Айдол-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, госпожа, — отвечаю я ИнХе смотрящей на меня с острым неодобрением, — просто принесла книги. Читать — это интересно.
— Но если наша литература никуда не годится, как ты говоришь, — «подключается» на помощь к маме молчавшая до этого ХёБин, — зачем ты тогда её принесла?
Странный вопрос. А что, я обязательно должен был принести — книги корейских авторов? Иностранцев я прихватить не мог? Наверное, она забыла, что я владею языками. Поэтому, исходя из её понимания, я могу читать только по-корейски.
— Это не корейская литература, госпожа, — отвечаю я ей, — эти книги я написала сама.
Вместо мамы ЧжуВона, которая в курсе, что я пишу, удивляется его сестра.
— Сама?! — восклицает ХёБин высоко подняв брови.
— Да, — со скромным видом отвечаю я, — как-то было свободное время. Хотите, я подарю вам экземпляр с автографом автора?
— Дай! — требует ХёБин, сделав шаг ко мне и протянув руку ладонью вверх.
Собираюсь было лезть в пакет за книгой, но тут за моей спиной раздаются крики «Агдан, Агдан, Агдан! Файтин!!».
Оборачиваясь, вижу подходящую ко мне ЁнЭ, а группка поклонников, к которой она ходила на переговоры, не уменьшилась, а увеличилась, став похожей на маленькое начало большой толпы. И вот они там орут, выкрикивая моё имя.
— Что это такое? — удивлённо спрашивает ИнХе не обращая внимания на кланяющуюся и здоровающуюся с ней и с ХёБин, ЁнЭ.
— Не обращайте внимания, госпожа, — небрежно говорю я, — это мои поклонники.
Подняв правую руку, машу толпе парней в отдалении, вызывая этим у них приступ энтузиазма, трансформировавшегося в новые крики и прыжки заднего ряда, чтобы видно было лучше.
— Они так и будут кричать? — удивлённо спрашивает ИнХе, смотря на их ликование, — Они же в больнице?
— Что поделать, — вздыхаю я, — они любят меня больше чем соблюдение правил.
— Они — любят тебя? — неприятно удивляется ИнХе, поворачиваясь ко мне.
— Да, — госпожа, — отвечаю я, — вы же видите.
— Но они же — мужчины? — указывает она мне на очевидный факт.
— Это военный госпиталь, — тоже указываю на очевидный факт ей я.
— Но ты же — идёшь к своему жениху?
— Но я же — айдол?
ИнХе задумывается на короткое время.
— На! — приняв решение, приказывает она, вытянув в мою сторону руку с зажатым в ней узелком с едой, — Возьми!
Чё это она? — не сразу врубаюсь я, чего она хочет, но потом соображаю, — А-а, старый корейский обычай! Младшие таскают всё за старшими. Как тогда, когда я сумки за ЧжуВоном на стрельбище таскал. Ладно, будем соблюдать приличия. Скандал сейчас не к месту.
Протягиваю руку, беру коробки в узелке. Протягиваю свой пакет с книгами для ЧжуВона ЁнЭ. Она его принимает. Тут же понимаю, что я это зря сделал. Потому, что ХёБин, увидев, что у меня освободилась рука, протягивает мне свой узелок. Вот чёрт! Я чё, ишак что ли?
— За мной! — отдаёт следующий приказ ИнХе и, гордо подняв подбородок, направляется в сторону лифтов став при этом похожей на Фрекен Бок.
Вот блии-ннн, ну я и попал… Не надо было приходить в эту больничку…
(несколько позже. Двухместная палата ЧжуВона, в которой он сейчас находится один. Открывается дверь и в палату первой входит мама, за ней — его сестра, потом ЮнМи с висящими на её руках «авоськами», которые периодически бьют её снизу по ногам. В дверях останавливается, закрывая её, ЁнЭ, за спиной которой в коридоре видны члены съёмочной группы и охранники. Неспешным движением, чтобы не потревожить больные рёбра, ЧжуВон поднимается с постели и приветствует родных. После череды радостных восклицаний от произошедшей встречи, вопросов о здоровье и фраз, которые принято произносить в больницах, начинается более спокойный разговор. Всё это время ЮнМи стоит, опустив руки вниз, держа коробки с едой на весу и молча смотря на происходящее)
— Мы тебе с ХёБин принесли всё, что ты любишь, — говорит мама сыну и поворачивается к ЮнМи.
— Не стой там, — командует она, — поставь всё на стол.
ЮнМи молча проходит вперёд и ставит свою ношу на стол. ЧжуВон с интересом наблюдает за ней.
— ЮнМи? — произносит он, — А ты почему со мной не здороваешься?
— Жду своей очереди, господин ЧжуВон, — повернувшись к нему, отвечает ЮнМи, — не хотела мешать вашим близким.
— Господин ЧжуВон? — удивляется тот, — Мне кажется, что звучит это странно.
— Мы же теперь с тобой — не чужие, — с чуть слышным сарказмом в голосе произносит он, бросив при этом быстрый взгляд на свою мать, — а жених и невеста. Мне кажется, что если не — «ёбу»[36], то — «оппа» говорить тебе более уместно, чем — «господин».
ЮнМи молча смотрит на ЧжуВона с несколько озадаченным лицом.
— Просто — «оппа», — говорит ЧжуВон, чуть насмешливо смотря на неё.
— Хорошо, ЧжуВон-оппа, — не став спорить, отвечает ЮнМи.
— Просто — «оппа», — терпеливо повторяет ЧжуВон, — «оппа».
— Что такое? — не понимая, вмешивается мама, — Неужели это трудно повторить?
— Оппа, — немного помешкав, с некоторым усилием произносит ЮнМи.
— Я вижу, что ты меня, совсем забыла, — сетует ЧжуВон, — а я вот о тебе не забывал. У меня для тебя есть подарок…
Плавно повернувшись и осторожно наклонившись, ЧжуВон берёт с тумбочки небольшую коробочку, по типу тех, в которых приносят покупки из магазинов женских украшений.
— Я подбирал под цвет твоих глаз, — сообщает ЧжуВон, с коробочкой в руках поворачиваясь к ЮнМи, — правда, я видел их только по телевизору. Пожалуйста, сними очки. Хочу посмотреть, угадал я или нет?
После небольшой заминки, ЮнМи, опустив голову, снимает с себя очки. Потом, поднимает голову и смотрит прямо на ЧжуВона. Тот, молча смотрит на неё.
— Скажи честно. Где ты их украла? — спустя несколько секунд тишины спрашивает ЧжуВон, — Как ты смогла их украсть?
— Кого, глаза? — удивлённо спрашивает в ответ ЮнМи, — Я не понимаю смысла обвинения.
— Ты украла