Убийство журналиста - Роман Булгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сана украдкой смахнула влажные шарики со своих ресниц. Если бы она не приняла одного решения для себя и не стала бы бороться за свое счастье, каким призрачным оно в то время ей и ни казалось.
– Тогда бы, радость моя, ничего этого не было…
– Господи! Не пугай ты меня так!
Дверь за ними захлопнулась. Оксана, не отпуская рук с его шеи, вытянула ноги вниз и дотянулась до пола. Жадные губы ринулись друг другу навстречу. Умелые пальцы пробежались по пуговкам, и муж, улыбаясь, обнажил ее плечи и груди и восхищенно выдохнул:
– Сана, ты у меня просто чудо! Ты стала еще прекраснее. Ты просто сводишь меня с ума! Твои очаровательные глаза. Я так их, Сана, люблю. Твоя ослепительная улыбка, твой нежный и любящий взгляд. Твои чудные губки. Твой очаровательный носик. Твоя гордая шейка…
– Ты говори, говори, – прошептали ее уста. – Ты не останавливайся. Я от твоих слов жарко таю. Ты говори, говори…
Блаженно прикрыв глаза, женщина позволила поднять себя и отнести в супружескую спальню, где ничто уже не могло остановить того, ради чего они сюда и пришли…
– Жека, – она лениво приоткрыла один глазик. – Сколько набежало там? Ты, дорогой мой, вывел меня из строя. Сначала ты меня до отвала накормил. А потом выжал все жизненные соки. У меня не осталось сил и желания вставать и что-то сейчас делать. Я из-за тебя ничего сегодня не смогу сделать. Я и так, если честно, не знаю, что мне делать дальше…
На этот весьма простой вопрос муж нашел вполне логичный ответ:
– Искать настоящих убийц.
На утомленном женском лице появилась ироническая улыбка:
– И коню понятно. Как и где? Что скажет мой всезнающий муж?
– Знаешь, Сана, – весело хмыкнул муж, – я, конечно, университетов не оканчивал и криминалистику не штудировал. В детстве английскими и американскими детективами не увлекался. Но почему-то элементарная логика подсказывает мне, чтобы найти истинную причину или мотив убийства, надо понять человека, глубоко проникнуть в его внутренний мир. Может, в результате всего этого что-то и станет понятно.
– А как? Вот где собака зарыта, вот где главный вопрос!
– Чему тебя в бурсе учили? Если не знаешь азов своей профессии…
– Я знаю! – ее задетое самолюбие слегка всколыхнулось, заставило думать. – Надо начинать с самого его детства. Именно там и могут быть скрыты причины поступков, которые просто так объяснить невозможно.
– Ну, если так, – муж загадочно улыбнулся, – поехали. Я покажу тебе одну женщину, которая знала Иванчука с самого раннего детства.
– Правда, Жека? – Оксана вскочила, позабыв о своей лени. – А что ж ты, противный, до сих пор молчал? Мы потеряли столько времени!
– Почему же? – Малахов с усмешкой на губах поймал ее кулачки. – Мы с тобой, насколько я что-то в этом понимаю, времени зря не теряли…
– Малахов! – Сана в нетерпении притопнула ножкой. – Ты мне зубы не заговаривай! Знаю я твою одну замечательную способность наводить тень на плетень. Только что ты заикнулся о какой-то женщине.
Коварно вытягивая из жены все жилы, он лениво зевнул:
– Мы с ней договорились о встрече на двенадцать…
Неторопливый взгляд на настенные часы показал, что они успевают, правда, впритирку. Так им к суетной спешке и не привыкать.
– У нас осталось целых полчаса. Надеюсь, я прощен? – он наклонил перед ней свою смиренную голову.
Желанный эффект был достигнут, Оксана сполна оценила его труды:
– И что я делала бы без тебя? Меня давно с работы выгнали бы.
– Будет тебе, Сана, – он прижал ее рыжую головку к себе, – посыпать себе это самое место пеплом. Ты у меня, девушка, из всех самая умная и способная. А я, сколько могу, столько тебе и помогаю. И готов это делать без устали, хоть до конца дней своих.
– Да, Малахов, – Оксана с деланным удивлением заглядывала в мужские глаза, с большой охотой подыгрывая мужу, – а ты, черт, можешь иногда и скромным прикинуться. В тебе, мой дорогой, оказывается, еще столько скрытых талантов. Да, а откуда ты знаешь эту женщину?
– Разве я тебе еще не говорил, – он заранее чуть отодвинулся, – что я учился с Мэтром в одной батарее?
Возможно, с его стороны несколько запоздалое признание произвело на майора эффект разорвавшейся бомбы.
– Что? Малахов! Ты учился с Иванчуком в одной батарее?! Ну, Малахов! Черт тебя подери! Если бы не некоторые обстоятельства…
Муж не выдержал и расхохотался, хорошо зная, что тотчас услышит.
– Я бы, я бы, Малахов, сейчас тебе такое устроила! Значит, ты и сам его жутко хорошо знаешь? – Оксана потянулась к мужу.
Обнимая и прижимая к себе ластящееся к нему женское тело, Жека едва слышно обронил в подставленное для этого ушко:
– Так я же тебе об этом уже говорил.
– Жека, ты… ты что, издеваешься надо мной? – неподдельное на этот раз возмущение перекатывалось в постепенно темнеющих синих озерах. – Этого ты мне не говорил! Выдаешь мне информацию в час по чайной ложке, когда сам посчитаешь нужным. Давай, дорогой, выкладывай, что еще за козыри попрятаны у тебя там, в рукавах и всех многочисленных карманах? Иначе я тебя, дорогой! – две тонкие змейки взвились и стали приближаться к его шее, угрожая сомкнуться вокруг нее кольцом.
– Терпение, моя дорогая, терпение. Пройдет еще немного времени, и украинская щетина превратится в золото. Ты давай, одевайся… – Жека показал на часы. – Мы бывали в гостях у Виталика, когда учились. У него была законная жена. Но никто в их семье не скрывал того, что в соседнем доме живет девчонка, у которой растет ребенок от Иванчука. Мы и к ней, бывало, заходили, вместе с Виталиком заглядывали.
– Она и сейчас там живет? И где этот дом? – Оксана с беспокойством посмотрела на часы, испугавшись, что они могут туда уже и не поспеть.
Минутная стрелка с угрожающей быстротой стала продвигаться на соединение с часовой стрелкой, подобравшейся к цифре «12».
– Да тут он, мое солнышко, недалеко от нас.
Спускаясь по лестнице, майор вспомнила, что не уточнила еще один, где-то, может, и не самый важный момент, спросила:
– И когда ты с ней виделся?
– Да как завез Рыжика в садик. Пока некоторые «ля-ля… фа-фа…».
– Жека-Жека, ты у меня клад. Господи! Малахов! Как же я все-таки тебя люблю! – глаза у женщины возбужденно засияли…
IV
Машину оставили у себя во дворе. Оксана шла и кидала по сторонам ничего не понимающие взгляды. Вел ее Малахов не обычным путем, а через дворы, и в глаза кинулась ничем не прикрытая вопиющая нищета.
Если со стороны улиц фасады зданий были местами кое-как, местами весьма добротно отремонтированы и выглядели вполне даже прилично, то внутри дворовых колодцев зрелище открылось просто ужасающее.
Наверное, никто из ныне живущих там не помнил, когда еще начали пристраивать, лепить к капитальным стенам временные пристройки к первому этажу. Тянуть их дальше, вить ласточкины гнезда, громоздить скворечники, тем самым, сколь можно максимально, расширяя свою со временем ставшую тесную жилплощадь, отвоевывая для себя лишние метры, веранды и комнаты. У кого и что уж получилось. Кто и как сумел.
И все оно с течением времени приходило в негодность, ветшало, грозило вот-вот и обрушиться прямо на головы незадачливых прохожих.
Сколько же подобных балконов и балкончиков, не выдержав тяжести вынесенного на них хлама и бремени времени, срывалось вниз.
Если в центре города яркие огни кричали о достатке и роскоши, то тут, всего в ста-двухстах метрах, вопила сама нищета на пару с разрухой.
Блеск и нищета старого центра – визитной карточки южного города, где каждый камень дышал вековой историей.
Зашли они в темный подъезд. Поднялись на второй этаж, прошли еще один лестничный марш. Квартира под №7 оказалась между вторым и третьим этажом. Впервые увидев подобное дело, Оксана недоуменно захлопала глазами, а Малахов пожал плечами. Он с таким сталкивался.
Позвонили. Открыла им дверь миловидная женщина, трудно сказать, каких лет, но, видно, довольно рано состарившаяся.
– Леночка, это моя жена Оксана, – Малахов приветливо улыбнулся.
– Здравствуйте, Оксана, – хозяйка протянула руку. – Вы проходите…
Майор вошла и оглянулась. Боже! Разве это квартира? Жилище даже трудно назвать этим словом. Когда-то тут был черный ход. Его потом со временем переоборудовали, навесили потолки. Получилось по отдельной комнате на каждом этаже. Потом тут пристроили балкон, закрыли его, утеплили. Вышла еще одна комната. Если это так можно было назвать. Провели воду. Вот и получилась отдельная самостоятельная квартира.
– Сана, – Малахов поднялся. – Я пойду. Если что, позвони. Извини, Леночка, дела. Я еще как-нибудь на днях к вам загляну. Передавай дочке привет. Пусть она заглянет ко мне. Сегодня же. Она знает, где мой офис.
– Хороший у вас муж, – хозяйка задумчиво посмотрела в сторону закрывшейся двери. – Он из всей их курсантской компании был самым лучшим. Нет, – она как-то смущенно улыбнулась. – Был еще один. Рэмка Валишев. Он лет десять как уехал в Россию. Вы его не знали?
