Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава

— А мы отбились от своей части и присоединились вот к ним, прибавил другой. — А где наши — не знаем…

— Бросили нас… Защитники нас бросили, потому что у нас слабые ноги. А сами ушли… — заплакала женщина, кормившая грудью младенца. — Возьмите нас с собой, господа солдаты!

— Нет ли у вас поесть? Сделайте милость, уделите! — Мужчина средних лет смотрел на Кадзи глазами бездомной собаки. — Пять дней не ели.

— Расстелите что-нибудь, пиджак, что ли, — сказал Кадзи.

Человек расстелил на траве пиджак, и Кадзи высыпал на него почти весь запас риса.

— Смеем ли мы принять такой дар! — со слезами сказала женщина с ребенком на руках.

— А мы-то как же?.. — встревоженно начал Хиронака, но Кадзи отмахнулся от него.

— Как-нибудь обойдемся… У меня в мешке есть немного.

Ночевать остались с беженцами. Сварили рис.

Кадзи курил в кулак и мысленно прикидывал трудности завтрашнего перехода. Ясно, вести с собой этих слабосильных — задача не из легких. То, что они вчетвером могли бы пройти за день, этим хватит дней на десять. Но не бросать же их на произвол судьбы!

— Спасители наши… — сказала женщина с ребенком.

— Да, как говорится, в аду повстречались с Буддой… Вот когда эта поговорка подлинно к месту, — поддакнул мужчина. — А пограничная часть бросила нас без еды, без помощи…

— Что дальше-то? Возьмем их с собой? — понизив голос, спросил Хиронака.

— Ума не приложу… Если бросить, ведь пропадут… — Кадзи умолк. На мгновение ярче вспыхнул красный огонек его сигареты. По-видимому, придется взять. Что, если бы на месте этой женщины оказалась Митико, если б ее бросили вот так, в тайге?..

У беженцев назревала ссора.

— Господа солдаты, не одним вам дали рис! — услышал Кадзи. Это кричала женщина.

Мужской голос ответил:

— Да у вас с самого начала не было никаких продуктов! Все время только на чужое зарились!

— Правильно! — раздраженно вмешалась женщина с ребенком. — Постеснялись бы хоть немножко! Только и знали, что баловаться с солдатами! А мы все с вами делили, все до последнего, хотя у меня для младенца молока не хватало!

— Что там у них? — спросил Кадзи у Хикиды и Идэ (так звали двух солдат, прятавшихся вместе с беженцами).

— Да тут с ними две девицы из солдатского публичного дома, — ответил Хикида. — Пока шли вместе с частью, солдаты все вокруг них увивались, угощали конфетами… Ну, гражданские, ясное дело, косились на это. А как солдаты ушли, их, конечно, шпыняют на каждом шагу…

— Пусть господа солдаты рассудят нас! — донеслось оттуда. Кадзи слышал, что они идут к нему.

— Господин солдат, — начала одна, — они говорят, что раз мы из публичного дома, значит, нам не положено есть вместе со всеми!

— Пока солдаты не ушли, не знали, как нас умаслить!..

— Не шумите! — сказал Кадзи. — Еду надо разделить поровну. Садитесь здесь и ешьте!

— Эти женщины, — послышался мужской голос, — только и знают, что зарятся на чужое добро!

— Ах ты паскуда! — взорвалась одна, по виду старшая. — Да мы, может, и рады были бы взять с собой какие-нибудь продукты, чтоб твоего не есть, да откуда?

Кадзи дернул женщину за шаровары, заставил сесть.

— Ешь и молчи! Будете ссориться — бросим!

Догоравший костер то вспыхивал, то угасал, словно вздыхая в непроглядной тьме.

В тайге светает поздно. Кадзи проснулся еще затемно. Он лежал и думал, куда их приведет река. И еще он думал, что все знания, полученные человеком за тридцать лет жизни, не могут ему помочь определить страны света в дремучей тайге. Он посмотрел вверх, но там в просветах между крон было только небо, серое, как слабо разведенная тушь. Кадзи встал и, приподнимаясь, ухватился за ствол дерева. В следующую секунду руки сами поспешно гладили и ощупывали кору. С одной стороны кора, хоть и едва заметно, была влажнее и холоднее. И мох здесь рос по-другому. Кадзи перешел к другому дереву. Он проверил свою догадку еще на двух-трех деревьях. У всех одна сторона казалась более сырой и холодной. Значит, эта сторона — северная. Он стал лицом к северу и определил юго-запад. Улыбнулся.

— Разве мы не пойдем вдоль реки? — спросил Хиронака, когда Кадзи решительно повел их в чащу.

— А разве ты собирался в Корею? — вместо ответа спросил Кадзи.

Они шли два дня, а тайге не было конца. Наступил третий день, но тайга по-прежнему продолжала держать людей. Продукты кончились. Осталось только немного риса в мешке у Кадзи. Они рвали незрелые ягоды дикого винограда и с жадностью поедали. Кислые, вяжущие рот ягоды, только дразнили, заставляя еще сильнее страдать от голода.

— Грибов не трогать! — предупредил Кадзи. — Листья дикого винограда, пожалуй, не причинят вреда. Только давайте сварим их.

Варево не лезло в горло.

Хиронака чертыхался, негромко, но так, чтобы слышал Ямаура. «Сами навязали себе заботу». И при этом зло глядел на Кадзи. Кадзи не стал делать вид, что не слышит, и ответил Хиронаке таким же взглядом. Подхлестнутый Хиронака проворчал:

— Все равно ведь рано или поздно придется съесть этот рис! Сварили бы размазню, что ли.

Теперь на Кадзи смотрели все.

— Нет!.. — Кадзи обвел их взглядом. — И его лицо приняло упрямое, почти жестокое выражение. — Мы съедим этот рис, когда останется одно: лечь рядом на землю и умереть.

Хиронака только повел по сторонам злобным взглядом. Он раскаивался, что не пал в бою, что пошел за этим Кадзи. В казарме пограничного батальона он имел вволю еды и вдобавок получал каждый вечер спиртное… А сейчас? Ефрейтор-второгодок помыкает им, как мальчишкой, ему приходится жрать листья в этой дремучей тайге, искать змей и мышей…

Кадзи надеялся подстрелить птицу на радость всем. Но, видно, в этом гиблом краю не жили даже птицы.

— Господин ефрейтор, а улиток едят? — спросил Тэрада.

— Едят, наверно… Яда в них вроде нет. Ведь дети часто забавляются с ними…

Стали собирать улиток.

Когда их зажарили на огне и разделили поровну, первым восторженно зачмокал Хикида.

— Вкусно!

Если закрыть глаза, улитки напоминали устриц. И все-таки, держа в руке каждая свою долю, женщины смотрели на них с отвращением, а некоторые даже заплакали.

— Ну, ну, мадам! — заметил Хикида, обращаясь к одной. — Здесь вам окуня или бифштекс не подадут!

— Это верно! — старик учитель слабо улыбнулся жене. Она все время молчала. — Съешь одну, попробуй — уговаривал он.

— Эх, здорово подвела нас армия… — сказал торговец, хозяин мелочной лавки, тот самый, который первым получил рис от Кадзи. — А мы-то верили в силу Квантунской армии. Вы, военные, постоянно твердили нам: трудитесь спокойно!

— Мы сражались! — покраснев от обиды, крикнул Тэрада. — Может быть, вы все тут разорились, имущество потеряли, но мы сражались, насмерть стояли, пока от ста шестидесяти человек нас не осталось четверо!

— А, что толковать об этом, когда не сумели даже эвакуировать детей и женщин! — в сердцах сказала жена торговца. — Уж мы-то, кажется, достаточно старались для армии!

— Старались?! Только тогда и старались, когда наживой пахло!.. — ядовито заметила старшая из проституток. Она мстила за обиду во время дележки риса.

Они не шли, а ползли, как улитки. Каждый час Кадзи приходилось останавливаться и ждать отставших.

— Эй, Кадзи, хватит нянчиться! — сказал Хиронака. — Этак конца не будет баловству и заботам!

Кадзи и сам приходил к мысли, что он бессилен помочь этим несчастным. Не все ли равно, где их бросить — здесь или где-нибудь в другом месте? Каждый стремится спасти себя. Он почувствовал, что поддается, и, чтобы побороть себя, попытался представить Митико среди этих уставших людей, из последних сил тащившихся за ним. Подождите! Не бросайте нас!..

— Пошли, Кадзи! — сказал Идэ. — Какой смысл погибать с этой компанией?

— Пока у этой компании имелась еда, ты, верно, говорил по-другому! — Кадзи повернул назад.

Люди шли, шатаясь, едва переступая распухшими ногами. Они были уже не в силах перешагивать через подгнившие и рухнувшие деревья и, чтобы преодолеть препятствие, опирались на руки, становились на четвереньки и переползали. Споткнувшись, падали и долго не могли встать. И все же вставали и, задыхаясь, брели дальше.

…Медленно, машинально шагают ноги. Беспокойство о тех, кто следует сзади, никогда не покидавшее его раньше, постепенно ослабевает. Он идет вперед, ко всему безучастный, и только одно стремление — выдержать этот поединок с тайгой — не гаснет в душе.

Внезапно он останавливается. Он слышит хлопанье крыльев. Прямо перед ним на ветку усаживается птица размером с голубя. Птица спокойно отдыхает. Кадзи поднимает руку, подавая знак остановиться идущим сзади. Прислонясь к стволу, готовится стрелять, птица сидит рядом, в двух шагах от него. Видно, ее никто никогда не пугал — она спокойно перебирает клювом перья и вертит головой, словно раздумывая, куда ей теперь лететь.