Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

НЕ ОЖИДАЛ

перевод Н. Ровенского

По центральной улице города шли двое. Было знойное лето. От жары даже кровь стучала в висках.

Длинный, худой, иссиня-черный джигит Кулмагамбет еще бодрился. А его друг, маленький, круглый человек, с трудом передвигал ноги. Правда, недостаточное проворство в движении Жармагамбет старался возместить живостью разговора. Он, не переставая, нес какую-то немыслимую чепуху. Кулмагамбету оставалось лишь удивляться и поддакивать для приличия: «Вот здорово!», «Неужели?!», «Что ты говоришь?..» При этом он часто вынимал из кармана белый выглаженный платок и крепко вытирал свое худое прыщеватое лицо. Синие глаза его, какие не часто встретишь у казахов, недовольно посматривали на палящее солнце, потом просительно оборачивались к озеру, неподвижно распластавшемуся у самого города: «Подул бы оттуда прохладный ветерок».

Наконец и Жармагамбету надоело чесать языком, он замолк, вынул из кармана застиранных полосатых брюк огромный цветастый платок и начал обмахиваться.

Словно обидевшись друг на друга, они долго шли молча. А до дому было еще далеко. «Наверно, теперь моя очередь рассказывать», — виновато думал Кулмагамбет. Но на память ничего интересного не приходило, голова гудела, как пустая бочка. Жармагамбет уже начал отставать. У него тоже не было никакого желания возобновлять разговор.

В этот момент из-за поворота вынырнул новенький шоколадного цвета «ЗИМ». Он поднял такую густую пыль, что она на какое-то время скрыла обоих джигитов. Кулмагамбет кинулся в сторону и, чертыхаясь, стал отряхиваться. А Жармагамбет, закрыв лицо своим большущим платком, прошел прямо через пыль, не сворачивая.

— Какая чудесная машина! — восхищенно крикнул он подошедшему Кулмагамбету. Тот окинул ироническим взглядом его запыленную, как у мельника, одежду и ухмыльнулся.

— Да, пылит здорово. И когда это замостят наши улицы? Ведь они хуже караванной дороги.

Жармагамбет шельмовато подмигнул дружку круглым маленьким глазом.

— Ты, наверно, не заметил, что это — «скорая помощь». Придет срок, и мы с тобой на этой машине повезем в роддом Нагиру. Разве плохо? — весело заговорил толстяк.

— Ишь, чего захотел! Нет, брат, эта «скорая медицинская помощь» не для таких, как мы с тобой.

— Почему так думаешь?

— Потому. Тебе уже двадцать лет, а ума меньше, чем у пятилетнего братишки. Ему простительно задавать всякие «почему?», он еще несмышленыш, а ты?!

— А что я?

— Если не хочешь быть дураком, подумай. В этом городе больше десятка таких машин, а ты хоть когда-нибудь садился в них? Тогда о чем с тобой разговаривать?

— Ну и что? Зато такая машина есть у нашего Асеке…

— Конечно, он председатель колхоза. А простые люди, вроде нас с тобой, ездят в таких машинах?

Жармагамбет заколебался, но сдаваться не хотел:

— Но ведь «скорую помощь» и разные там такси может вызвать любой человек.

— Наивный! Эта машина, что нас с тобой засыпала пылью, наверно, не первый день в «скорой помощи». Но ты видел, чтобы она когда-нибудь подходила к дому простого человека?

— Давай на что хочешь спорить, что эта машина совсем недавно работает в «скорой помощи», — не унимался Жармагамбет, обычно редко перечивший своему другу.

— Ладно, поживем — увидим… Если не веришь мне, можешь поговорить с Кердеке. Он тебе на многое откроет глаза. Потом потолкуем, — и Кулмагамбет круто повернул к своему дому, даже не удостоив собеседника взглядом.

Жармагамбет нисколько не обиделся, он хорошо знал крутой нрав своего дружка, но все же на лице его появилось недоумение, и он растерянно начал шарить обеими руками в карманах полосатых брюк.

Кулмагамбет жил со своей молодой женой в маленькой комнатенке. Когда он входил, ему приходилось сгибаться почти вдвое, чтобы головой не задеть за перекладину. Сейчас он споткнулся о порог и чуть не упал. «И за эту конуру бессовестная старуха дерет с нас триста пятьдесят рублей в месяц», — со злостью выругался джигит. Но заботливое, уютное убранство комнаты смягчило сердце Кулмагамбета, у него потеплело на душе, и он на цыпочках подошел к кровати за белой шелковой занавеской:

— Нагираш, как себя чувствуешь? — спросил он почти шепотом.

— Кулмаш!..

— Я, родная, — он ждал, приставив ухо к занавеске, что ответит жена.

— Не дает мне покоя твой сын.

— Вот разбойник! — радостно удивился джигит.

Кулмагамбет — парень со странностями: он уже объявил всем своим друзьям и знакомым, что первенец его будет обязательно сыном. Жена тоже с лукавой улыбкой постоянно говорит о сыне, хотя только аллаху известно, кто родится.

Войдя за занавеску, Кулмагамбет увидел, что жена сидит в странной неудобной позе и лицо ее подергивается от боли. Он испугался.

— Почему же ты меня утром не предупредила?!.

— Думала, еще рано.

Сердце Кулмагамбета наполнилось радостью и страхом. Он пулей вылетел на улицу, рванулся к автомату, чтобы вызвать такси. На этот случай у него была заготовлена горсть пятнадцатикопеечных монет и бумажка с номером телефона диспетчера такси.

— Пришлите, пожалуйста, «ЗИМ» на Набережную, семь! — закричал он в трубку.

— У нас только одна такая машина, сейчас ее взяли командированные и неизвестно когда вернутся. Есть «Победа», — ответил диспетчер.

До стоянки такси было не близко, но он бегом устремился туда, чтобы добиться хорошей машины. Он надеялся, что к тому времени «ЗИМ» обязательно вернется.

«А как же Нагира?» — вдруг забеспокоился Кулмагамбет. Надо бы забежать домой. Но потом все равно придется бежать за машиной. Он поколебался и решил все же бежать на стоянку такси.

Странно было видеть человека, бегущего что есть силы в такую жару. Встречные с недоумением смотрели на него, но никто не решался его спросить, в чем дело. В это время Жармагамбет пил кумыс на открытой веранде чайханы. Увидев друга, он бросился вслед за ним.

— Что с тобой, Кулмагамбет? — закричал Жармагамбет.

— Со мной