберне. И тоже почти пустая. Музыка доносилась из музыкального центра, стоявшего рядом с раскладным диваном, который служил кроватью.

Тут не было ни компьютера, ни видео, только телефон. Но зато имелись книги, тщательно подобранные и гордо стоявшие на крашеной полке, прибитой к стене. Имелись фотографии Грейс с мужчиной и женщиной – скорее всего, это были ее родители. На тумбочке – маленькая стеклянная ваза с ромашками.

Кухня занимала часть столовой, где стояли плита с двумя конфорками, маленькая раковина и мини-холодильник. В холодильнике – коробка с яйцами, кварта молока и баночка с клубничным джемом. И никакого вина.

«Грейс не тратила денег на вещи», – отметила Ева. И, судя по содержимому шкафа, на тряпки тоже. Хотя она и работала в библиотеке, но книги все равно покупала.

И купила новое платье, теперь валявшееся на полу.

– На этот раз он знал, что делает. Никаких следов паники. Все было обдумано заранее.

– Физически они принадлежали к совершенно разным типам, – заметила Пибоди. – Эта девушка совсем нетронутая, что называется «чистый лист». Ногти коротко стриженные и без лака. Ничего броского и шикарного.

– Да, они из разных экономических слоев. И социальных тоже. Эта была домоседкой. – Ева осмотрела пятна засохшей крови на простыне и ляжках жертвы. – Медицинская экспертиза наверняка подтвердит, что она была девственницей. – Она нагнулась. – Синяки на ляжках, бедрах и груди. Он был груб с ней. Пибоди, проверь видеозапись и скажи, с кем мы имеем дело.

– Есть, лейтенант.

«Почему он причинял тебе боль? – думала Ева, изучая труп. – Почему он хотел этого?»

Сидя на корточках около тела, она вспоминала себя, скорчившуюся в углу. Зверски избитую, покрытую синяками, окровавленную.

«Потому что я могу».

Она отогнала воспоминания и поднялась на ноги. Боль может быть сексуальной, может быть частью обольщения. Но здесь не было ничего романтического. Хотя он по-прежнему использовал лепестки роз, свечи, вино и музыку.

Почему эта сцена казалась злой пародией на романтику, а не искренней попыткой создать соответствующее настроение? Было выпито слишком много вина, часть которого пролилась на стол и ковер. Огарки свечей застыли в засохших лужицах воска. Рукав нового платья был разорван.

За всем этим скрывалось насилие, которого не было в первом случае. Может быть, он потерял власть над собой? И счел убийство более возбуждающим действом, чем секс?

Вернулась Пибоди.

– Видеокамера была только одна. У входной двери. Я взяла дискету с записью прошедшего вечера и ночи. Ни в коридоре, ни в лифтах камер нет.

– Ладно. Давай поговорим с соседкой.

Извещать ближайших родственников – дело мучительное. Привыкнуть к этому невозможно. Ева и Пибоди стояли на крыльце маленького двухэтажного дома. По обе стороны от двери находились ящики с веселой красной и белой геранью, окно прикрывали белые занавески с оборками.

Вокруг было спокойно, как в церкви. Тихие узкие улочки, цветы и раскидистые деревья.

Ева никогда не понимала людей, живущих в пригороде, где выстроились в ряд аккуратные домики с палисадниками, обнесенными никому не нужными заборами. И не понимала, почему многие люди мечтают о собственном домике и участке в предместье как о земле обетованной.

По ее мнению, с таким же успехом можно было мечтать о собственной могиле.

Она нажала на кнопку и услышала, что в доме раздались три протяжных звонка. Когда дверь откроется и она скажет то, что положено говорить в таких случаях, этот дом уже никогда не будет прежним.

Им открыла симпатичная светловолосая женщина. Женщина с фотографии на тумбочке. Наверняка мать. Ева тут же заметила фамильное сходство.