Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава

Задыхаясь, подошла Тацуко. Она тащила подругу за руку. Та бросилась на землю рядом с ним.

— Помрешь! Вставай! — уговаривала ее Тацуко и даже пыталась приподнять.

— Не сердись, сестрица! — прошептала та и осталась лежать ничком.

На равнину вышли к вечеру.

Трава пожухла от зноя. Здесь не было сучьев, мешавших идти, зато гудели полчища оводов.

Куда они, собственно, идут? Ну, доберутся они до южной Маньчжурии. А если и там все разрушено, разворочено? Если Квантунская армия, отступая, решила сражаться «до последнего солдата», их везде встретят лишь развалины и пепелища. Японцам некуда идти. Митико, жива ли ты?..

Лаохулин, где они расстались в тот памятный день, наверно, оккупирован, а японцев прогнали или убили… Куда же он стремится? Жива ли ты, Митико?

Что, если он не застанет ее в живых? Если она умерла? Его преследовали страшные сцены, злобно и неотвязно, словно полчища оводов. Наступит день, когда спецрабочие снесут колючую проволоку, ворвутся в контору, лавиной хлынут в дома японцев. «Месть! Месть!» Со звоном падает посуда, горят дома, японцев вытаскивают на улицу и убивают… «Убейте Кадзи! — кричит кто-то. — Обманщик! Лицемер! Это по его вине совершена казнь!» — «Раз его нет, тащите жену!» — вопит толпа. Митико за волосы вытаскивают из дома. «Известно тебе, что натворил твой муж?» — «По его милости троим нашим товарищам отрубили головы. За это сейчас слетит твоя голова!» — «Знаешь, ли ты, какие муки приходилось терпеть китайцам из-за японцев?!» — «Тебе тоже придется держать за это ответ!»

Митико, бледная как полотно, смотрит на Кадзи, впивается в него взглядом. Я любила тебя! Так вот чем окончилось наше короткое счастье… Я ни в чем не виновна. Я только любила его…

«Вы терзали нас! Пили кровь!»

Митико волокут за волосы. А вот и знакомое место казни. Огромное красное солнце насмешливо щурится над линией горизонта.

Ван, постой! Не убивай ее! Я вернусь! Вернусь, и тогда вершите суд надо мной! Ты мстишь, Ван? Из мести готов казнить безвинную?

«Здесь, в Лаохулине, ты совершил роковую ошибку, а потом, попав в армию, верой и правдой служил Японии. Ты храбро сражался, добиваясь победы в несправедливой войне. Да, храбро сражался, понимаешь ли ты, что это значит? Твоей жене приходится теперь отвечать за твои ошибки!»

Ван, подожди! Умоляю тебя, подожди!..

Кадзи беззвучно плакал. Глаза оставались сухими. Он тряс головой, бессмысленно смотрел по сторонам, на небо и, шатаясь, тащился вперед.

Пусть кто-нибудь скажет, жива она?

В чем она виновата? Жива она? Лишь бы была жива! Лишь бы ей не пришлось умереть за меня! Жива она?

Тэрада шагал рядом с Кадзи. Он испытывал злорадное удовлетворение. Наконец-то и Кадзи дрогнул! Господина ефрейтора словно подменили. Он брел, шатаясь, и не только от голода и усталости. Тэрада даже приободрился, увидев, что Кадзи дрогнул, что он не сильнее его, Тэрады. Но что с ними станет, если вожак ослабеет? Хочешь не хочешь, а нужно, чтобы он оставался сильнее всех.

Он украдкой поглядывал на Кадзи. Почему у него лицо бесстрастное и неподвижное, как у глиняной куклы?

Солнце клонилось к западу. Тайга осталась позади, но и там, куда они шли, виднелись лишь безлюдные сопки, леса и долины. Кругом шелестели дикие травы, незаметно было никаких признаков жилья или пашни.

— Выберемся сегодня? — спросил Тэрада, не в силах более противиться тревоге и угнетающей тишине. Ему хотелось услышать бодрый, полный уверенности ответ, пусть даже ни на чем не основанный. Но ответ Кадзи обманул его ожидания.

— Кто его знает…

Видно, Кадзи совсем оставил надежду выбраться отсюда. Тэрада стал отставать. Он смотрел в спину Кадзи — в спину равнодушного, ко всему безучастного человека.

Кадзи остановился, дожидаясь его.

— Видишь? — спросил он, указывая на холмы вдали.

В низине, у подножья холмов, там, где виднелся редкий лесок, ввысь тянулась тонкая, чуть заметная струйка дыма.

— Жилье?!

На давно не бритом лице Кадзи появилась слабая улыбка. Он кивнул.

— Это жилье! Определенно, жилье! — Тэрада зачем-то вытянулся, привстав на цыпочки, и хрипло закричал: — Да вот же, дым! Еще! И еще! Выбрались! Мы выбрались!

— Ну, ну, — Кадзи с сомнением покачал головой. — Подождем остальных…

Позади в высокой траве темнели фигуры отставших. Разбрелись, идут, напрягая последние силы. Медленно, будто стоят на месте. Кадзи пересчитал их. Четверо.

— Трое отстали, так?.. Кто шел замыкающим?

Последней появилась Тацуко. Дойдя до Кадзи, она улыбнулась белыми, похожими на выцветшую бумагу губами и пошатнулась.

— Ну, еще усилие! — подхватывая ее, чтобы не дать упасть, сказал Кадзи. Он вылил ей на голову воду из фляжки. — Молодец, что не отстала. Еще одно усилие, последнее.

Все шестеро потащились туда, где к небу поднимался дымок.

Это не был ни поселок, ни вообще людское жилье. Отряд, по численности приближавшийся к роте, расположился в лесу на привал.

— Давайте решим, как быть дальше, — Кадзи остановился немного поодаль, за деревьями. — Похоже, они не участвовали в боях… Видишь, какие свеженькие… Кто хочет, может присоединиться к ним. Лично я этого делать не собираюсь. По крайней мере постараемся раздобыть какую-нибудь еду…

Никто не ответил. На всех лицах отражалась робость и неуверенность.

— Ну, была не была… Пошли! — и Кадзи двинулся первым.

Их появление было встречено с холодной отчужденностью и вместе с тем с любопытством.

— Где командир? — спросил Кадзи.

— А вы откуда, кто такие? — отозвался какой-то солдат. В голосе звучало явное пренебрежение.

— Он там… — кивком головы показал другой.

— Капитан Нагата! Господин капитан! Тут к вам подкидыши из леса явились! — крикнул первый.

Солдаты рядом весело рассмеялись. Кадзи взял с собой Тэраду и Ямауру и, велев остальным ждать, направился к командиру.

Он приветствовал развалившегося в небрежной позе капитана по всей форме, по давней солдатской привычке, на какой-то миг оказавшейся сильнее сознания.

Назвав свою часть, звание и имя, он в двух словах рассказал, кто они и откуда, и спросил, нельзя ли получить немного еды.

— Что это за женщина? — спросил капитан, показывая на Тацуко.

— Мы подобрали ее в тайге.

— Подобрали? — капитан усмехнулся. — Так ты говоришь, что вы из батальона Усидзимы из Циньюньтая?

— Так точно.

— А рабочим отрядом, говоришь, командовал Дои?

— Так точно.

— И всех, говоришь, разбили?

Кадзи молча ждал.

— А куда подевался этот, как его, Дои?

— Убит.

— А вы пятеро почему живы?

Кадзи с трудом сдерживался.

— Что же это получается? Командир ваш убит, а вы себе живете, не тужите, а? Почему не пошли в штыковую атаку? А? Я тебя спрашиваю! Выходит, вы дезертиры, вот вы кто! Тащите с собой бабу, безобразие! Ну, что молчишь? Говори, оправдывайся!

— Оправдываться не буду… — у Кадзи дрогнул голос — Нельзя ли нам получить еды?

— Ничего не получите! — рявкнул капитан. — Мы движемся к корейской границе, чтобы вступить там в последний бой. У нас нет продовольствия для таких слюнтяев, как вы. Проваливай, чтобы глаза мои тебя не видали, слышишь? А будете тут околачиваться — вздернем! — Ему, видно, понравилась эта угроза, потому что, взглянув на стоявшего рядом офицера, он засмеялся. Затем снова свирепо взглянул на Кадзи.

Тэрада и Ямаура молчали. На побледневшем лице Кадзи появилась зловещая усмешка.

— Капитан Нагата, так, кажется? — пересохшими губами произнес Кадзи. — Продовольствия нам не нужно, от проповедей тоже увольте. Мы и сами можем прочитать вам мораль — влепить заряд в башку!

Вскинув винтовку, Кадзи прицелился.

— Никто ни с места! Тэрада, Ямаура, если кто шевельнется — огонь! Вырядились в парадную форму, гады, и толкуете про последний бой! Если жалко жратвы, так и скажите, что жалко! Ради того, чтобы вы драпали со всем вашим барахлом, мы сражались и умирали! Умирали, слышишь? Пристрелю, сволочь!

Это была не пустая угроза. Грянул выстрел. Кадзи выстрелил под ноги капитану. И тотчас перезарядил.

— Тэрада, Ямаура, назад! А вы ни с места! С двухсот метров я бью без промаха. Пока не отойдем на двести метров, никому не двигаться!

Кадзи начал медленно пятиться. Дойдя до своих, остановился и все с тем же бесстрастным выражением бросил им через плечо:

— Вот он каков, отряд, к которому вы хотели присоединиться! Сволочи! Жалеют пачки галет. Ну, что будем делать? — уже спокойно закончил он. — Пойдете к ним с повинной? Я — нет.

Хиронака и Хикида, то и дело оглядываясь, пошли со всеми за Кадзи.

Кадзи не опускал винтовку. Так и шел, голова назад, палец на спусковом крючке.

Только у опушки он наконец отбросил предосторожности.

— Вот негодяи! — ни к кому не обращаясь, проговорил он. — В первый раз вижу таких сволочей! Перестрелять бы их. «Почему остались в живых?»