Путь в Бездну и фитнес в инвалидном кресле - Иван Петрович Карачев

спрятанная в маленьком объеме чужого пространства. И рад бы отойти, рад бы заслониться от недоброго внимания, да вот только коридор пустой. А значит, и не от кого отходить и заслоняться. Жуткая, просто невыносимая вещь: пишешь о ней, и дрожат пальцы. Пустой, немой и бездыханный, сотканный из тысяч чужого внимания и разных случайностей всеобщего хаотического закона порядка, разбиваемый сотней чужой злобы и не вправе пошевелиться. Удивительные слова по своей неприкрытой агрессии пришли в голову и взбудоражили сознание непонятно зачем. В мире одиноких людей это происходит ежечасно. Сотни чужой злобы создают новые законы, через которые тысячам чужого внимания трудно пройти. Мы даже не сон Бога. Мы сами свой интерес, любопытство и глупость. Чужая злоба нам в преграды. Всё. Мрачное просветление перестало быть. Вновь опустошен, и слова замолкли. Закончить можно так…»

На этом почерк перешел в неразборчивую вязь, страницы слиплись и пропитались чем-то с неприятным видом и запахом. Так закончился дневник обитателя палаты номер 13.

* * *

В период работы на железной дороге я много пил, часто болел, очень сильно уставал. Было дело, срывал спину и не мог ходить неделю. В это время я начал жить с Мариной. Сейчас я понимаю, что единственное, что было у нас с ней общего, — это пьянство. Когда мы познакомились, она была миниатюрной и довольно симпатичной девушкой. Простой характер, простая красота юности. Главное, что меня в ней привлекало, — она хорошо относилась ко мне. Она заметила мое трудолюбие, мою целеустремленность, мой ум, признала, что во мне все это есть, и мне не нужно было это доказывать. Естественно, этим она сразу завоевала мое сердце. Позже выяснилось, что у нее довольно неблагоприятная семья: мать и брат — алкоголики, а средний брат в тюрьме. Еще позже выяснилось, что ее миниатюрность связана с недоеданием. То есть питалась она крайне редко и чем попало. Когда я это узнал, мое сердце просто обливалось кровью от жалости. Наверное, именно благодаря этому я и смог продержаться так долго на железной дороге: мне хотелось помочь ей. Довольно быстро Марина переехала ко мне. Сам я жил в квартире матери, пока она странствовала по морям. Моя девушка нигде не работала, мы жили на мою жалкую зарплату — потому что я чувствовал ответственность перед ней; других вариантов у меня не было. Сжав зубы, я продолжал работать на железной дороге. Вечерами по пятницам мы напивались вдвоем. На самом деле это хорошее воспоминание: под воздействием алкоголя человек становится более открытым. Я высказывал все свои мысли, она слушала, вставляла какие-то свои замечания.

После очередного больничного из-за сорванной спины я понял, что больше так не могу, и начал искать работу в Сарапуле. У меня был диплом о высшем образовании, полученном в университете довольно крупного города, я был молод, язык у меня хорошо был подвешен, поэтому я довольно быстро нашел работу — строителем-конструктором в строительном бюро. Следует отметить, что я хотел стать хорошим строителем-конструктором. То, что мне пришлось изучать в университете, меня не интересовало, но 3D-моделирование, автоматизация проектирования, внедрение различных программных средств для автоматизации — все это интересно мне до сих пор. Я уволился с железной дороги и, наврав с три короба, какой я замечательный специалист, устроился в проектное бюро в нашем городе. Моя девушка все еще нигде не работала. Более того, она даже не хотела нигде работать.

Довольно скоро выяснилось, что мой новый начальник крайне неуравновешен: он кричал на меня, ругался. Платил мне крайне низкую зарплату. И все равно это было лучше, чем железная дорога. Мы проедали и пропивали почти всю зарплату, остатка едва хватало на коммунальные платежи. Внезапно пришло письмо от судебных приставов. Напомню, что я учился по направлению от железной дороги, для получения этого направления был подписан договор, по которому железная дорога обещала покрыть все расходы на мое обучение, а я, в свою очередь, обещал вернуть деньги после окончания университета честной работой на железной дороге. Поскольку я проработал всего год, за четыре года железная дорога решила с меня спросить. Сумма на тот момент казалась фантастической — около ста тысяч рублей. А я зарабатывал около десяти.

В итоге выходило, что мне нет и двадцати пяти лет, у меня нет никаких сбережений, никакой перспективы, у меня на попечении взрослая девушка, мой начальник постоянно кричит на меня, помочь мне никто не желает. Уже тогда я заметил, что не так уж сильно люблю Марину. От еды в достатке, от ничегонеделания моя хрупкая юная девушка очень быстро и сильно располнела, причем не чуть поправилась, а реально располнела. Я же без всяких идей и планов продолжал пить с ней, в этом она меня охотно поддерживала. В какой-то из вечеров мы опять напились. Я уже не помню, о чем был разговор, но она произнесла фразу, которая что-то зажгла во мне. Она сказала: «Ты правда надеешься бросить пить? Все, о чем нам стоит мечтать, чтобы не упасть на дно слишком рано». Я очень разозлился тогда на эти слова. Но с горечью для себя принял ее правоту: если бы я продолжил жить, как жил, то все, на что мне стоило бы рассчитывать, — это не упасть на дно слишком быстро.

* * *

Поскольку я не рассказываю ни про мать, ни про брата, ни про своих друзей, может показаться, что я был полностью один. Но это не совсем так: мы довольно часто созванивались с матерью, встречались с братом, я даже как-то ему помогал с чем-то. У него двое сыновей, я успел нанянчиться с обоими. Довольно часто встречались с моими друзьями — естественно, чтобы пить. То есть, так или иначе, моя жизнь была на виду. Но от той пропасти, к которой я шел, мог себя отвернуть только я сам. Я не могу сказать, что кто-то когда-то мне чем-то помогал. Да, у меня была мать, и действительно, как опекун, она помогла мне закончить школу, подать бумаги в университет — собственно, это все. Какие-то жизненные советы мне никто не давал. Денег после того, как я уехал в Екатеринбург, я у матери не брал. И это был мой личный выбор с целью закалить самого себя. Не раз потом услышал упреки от матери — мол, ради тебя пошла на моря, а ты от моей зарплаты отказался. К слову, во все времена на флоте хорошо зарабатывали. И не стоит забывать тот ад, который мама мне устроила,