Под знаком Льва - Леон де Грейфф

Танцевальная сюита

Фрагменты

Танец для раскачки

IМедлительность линий ленивого ливня.Грузны и мохнатыруладыпрохлады,туманной, как взглядумиленной миледи…Ленивые ливни,как будто медведи,танцуя на льду,полземли раскачали…Медлительность линий ленивого ливняи поступь моей одичалой печали!

IIМедлительность линийленивого ливня:прильнули льняныедождливые косык земле — не иначе,как, русоволосы,монахини, плачао том, что невинны,о том, что мужчиныих девственность не осквернилив алькове,пролили слезунад моею любовью,над грустью моей,над моею печалью.Крученые струи дождя зазвучали,ударив по клавишам оконв тоскео вереске и о ветлена песке,в очах у меня поселяякрамольюкручину, чреватуюглупою болью.Медлительность линийлоснящихся ливней,сереющей пампы сырая дыра…Струящийся проливеньпроклятых линийпо мокрой спинеотсыревшей пустынипроходится Плетьюи Зла и Добра!

IIIМедлительных ливней ленивые туши!Лирические души!Грустные очи, в которых блуждаетрадуга бреда!Тоскливые струи —как тусклые спицы скрипучей кареты…Пророки дождя, проливные аскеты!Трепещущий призрак дождя фиолетов!Грустные души поэтов!Грузные думы ливневых градин, —над виноградниками, беспощаден,рок, торжествуя, руку простер…Движется в небе туча косая, —гаснет свеча, на ветру угасая,и задохнулся дымом костер…Серые ливни, тучи, как туши…Брызнули тушью серые души,тушит все свечи ливневый душ…Бликами света в газовой лампетени надежды бродят по пампе…Траурней маршапраздничный туш…Будят презренье мое и безмолвье…В стылой пустыне ищут зимовье…Песня немаяоглохшего ливня,песня навечно разверзшихся хлябей—Плач обнаженныхнежностью линий,слезы галактик в микромасштабе,желчь, и усталость, и наводненьедней, погруженных в уединенье,дней беспросветных,словно удушье…

Медленных ливней грузные туши!

IVДожди, дожди…Не жди зимы —дождись дождей.Лей, Водолей,дождей псалмыв псалтырь дождей, —сырей,серей…

И дождь дудитв свою дуду,танцуя,как медведьна льду.

Циркач танцует на жерди…Не жди добра,добра не жди…Дожди, дожди, дожди, дожди...Дожди снаружии в груди!

Танец паяца

IПесня полдня, пьяного синьюи солнцем!Песня красочного, праздничного полдня!А я одинок, одинок и сер.(Свернувшись в бродячей скорлупесвоего безумства,слушаю далекого соловья,который плачет у меня в сердце.)

IIПесня полдня, пьяного светоми цветом!Песня полдня, наступившего ногоймне на сердце,осквернившего скорбьтяжкого креста моего —креста любви,живой и далекой!

IIIПесня глупого полдня,неуместнотвое веселье!И радость твоя, в чреве которойраспускается грузный цветокгрусти моей и гнева!Абсурдный цветокстранной моей печали —идеализированной лунными лучамии лучами любви, оттенившими мою слабость,любви моей Возлюбленной!

IVПесняфарисейско-филистерского полдня,песня бюргерского полудня,мотив Три-Виалина слова Шабло-Банали.

Ирония, ирония, взъерошенный Орфей!Или ты не видишь?День синь, и спел, и солнечен, и сочен!

А я одинок, один, и наг, и сир, и сер.

Литургический танец

IМой дух не поднебесен,он каменист и сух.Я глубь глазами песенощупываю вслух.Пускай осветит в песнемаяк мои моря —не зря плыла по безднеты, молодость моя!

IIМой дух не поднебесен,скорей он — бездны дух.Я глубь глазами песенощупываю вслух.Когда ж судьбы криваянад бездной проскользнет,я, к пропасти взывая,вернусь в нее, как лот,и, не боясь увечья,с души сдирая ржу,оскал противоречьяв улыбке обнажу.

IIIВдруг приоткрылась дверцавозвышенной любви…Во мне дремало сердцеи пели соловьио четких формах формулна грифельной доске,о фее хлороформаи фосфорной тоске…Дремало, но, в экстазерождающихся в немфантомов и фантазий,охвачено огнемоно холодным было…И, алгеброй томим,считал я холод пылавсеобщим и своим…

IVТак, юность открывая,вдруг смолкли соловьи…Вези меня, криваяизвилистой любви.

VВо мне дремало сердцев объятиях любви,но вдруг открылась дверцав запекшейся крови:по ходу теоремыпришла пора посметьповерить в то, что все мысвою обрящем смерть.Любовь, казалось, малостьмогла бы быть умней.А смерть мне улыбаласьулыбкою моей.Мудреем, по поверью,от боли мы, заметь…Но за какою дверьюменя обнимет смерть?

VIО юность! В круговертилюбви, добра и зламеня кривая смертинадежно обвила!

VIIДух мой, ясновидец(впрочем, нулевой),смейся, славный витязь,словно сам не свой.Смейся в гулкой песнедьявольской волныи не чувствуй в безднеза собой вины.Даже став скандальней,не сумеешь тыстать парадоксальнейжизненной тщеты.

Да не склонят выипринципы твои:вывезут кривыесмерти и любви!

Танец орангу-танго

Звуки вроде гонгаспереди и с флангаСлаще нет дифтонгадля орангутанга,но мешает бардуэтот рев немножко,ибо, сняв мансарду,пишет у окошкабард неутомимостиховытворенье.У него, вестимо,нынче озаренье.Звуки в стекла бьются,бьется в стекла ветер,а свеча на блюдцееле-еле светит.Залпами плутонга[41]спереди и с флангазвуки вроде гонгальются, как из шланга.

Это в честь цыганки,бардовой соседки,ветреной смуглянки,редкостной кокетки,на балкон с балкона,обрывая ветки,ухажер влюбленнолезет, распеваязычно серенаду.Песня огневая!Складу нет и ладув ней, а все ж цыганке,бардовой соседке,ветреной смуглянке,редкостной кокетке,ты пришлась по нраву,горе-серенада.Сей Джульетте, право,лучшей и не надо.Коль Ромео сей бысмолк бы на мгновенье,подарила б сейба[42]барду вдохновенье.Как поэту нужнорифму подобрать бы!Но жених натужнов ожиданье свадьбыльет — ну как из шланга —звуки вроде гонга…

Звуки вроде гонгаспереди и с фланга!

Рев орангутанга(что давно известно)действует почище,чем аккорды тангоили запах пищи.Но хотя невеста,в общем, и сомлели,дело свесть к постеливсе ж не захотели.Это поведеньекаверзной красоткивызвало смятеньев ухажерской глотке,вызвало некстати,ибо в результатестиховытвореньебардово завяло…Слыша эти звуки,опустил усталоон чело и руки,и перо упало,и, с пером в разлуке,длань его досталатрубку из кармана,старый плащ с дивана,ветхий шарф из шкапу…Нахлобучив шляпуи впадая в кому,бард ушел из дому…

Спереди и с фланга —рев орангутанга.

Ночью черногрудойзвезды — как петарды.Ласковой остудойночь целует барда.Рифму вновь нашедшии опять бледнея,бард о сумасшедшеймыслит Дульсинее.И про звезды-очи,и про нрав жестокийбард рифмует оченьнеземные строки.Только почему-товсе-таки нередковозникает смутночертова соседкав пелене мечтанийбарда, жаром веясреди очертанийбестелесной феи.Бард сопит, бледнея,ибо рядом с неюфея Дульсинея —экспонат музея.

Мнится то и делобарду ночь в разгуле.Фея улетелавновь на остров Туле.За оплошку этуразве бард в ответе?Кто мешал поэтудумать о сонете?Тот, кто, столь не тонкораспевая танго,звуки вроде гонганагло лил из шланга!

Нордический танец