Убийство журналиста - Роман Булгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь в комнату раскрылась, и на пороге показался начальник караула. За его спиной маячил караульный с автоматом на плече.
– Подследственный Филимонов, на выход…
Подчиняясь команде, Олег встал, по успевшей уже выработаться привычке заложил руки за спину. Прошли они во внутренний дворик и поднялись на крыльцо гарнизонной гауптвахты. Еще один шаг…
Олег оглянулся. Тоскующий взгляд последовательно пробежался по небольшому плацу с нарисованными на нем квадратиками, по высоким стенам, поверх которых пропущена колючая проволока, с развешанными на них плакатами с образцами военной формы одежды…
По роковому стечению обстоятельств он сам оказался в числе тех, кого когда-то бдительно охранял. Не по своей вине. Но от этого не легче, а тяжелее вдвойне. Не столь было бы обидно, если бы они действительно что-нибудь натворили. За свои грехи и отвечать самим. А тут…
Выводной открыл входную дверь и впустил внутрь. Два шага прямо и еще одна дверь. Поворот налево… и снова уперлись в решетку. За ней прогуливался часовой первого поста. Общее отделение гауптвахты. Направо по коридору уходило офицерское отделение. Но им не туда…
Железная дверь со стуком закрылась. В глазок заглянули, убедились в том, что все в порядке. Кругляшек опустился на чернеющее отверстие.
– Ну? – Бойко подвинулся на толстом швеллере, врезанном с обеих сторон в мрачно-зеленые стены, освобождая место для своего товарища.
Сидеть днем не положено. Топчаны раздавались перед самым сном, а с подъемом убирались. Приходилось, как курицам, сидеть на жердочках.
– Жека Малахов приходил. Не один притопал, а с новой женой.
Упоминание о женщине встряхнуло, и Бойко чуточку оживился:
– У него новая жена?
У Филимонова сил хватило на то, чтобы кисловато поморщиться и кивнуть. Разводя руками, его товарищ по несчастью хмыкнул:
– Да я с ним года четыре не встречался. Шли с ним разными курсами.
Не верить соседу причин не нашлось, и Филимонов неопределенно дернул правым плечом, вернее, едва им шевельнул:
– Женился он три года назад. Везет человеку. То был ничем. Нищий. Хорошо, еще квартира у него осталась. Первая жена уехала и оставила ее ему. А тут он классную девку себе отхватил, деньги у него появились. Раскрутился по самой полной программе, мама не горюй…
– Ты ему завидуешь?
– Нет, – Филимонов вздохнул. – Ему – нет. Он среди нас всегда был самым правильным после их командира – Старшого.
Сбоку от Олега послышалось недоуменное пыхтение:
– Ты это о ком?
– Был у них, помнишь, замкомвзводом Рэм Валишев.
– Подожди, Олег, зачем же они сюда приходили? – спросил Бойко.
До него только дошло, что Малахов, видать, появился неспроста.
– Зачем приходили? – глаза у подполковника подернулись дымкой. – Жена у Жеки в нашей военной прокуратуре работает. Она сказала…
– А чего ты сразу мне не сказал? – Бойко в сильном возбуждении вскочил со своего жесткого насеста, врезающегося в одно самое мягкое место. – Ходишь все вокруг да около. Нет, чтобы с этого начать! А то навел тут тень на плетень, несешь всякую околесицу.
– Я не верю в то, что нам еще можно помочь…
Как подрубленный, Бойко сел, вдавил седалище в ребро швеллера.
– Думаешь, нас специально подставили?
– Не знаю. Может, и не специально. Но мы с тобой, Миша, оказались в нужное время и в нужном месте. Может, случайно получилось. Может, кто-то все подстроил. Вот все в нас как клещами и схватились.
Стиснув голову ладонями, Михаил со стоном выдавил из себя:
– И что они тебе сказали?
– Его жена сказала, что все сделает, что в ее силах.
Неожиданно быстро для человека подавленного Бойко дернулся:
– Ты ей веришь?
– Ей я могу верить. Поверить в то, что будет стараться, могу. Но во все остальное – нет. Слишком многое поставлено на кон в этой игре, к несчастью и к глубокому сожалению, не в нашу пользу…
Первым на службу, как это и полагается самому молодому по званию и по должности, прибыл капитан Смирнов. Часы на его руке в тот самый момент показывали 7.15. Он добирался на автобусе с поселка Котовского. Забыл, что в этакую рань экспресс идет намного быстрее, чем в час пик.
Вот потому-то и прибыл он минут на десять или пятнадцать раньше назначенного начальником отдела срока. Зато не опоздал, что уже само по себе было огромным плюсом. Ткнулся в двери, а они еще заперты, и часовой внутрь не пускает. Стоит боец и смотрит на него, щерится.
Дожились. Смех один, да и только. Тут, блин, люди жаждут работать, а их не пускают. Когда еще и где этакое дельце увидишь?
Смена на пост еще не прибыла, и не появился разводящий с постовой ведомостью. Ни один из всех многочисленных объектов на охраняемом бравым часовым посту не был к этому времени вскрыт, и молоденький курсантик с автоматом на плече лишь отрицательно покачивал головой.
И даже близко не подошел к самой двери, метров с трех наблюдая за тем, как капитан подавал ему знаки. У них, у тех, кто тут работает, своя служба, а у него, у часового, своя служба. У него свое начальство. И самый главный начальник – это его разводящий. Приедет сержант, даст ему команду, и он откроет дверь, а до той поры, да хоть землетрясение…
А минутки через три часовой незаметно, шажок за малым шажком, отодвинулся вглубь коридора и на всякий случай замаскировался в тени.
Подъехал на своем «Мерседесе» Ковальчук. Часы показывали 7.30. Стараясь скрыть усмешку, Саша отворачивался. Майор задерживалась или же уже опаздывала, так как старший начальник был на месте, хоть и стоял перед закрытыми дверями. И даже три большие звездочки на его погонах, увы, никак не смогли повлиять на бдительно несущего службу часового. Если бы они знали, что перед ними боец с первого курса…
7.40. Смены до сих пор еще не видать, и дверь закрыта, но и майора Полищука все еще нет. Ковальчук начал нервничать и из-за первого, а больше из-за второго. Приказано явиться в 7.30, значит…
– Едут, Алексей Петрович, – Саша высмотрел серебристый BMW.
Начальник следственного отдела облегченно вздохнул:
– Смена едет? Наконец-то!
– Нет, наш это товарищ майор едут! – хмыкнул капитан.
Смирнов уже не смог сдержать веселой ухмылки. Его эта ситуация несколько забавляла, если и не сказать что более того.
– Чего лыбишься? – нахмурился шеф, которому было не до шуток.
– Да они, Алексей Петрович, триста метров от дома дойти пешком не в состоянии. На персональной тачке их на работу подвозят.
Малахов предусмотрительно остановился, не доехав, не желая кое с кем здесь встречаться. Оксана вышла из машины и, чуть наклонившись к дверце, улыбнулась мужу и Рыжику, махнула им ручкой.
– Ну и что это все значит? – Ковальчук недовольно поджал губы.
– Извините, Алексей Петрович, проспали…
Извлекши из сумочки зеркальце, женщина быстренько окинула себя внимательным взглядом и украдкой показала язычок Смирнову. Мол, не стоит тут своим насмешливо-укоризненным видом накалять обстановку.
– Говорил я, – проворчал полковник, – не надо выходить замуж.
– Говорили, Алексей Петрович, – смиренно ответила провинившийся майор. – Предупреждали. А одна тут, бедная, не вняла умным доводам и советам. Вот и плачевный результат налицо.
– Раньше ты почему-то всегда приходила вовремя. Когда ты жила в общаге на другом конце города. Чем вы по ночам занимаетесь?
– На звезды смотрят, – давился Смирнов от приступов смеха.
Подъехал армейский ГАЗ-66. Открылась правая дверца кабины. Оттуда вывалился розовощекий младший сержант с извиняющейся улыбкой на губах. Задний борт с лязгом и со стуком откинулся.
– Смена, к машине!
На землю спрыгнул еще один курсантик, за ним второй. Часовой подошел к двери, открыл ее, впустил смену и снова закрыл перед самым их носом. Разводящий и прибывший караульный с часовым обошли весь пост, тщательно проверили наличие и сохранность печатей.
– Товарищ младший сержант, курсант Петренко пост номер три сдал.
– …курсант Ляхов пост номер три принял…
Двери распахнулись, и желающие смогли свободно пройти внутрь и подняться к своим кабинетам. Охраняемые объекты вскрыты, росписи о том в постовой ведомости. У них своя работа, а часового своя служба…
– Ну, – Ковальчук занял свое привычное место за столом. – Потеряли целых двадцать минут. Ты, Ксана, во всем виновата…
– Я? – майор изобразила удивленные глазки и быстро спрятала их.
Хорошо понимала Оксана, что не время оправдываться и строить из себя невинную овечку, не тот случай, когда этот номер пройдет на «Ура».
– Ты! – полковник в сильнейшем раздражении стукнул кулаком по столу. – Знаешь, девушка, и моему ангельскому терпению может когда-то прийти конец. Что ты себе такое позволяешь? Ты что, думаешь, что я на все буду закрывать глаза? Что будем наверх докладывать?
