Опасные пути - Георг Хилтль

— Я приготовлю их ему на зло, — воскликнул Сэн-Круа, — он должен увидеть теперь, что я — способный ученик!

— Нельзя ли как-нибудь достать эту книгу? — вдруг спросил Морель.

— О, если бы это было возможно! — сказал Сэн-Круа, — все было бы достигнуто в несколько часов.

— Мы уклоняемся от дела, — прошипела маркиза, — с вашими разговорами вы забываете главное: Мишель д‘Обрэ. Мы можем отдохнуть только тогда, когда он будет устранен. За ним должна погибнуть дочь Гюэ. Спеши, Годэн, нам нужны деньги. Когда умрет последний д‘Обрэ, я буду распоряжаться миллионами моего отца и получу возможность снова блистать в высшем свете.

Морель подошел к Сэн-Круа и, отведя его в сторону, спросил:

— Сколько Вы заплатите мне, если я принесу Вам ту книгу?

— Назначай! — воскликнул Сэн-Круа.

— Хорошо! Вы дадите мне несколько склянок того эликсира, который Вы добудете; это — награда, которой я требую.

— Это немало. Я отдам тебе тогда свою тайну.

— Вы одни знаете знаки и умеете читать рецепты; мне нужно будет обращаться к Вам за эликсиром всякий раз, как он понадобится мне. Если Вы уступите мне часть эликсира, то я принесу Вам бумаги, из которых Вы узнаете, кто Ваши отец и мать, словом — тайну Вашего рождения.

— Ты можешь это? Благодаря тебе я узнаю, кто мои родители? Если ты дашь мне бумаги, то получишь капли.

— Я беру с Вас слово, господин де Сэн-Круа, — сказал Морель.

— Мы будем, наконец, иметь возможность отдохнуть от этой ужасной работы, — прошептал Сэн-Круа.

Морель, выйдя на улицу, радостно потирал себе руки.

— Ну-с, господин Лавьенн, — сказал он про себя, — Вы подделали мои образцы, но я перехитрю Вас и пущу в оборот еще лучшие товары.

Министр внутренних дел де Паллуо в полной форме ожидал в приемной Людовика XIV; под мышкой он держал целую книгу документов и, по-видимому, пришел по очень важным делам, так как у него был очень сосредоточенный вид и он вздрагивал всякий раз, когда хлопала дверь, ведущая в кабинет короля.

Наконец дверь отворилась; в ней показался очень изящный и нарядный господин и громко произнес:

— Господин де Паллуо, его величество король желает выслушать Вас.

Это был министр Лувуа; он только что доложил королю последние полученные им известия об успехах французских войск. Король присутствовал лично при открытии кампании, он сам руководил осадой Лилля, но любовь отозвала его оттуда. В обществе красивых женщин он забыл о войне и предоставил руководство армией генералам.

Однако, несмотря на все известия о победах, Людовик оставался серьезным; донесения не радовали его и он с беспокойством встретил Паллуо.

— Вы принесли мне важные донесения?

— К сожалению, Ваше величество.

— Значит, это — правда? Вы больше не сомневаетесь?

— Мы не можем больше сомневаться; в течение многих недель мы тщательно наблюдаем различные кварталы Парижа и повсюду получаем одинаковые результаты.

— Так Вы думаете, что тут действует целая организация?

— Без сомнения, Ваше величество: донесения ужасны. Позволяю себе напомнить Вам те смертельные случаи, которые не так давно произошли в “Отель Дье” и возбудили толки во всем городе; это были, очевидно, предвестники; несчастные, скончавшиеся в этой больнице, по определению врачей, пали жертвой заговора, направленного против подданных Вашего величества.

Взгляд короля принял испуганное выражение; он помолчал, а затем спросил:

— Что же Вы скажете на это, Паллуо?

— Если я употребил выражение “заговор”, то потому, что хотел этим сказать, что все эти несчастные умерли насильственной смертью. Их убил какой-то ужасный яд, не поддающийся определению врачей. Но кто дал им этот яд? Где эти мистические преступники и их таинственные лаборатории? Эти яды распространяются, очевидно, особыми агентами, которые без сомнения получают щедрое вознаграждение. Это ужасное бедствие царит не только в низших, но и в высших кругах. В семьях отец не доверяет сыну, а сын — отцу. Действие этих ядов не поддается никакому лечению. Богатый человек, еще совершенно здоровый сегодня, представляет собой завтра бездыханный труп, к великому удовольствию своих наследников. Две-три капли ужасного яда устраняют любого соперника…

— Постойте, Паллуо, — перебил его король, — Вы, кажется, рисуете все в слишком мрачном свете.

Паллуо вместо ответа достал из своих бумаг список лиц, погибших от неизвестной причины в небольшой промежуток времени. Король услышал известные имена, принадлежавшие к старейшим родам Франции. Это был как бы бич Божий, поразивший население Парижа.

Людовик, просмотрев список, отдал его Паллуо и мрачно сказал:

— Сегодня самый ужасный день моего царствования.

— Что же предпринять, Ваше величество?

— Вы еще спрашиваете? Употребите все средства, приложите все старания, чтобы разыскать преступников. Не жалейте денег, лишь бы раскрыть очаг этой заразы! Если убийцы будут найдены, то горе им! Им не будет пощады, как бы высоко ни было их положение, если даже короли всего света будут молить об их пощаде, — они будут казнены на Гревской площади.

Паллуо поклонился и глухо ответил:

— Слушаю!

Когда он вышел из комнаты, король в изнеможении опустился в кресло.

— Кто бы мог это думать? — воскликнул он, обращаясь к Лувуа. — Давно ли я говорил Сэн-Лорену, когда он рассказывал мне о преступных деяниях в Риме, что в Париже это немыслимо!

— Да, Ваше величество, а сам Сэн-Лорен, по слухам, также был отравлен.

— Не может быть!

— Пенотье, как говорят, давно добивался его места и получил его, — холодно ответил Лувуа.

Король изменился в лице и подошел к окну, чтобы скрыть свое волнение, а затем, быстро обернувшись, спросил:

— Неужели Вы думаете, что Пенотье?..

— Спаси Бог, — ответил Лувуа с холодной насмешкой, — он совсем на своем месте; да ведь к тому же почтенный контролер — друг графа Лозена.

XIV

Последние удары

К жертвам, которых таинственные силы свели в могилу, присоединилась еще одна. Последний из дома д‘Обрэ, Мишель, последовал за своим отцом и братом. Все удивлялись его таинственной смерти, но никто не осмеливался высказать свое подозрение вслух и обвинить маркизу Бренвилье, эту ужасную женщину, искусно прикрывавшуюся маской скромности и благочестия.

Смерть Мишеля д‘Обрэ совершенно освободила маркизу от оценки и сделало ее собственницей огромного состояния. Это был счастливый вечер. Мария, похоронив брата, в прелестном траурном наряде вошла в лабораторию Годэна. Ее возлюбленный был сегодня оживленнее и веселее обыкновенного. Он уже получил через Лашоссе известие о смерти Мишеля.