Айдол-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— ЮнМи, что такое смешное ты прочитала? — спрашивает меня ЁнЭ, видя, что я устал смеяться и утихомириваюсь.
— Сонбе, — отвечаю ей я, сняв с себя очки и вытирая выступившие у меня от смеха слёзы тыльной стороной ладоней, — правда ведь, что школьница, только что окончившая школу, она ведь не может знать английский? Правда, ведь?
От моего вопроса сонбе впадает в растерянность. Она смотрит на меня и пытается понять его суть.
— Я не понимаю, что ты говоришь, — наконец признаётся она, — если школьница окончила школу, то она должна была получить баллы за иностранный язык. Иначе, она бы не получила аттестат.
— Вот я об этом и говорю, — поясняю я причину своего смеха, — откуда может знать иностранный язык школьник, только что закончивший школу? Он же учился! Когда ему было язык учить?
— Я не понимаю тебя, — с осуждением повторяет ЁнЭ и тут же требует от меня, — не три глаза руками! У тебя аллергия. Где твой платок?
— Где-то был, — отвечаю я, пытаясь вспомнить, есть ли он у меня вообще.
— Возьми у меня бумажные салфетки, — с готовностью предлагает менеджер, со щелчком замка открывая свою сумку, — я специально ношу их для такого случая. Вот.
— Спасибо, сонбе, — благодарю я, беря нераспечатанную упаковку от неё.
— Смотрите, это же Агдан! — доносится до меня сбоку.
Перестав вытирать глаза, поворачиваю голову на возглас и вижу небольшую группку из четырёх парней в зелёных больничных пижамах, в метрах пяти, в стороне, один из которых смотрит на меня.
— Синие глаза! — тут же раздаётся восхищённый возглас в ответ на брошенный мною взгляд, — Парни, смотрите, это Агдан!
— ЮнМи, одень очки! — требует от меня ЁнЭ.
По-быстрому водружаю очки себе на нос и опускаю голову. Чувствую, как моя охрана слегка насторожилась.
— Агдан, я твой фанат! — кричит мне опознавший меня парень, — Ты классно выступила! Твоя песня у меня на телефоне!
Опять смотрю в сторону криков. Парни стоят и смотрят на меня. Двое мужчин в белых халатах, шедшие за их спинами, останавливаются и поворачивают головы ко мне.
— Агдан! Файтин! — кричит парень, — Ты — классная! Я твой фанат!
— Шеф, что делать? — шепчу я, наклонив голову к ЁнЭ.
Та молчит, видимо находясь в затруднении. В такую ситуацию мы с ней попадаем первый раз.
— Агдан, сними очки! — просят меня в этот момент, — Покажи глаза!
Хорошо, хоть не сиськи показать просят, — проскакивает у меня в голове мысль, и я опять наклоняюсь к ЁнЭ.
— Сонбе, может, вы сходите, попросите их успокоиться? — предлагаю ей я, — Скажите, что я пришла к больному. Здесь же больница? Пусть не орут. Как бы ещё зрителей не прибавилось.
ЕнЭ бросает на меня неуверенный взгляд, секунду-другую соображает, потом, кивнув, встаёт с кресла.
— Подожди меня, — кивнув, даёт она мне указание и направляется к парням, возле которых в этот момент остановилось ещё трое зевак.
Смотрю ей вслед, как она идёт к притихшим поклонникам, которые тоже смотрят, как она идёт к ним. ЁнЭ подходит и начинает разговаривать. Вроде бы всё спокойно.
— ЮнМи, — окликают меня сзади голосом ХёБин.
Оборачиваюсь. Опс… Там не только ХёБин, ещё и мама ЧжуВона! В похожих облегающих платьях из светлого материала с серым оттенком крышек морских раковин и с длинными рукавами. В руках у них узелки из платков или чего-то там похожего, сквозь тонкую ткань которых видны в натяг коробки с округлыми краями. Хоть смотрят они на меня довольно приветливо, но я сразу чувствую, что женщины недовольны.
— Здравствуйте, — встав на ноги, кланяюсь и здороваюсь я, сначала с мамой ЧжуВона, потом с ХёБин.
— Как ваше здоровье, госпожа ИнХе? — идя дальше по протоколу уважительного разговора, спрашиваю я, решив проследовать ему до конца.
Та, вместо ответа, окидывает взглядом меня ещё раз.
— Что ты принесла моему сыну? — спрашивает она.
Я что-то должен был принести? Забыл? А-а! — доходит до меня, — наверное, она имеет в виду «передачку»! Не видит коробки с едой и думает, что её сына обделили. Точнее, не проявили уважения…
— Я принесла ему книги, госпожа, — говорю я, наклонившись и подняв с диванчика, на котором сидел, пакет с книгами.
— Вот, — на вытянутой руке показываю я пакет, предъявляя его в качестве доказательства.
— Книги? — удивляется мама сынули, рискующего вот-вот умереть от голода, — Зачем ему книги?
Странный вопрос… Читать будет…, наверное, …
— Для развития, — озадаченно пожав плечами, говорю я, — мужчина должен всегда развиваться…
— …Тогда он сможет зарабатывать больше денег… жене, — сделав паузу перед последним словом с невинным видом добавляю я, решив «чутка потроллить мамашу» за её достаточно наглое поведение.
Похоже, «про деньги жене» попало куда надо. ХёБин чуть кривится, а «мамаша» втягивает в себя воздух со звуком «аа-ах».
- Мой сын учится во Франции! — с возмущением восклицает она, — В лучшем французском университете! И ты, что, хочешь сказать, что он недостаточно развит?
— Самосовершенствованием нужно заниматься всю жизнь, госпожа, — вежливо наклонив голову, отвечаю я, — об этом неоднократно напоминают все великие корейские философы. Застой — это деградация.
Сказав это, с удовольствием смотрю на ИнХе, стараясь при этом не показать, что доволен удавшимся троллингом.
— И что за книги ты принесла ЧжуВону? — помолчав, с высокомерием в голосе спрашивает госпожа, не став говорить, что философы — все дураки.
— Сказки, госпожа, — опять с вежливым наклоном головы отвечаю я.
— Сказки? — в который раз за последние пару минут удивляется ИнХе, — Ты принесла моему взрослому сыну — сказки?
— Развитая фантазия приносит много успехов, госпожа, — объясняю я смысл своего поступка, — уверена, что во французском университете господина ЧжуВона учили важным и нужным вещам, но фантазировать его там не учили. У французов самих, с фантазией, последнее время… не очень…
— А-а, — кивая, произносит ИнХе, — это ты опять про своё. Про то, что в
