Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я оглянулся.
Бульчу по-прежнему лежал на земле ничком, обхватив голову руками, — в позе отчаяния. Но Лизы подле него не было.
— А где же Лиза? Лиза-а!
— Я здесь, — откликнулась она.
Мы посмотрели вверх. Лиза бродила по склону, то и дело нагибаясь, поднимая комки земли и со вниманием их рассматривая. Один из комков она даже озабоченно понюхала.
Некоторое время мы с Савчуком удивленно смотрели на нее. Потом Савчук оживился и зашагал по склону.
— Что вы нашли? — спросил он. — Следы пребывания «детей солнца»?
— Нет, — ответила она. — След пребывания оазиса. Красный след.
Лиза указала на красную полосу, довольно явственно выделявшуюся на серой каменистой земле. Полоса, петляя между скал, уползала куда-то на север, в глубь ущелья.
— Что это?
— След пожара.
— Какого пожара? Разве здесь был пожар? Когда? — Я с изумлением осмотрелся, ища взглядом почерневшие обгорелые пни. Никаких пней не было.
— Лес горел под землей, — объяснила Лиза. — Вернее, то, что было лесом миллионы лет назад…
— Уголь?!.
— Да. Пласт угля выгорал постепенно до уровня грунтовых вод. Это был подземный пожар. В Сибири его называют гарью.
Мы с Савчуком подошли к Лизе. Она держала на ладони черный спекшийся комок, по виду напоминавший шлак, какой выгребают из печи.
— Ты как-то сказал, — обратилась она ко мне, — что мы отламываем тайну Бырранги по кусочкам. Вот второй кусочек тайны.
— Что это?
— Прогоревший уголь!
— Нет, ты все-таки объясни подробно, — возмутился я. — Ты ведь знала об этом?
— Догадывалась.
— Почему же молчала?
— Не доверяла себе. Хотела увидеть собственными глазами.
— Удивительно! Я бы не смог так… Догадываться и молчать!..
— Но как же лес? — спросил Савчук. — Петр Арианович жил в нем. И Бульчу видел его. Наконец мы сами видели плавник на отмели.
— Лес был. Над горящим пластом угля возник район микроклимата. И вот оазис!
Она обвела рукой вокруг.
— Но ведь оазиса нет!
— Он был.
— И это все, что от него осталось? — Савчук недоверчиво склонился над черным комком, лежавшим на ладони Лизы.
— Нет, конечно. Вы оба просто слишком растеряны, чтобы проявить наблюдательность. Посмотрите-ка по сторонам!
Мы оглянулись и увидели те, на что раньше не обратили внимания: корни, множество корней, полузасыпанных землей.
Древесные щупальца, некоторые из них обломанные, поврежденные, тянулись к нам со всех сторон. То там, то здесь показывалась из-под земли нарушенная, разорванная корневая система. В одном месте я разглядел даже повалившийся набок ствол.
— Почему только корни? Что происходит здесь?
— Пласт постепенно выгорал, — сказала Лиза. — Под землей образовывались пустоты. Возникали микросбросы, обрушения…
— Землетрясение в миниатюре?
— Да, похоже на землетрясение, но строго локализованное.
Таким образом, мое первое впечатление от ущелья — рамка без картины, рамка, из которой вынули картину, можно было выразить еще точнее: рамка, висящая косо на гвозде.
2
— Сядем, если вам эта все равно, — сказала Лиза. — Я устала.
Мы вернулись к лодке, у которой все так же неподвижно лежал Бульчу.
— Лес ушел отсюда, — ласково сказала Лиза, наклоняясь над ним и, как маленького, гладя по голове. — Но мы догоним лес, Бульчу! Это в том случае, — Лиза подняла на меня глаза, — если подземный пожар не погас, а только продвинулся вперед.
— Может, дать ему лекарства? — озабоченно спросил Савчук, глядя на Бульчу.
Наш проводник очень любил лечиться. Щеголяя своей образованностью, торжественно развертывал пакетик, потом так же неторопливо, косясь на нас, ссыпал порошок на ладонь и с видимым удовольствием заглатывал. Однажды из-за моего недосмотра он в один прием уничтожил целую коробочку салола.
Но сейчас Бульчу отказался от лекарства.
Охотник поднял на Лизу заплаканные глаза, отрицательно покачал головой и снова опустил ее. Он не поверил Лизе. Он думал, что его хотят утешить, обмануть.
— Мы слушаем, — поторопил я Лизу.
— Видите ли, товарищи, — так начала Лиза. — В одном отношении я счастливее вас. Я уже видела подобный оазис…
— Где? Когда?
— Очень далеко от Бырранги. В этом году весной. На реке Виви… А знаете, как называлась она на старых картах?
— Что-то припоминаю… — начал было Савчук.
— Горелая!.. Виви — это эвенкийское название.
— Почему же Горелая?
— Потому что там было много подземных пожаров. Большинство из них происходило очень давно, еще в третичном периоде.
— От чего?
— От молнии, например. Пожары могли возникнуть от разряда молний. Ну вот!.. Но, кроме того, нам показали одну гарь сравнительно недавнего происхождения. Пожар начался, вероятно, лет пятьдесят-шестьдесят назад.
— И что же вы увидели?
— Понимаете, гора постоянно дымится, точно в глубинах ее скрыт неугасающий вулкан. По рассказам местных жителей, снег не держится там в течение всей зимы. Еще бы! Ведь внутри горы происходит беспламенное горение. Я убедилась в этом воочию. Прикрепила к концу длинной палки трут, сунула его в каменистую расщелину, и трут загорелся. Вот вам!
— А растительность? — спросил Савчук с нетерпением.
— Ну конечно, пышная растительность. Тучные луга! Березовая роща! Полно ягод!.. Потом я просматривала соответствующую литературу. Подобные описания гарей есть у Эйхвальда, Третьякова, Элизе Реклю.
— Значит, не такая уж редкость?
— В Сибири гари повсеместны. В Кузнецком бассейне есть пласт угля, который горит уже больше ста лет…
Я мельком взглянул на прикорнувшего у костра Бульчу.
— Теперь понятно, — сказал я, — почему ты так дотошно расспрашивала Бульчу о Стране Семи Трав.
— Я проверяла отдельные детали пейзажа.
— Какие детали? — удивился Савчук.
— Очень важно было узнать, чем пахнет Страна Семи Трав. Если серой — значит, все-таки это не гарь, а вулкан. Правда, в некоторых углях есть большие примеси серы. Но тогда вряд ли была возможна такая пышная растительность. Бывали ли вы когда-нибудь на химических заводах, вырабатывающих серу? Они обычно окружены на редкость плохонькими скверами.
— Потом вы интересовались цветом оазиса, — вспомнил Савчук.
— А как же! Цвет оазиса имеет огромное значение. Бульчу подтвердил, что в отдельных местах земля действительно кирпично-красного цвета. Ведь глина обжигается, как кирпич.
— В общем, все одно к одному…
— Да. Постепенно я убедилась, что Петр Арианович наткнулся на гарь в горах Бырранга.
— Но он думал, что это вулкан.
— Только в самом начале. Сходство между гарями и вулканами довольно велико. Недаром геологи называют гари «лжевулканами».
— Вот как!
— В свое время Петр Арианович, несомненно, читал Спафария, Гумбольдта, Семенова-Тян-Шанского. Ведь спор о вулканах в Сибири — это давний спор. Он тянется два с половиной столетия.
Оказалось, что двести пятьдесят лет назад Спафарий слышал о вулканах на берегах Нижней Тунгуски. Страленберг описал огнедышащую гору недалеко от низовий Енисея. Наконец, Гумбольдт, со слов нескольких путешественников, заявил о
