Лекции по семиотике культуры и лингвистике - Светлана Махлина

Однако обилие течений и направлений, характерных для этого времени в России, как в искусстве, так и в науке, в конечном итоге обернулось борьбой между ними. Потерпели поражение научные и художественные представления наиболее глубокомысленные, требующие широкого круга знаний и, как правило, оторванные от привязанности к сиюминутным практическим задачам. И все они стали высмеиваться, а затем и преследоваться. Сохранилась частушка, показывающая пренебрежительное отношение к этим течениям в науке и искусстве:

«Сублимация культурыИ рефлексов неоргазмСуть концепция структурыАнормальных протоплазм…»Это что же, Марь-Макарны,Чай, похабные словца?Нет, это лектор популярноОбъясняет стиль дворца!

Так семиотика в России первый раз оказалась под запретом, в загоне вместе с социологией, впоследствии с кибернетикой, генетикой и другими передовыми научными направлениями. Многие представители семиотики преследовались (например, М. Бахтин, а В. Я. Пропп до конца жизни преподавал в ЛГУ немецкий язык), труды их оказались запрещенными (например, О. Фрейденберг), кто-то эмигрировал (наиболее яркий пример – Р. Якобсон).

Однако и в этот темный период ученые продолжали свои исследования в интересующем нас направлении. К таким энтузиастам можно отнести Виноградовскую школу в языкознании – одно из направлений советского языкознания, возникшее в 40–50 гг. ХХ в. и объединившим учеников и последователей В. В. Виноградова общим пониманием природы языка, общей методологией его исследования. В теории Виноградова в центре изучения языка стоит, с одной стороны, слово как центральная единица языковой системы, с другой стороны, – текст во всей его сложности, рассматриваются взаимоотношения языка и речи, раскрывается динамика языковых явлений. Эта концепция отличается от концепции Ф. де Соссюра (Женевская школа), фактически описывающего язык вне связи с актом речи, и от филологической концепции К. Фосслера, ориентированной прежде всего на экспрессивно-эстетическую функцию языка.

Таким же подвижником был Михаил Константинович Петров (1924–1987) – философ, историк науки, многие работы которого написаны в свете семиотики. Он защитил первую в Советском Союзе науковедческую диссертацию «Философские проблемы науки о науке». Перевел в 1968 роман-антиутопию Дж. Оруэлла «1984», что по тем временам было подвигом. Из-за своих взглядов оказался за бортом официальной науки. Исследовал проблемы взаимовлияния, общения и преемственности культур, генезис и пути образования разных культурных типов: индийской общины, западноевропейской античности, Средневековья и Нового времени. Многие его работы до сих пор не опубликованы. Вышедшая в 1991 книга «Язык, знак, культура», написанная в 1974 году, восполнила в некоторой степени лакуну его неопубликованных трудов, насчитывающих 12 тыс. страниц рукописей. В работе исследуется функционирование социокодов в разных культурах.

Столь же незаслуженно оказавшимся в тени был Николай Иванович Жинкин (1893–1979) – психолог, философ, лингвист. Он был автором работ по эстетике и теории живописи, один из основоположников отечественной учебной и научно-популярной кинематографии, первопроходец в изучении кино как искусства и процессов восприятия кинокартины, исследователь коммуникации животных и общих проблем семиотики. Однако его труды до сих пор известны лишь в пределах сравнительно узких и разобщенных друг с другом профессиональных сообществ. Связано это как с общественными условиями, так и личной скромностью ученого. За долгую жизнь была издана лишь одна, правда, самая объемная его работа – знаменитые «Механизмы речи».[25] В 1998 г. началось издание его избранных трудов.

Н. И. Жинкин

Второй этап победоносного шествия и развития семиотики связан с годами «оттепели» в России. В 60-е годы, когда были реабилитированы многие безвинно пострадавшие, вместе с ними вернулись и те, кто занимался исследованиями в области семиотики. Стали публиковаться труды М. М. Бахтина, сыгравшие важную роль в развитии семиотических идей не только в нашей стране, но и на Западе. Вспомним, что именно под воздействием книги «Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» Ю. Кристева пришла к обоснованию интертекстуальности, под влиянием М. Бахтина оказался и У. Эко. Публикуются труды О. Фрейденберг и др. К этому времени относится становление и развитие Московско-тартуской школы. Теперь уже предметом семиотического анализа становится не только литература, но и многие другие виды искусства – музыка, пластические искусства, кино. Семиотические аспекты анализа оказываются применимы и к другим сферам жизнедеятельности человека – быта, в том числе жилища, идеологии и политики. В это время появляются философские труды по семиотике, получает развитие семиотический анализ и в психологии, и в медицине. На Западе, особенно во Франции, наблюдается взрыв интереса к семиотике. В это время начинают работать и создают свои знаменитые произведения Ж. Бодрийяр, Р. Барт, позднее Ю. Кристева.

Одним из ярких представителей семиотики этого периода был Лазарь Осипович Резников (1905–1970) – советский философ, доктор философских наук (с 1948), профессор (с 1948). Судьба его достаточно показательна для советского периода. Он окончил Северо-Кавказский университет (1929) и философскую аспирантуру МИФЛИ (1938). Вел педагогическую и научно-исследовательскую работу в вузах с 1929. Был репрессирован с 1949 по 1956 и позже реабилитирован; в связи с этим не печатался 10 лет (с 1948 по 1958). После освобождения был приглашен в Ленинградский университет. С 1956 – профессор философского факультета Ленинградского университета. Разрабатывал вопросы теории познания. Начинал свою исследовательскую деятельность с изучения теории отражения. Это привело его к изучению проблем познания, что, в свою очередь, подвело к исследованию связи познания и мышления с языком. Закономерным стало исследование гносеологических проблем семиотики. Самая значительная работа – «Гносеологические вопросы семиотики» (Л., 1964), которая была переведена на многие языки мира. Однако сам Резников считал, что семиотический аспект анализа невозможен по отношению к искусству, а применим только при изучении проблем познания. Несмотря на это, его идеи легли в основу многих отечественных работ по семиотике искусства. (На Западе, где развитие семиотики шло без идеологического деформирующего давления, семиотические исследования применялись во всех областях знания, в том числе и в искусствознании) Лазарь Осипович Резников пользовался большим уважением в кругу своих коллег, в том числе и автора этих строк, восхищавшихся его эрудицией и оригинальным умом.

Коллегой Лазаря Осиповича Резникова был Виктор Александрович Штофф (1915–1984) – советский философ, доктор философских наук (с 1964), профессор (с 1966). Окончил философский факультет ЛГУ (1937) и аспирантуру (1941). Вел педагогическую и научно-исследовательскую работу в вузах (с 1937), с 1945 – на философском факультете ЛГУ. Заведующий кафедрой философии Института повышения квалификации преподавателей общественных наук при ЛГУ (с 1967). Область научных исследований – теория познания, методология научных исследований и философские вопросы естествознания. Проблемы моделирования связывал со знаковостью.

Самым значительным явлением в области семиотики этого периода была Московско-тартуская школа, объединявшая представителей двух городов – Москвы и Тарту. Нередко эту школу называют тартуско-московской.[26] Основные представители: Ю. М. Лотман, З. Г. Минц, Б. М. Гаспаров, Б. Ф. Егоров, Л. Мялль (Тарту), В. В. Иванов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский, А. М. Пятигорский, И. И. Ревзин, М. И. Лекомцев, Г. А. Лесскис (Москва). Ведущую роль играли Ю. М. Лотман и В. В. Иванов. Несмотря на то, что многие ее участники жили в Ленинграде, Риге, Вильнюсе, Ереване, центром ее был Тарту, вернее, Тартуский университет и его кафедра русской литературы, возглавляемая Ю. М. Лотманом. Около 10 лет в Москве работал кружок (или семинар), как пишет М. Л. Гаспаров, похожий на филиал Московско-Тартуской школы: сперва в Инязе, потом у А. К. Жолковского, потом у Е. М. Мелетинского. По мнению Лотмана, Тарту оказался выгодным местом встречи московской и ленинградской филологической школ. Москвичи, как правило, пришли в семиотику от лингвистики. Но все они в какой-то мере занимались литературоведением. Группа в Тарту, возглавляемая Ю. М. Лотманом и З. Г. Минц – литературоведы, занимавшиеся лингвистикой. Оба эти направления соединились в интересе к языку как генератору текстов в культурном контексте. Различение школ обозначилось в начале ХХ века. В Москве образовался Московский лингвистический кружок, в Петрограде – Ленинграде – функционировал ОПОЯЗ, где доминирующим было литературоведение (Эйхенбаум, Жирмунский, Томашевский, Пумпянский, Бахтин, Фрейденберг, Пропп, Тынянов, Гуковский). Работа в Тарту Бодуэна де Куртене как бы представляла собой историческое предвестие Тартуской семиотики. Симбиоз двух традиций оказался плодотворным, отражая биполярность всей русской культуры.