Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоан Роулинг

– Да-да, конечно, – кое-как выдавила Гермиона.

– Это Герми, Грохх! Она тоже будет приходить, и вообще! Разве это не здорово? А? Теперь у тебя двое дру… Н-н-не надо, Грошик!

Рука Грохха внезапно метнулась к Гермионе; Гарри схватил её и толкнул за дерево, так что лапа Грохха чиркнула по стволу, сомкнувшись в кулак на пустом месте.

– ТЫ ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК, ГРОШИК! – услыхали они вопль Хагрида, и Гермиона, дрожа и поскуливая от страха, прижалась за деревом к Гарри. – ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ! НЕЛЬЗЯ ХВАТА… АЙ!

Гарри высунул из-за ствола голову и обнаружил, что Хагрид лежит на спине, держась за нос. Грохх, очевидно, утративший к нему интерес, распрямился и снова занялся сосной, пытаясь согнуть её до предела.

– Ладно, – неразборчиво пробубнил Хагрид, вставая на ноги, – одной рукой он зажимал кровоточащий нос, а другой взялся за арбалет. – Хорошо… теперь всё… вы с ним познакомились… теперь он узнает вас, когда вы придёте его навестить. Да… хорошо…

Он поднял глаза на Грохха, который сгибал сосну с выражением отрешённого удовольствия на своём лице-булыжнике; слышно было, как трещат выдираемые из земли корни.

– Ну, по-моему, на сегодня достаточно, – сказал Хагрид. – Пожалуй что… э-э… пойдём-ка мы обратно, а?

Гарри с Гермионой кивнули. Хагрид опять закинул арбалет на плечо и, всё ещё зажимая нос, первым двинулся в чащу.

Некоторое время все молчали; никто не подал голоса даже тогда, когда их настиг отдалённый треск, означающий, что Грохх наконец повалил сосну. Лицо у Гермионы было бледное и сосредоточенное. В голове у Гарри царило смятение. Что случится, если кто-нибудь всё же узнает, что Хагрид прячет Грохха в Запретном лесу? А он-то по глупости обещал, что они втроём, с Роном и Гермионой, будут продолжать абсолютно бессмысленные попытки Хагрида цивилизовать этого гиганта! Как Хагрид, при всей его феноменальной способности видеть в клыкастых монстрах безобидных милашек, умудрился внушить себе, что Грохха можно приучить жить с людьми?

– Стоп, – внезапно сказал Хагрид, когда Гарри и Гермиона продирались сквозь густые заросли спорыша. Вытащив из колчана у себя за плечом стрелу, он сунул её в арбалет. Гарри с Гермионой подняли палочки – теперь, стоя на месте, они тоже услышали, как совсем рядом кто-то шелестит ветками.

– Вот незадача, – тихо сказал Хагрид.

– Хагрид! – раздался звучный мужской голос. – Кажется, мы предупреждали тебя, чтобы ты больше сюда не приходил?

Несколько секунд они смотрели, как в пятнистых зеленоватых сумерках к ним плывёт обнажённый мужской торс; затем иллюзия развеялась, и они увидели, что этот торс прочно покоится на теле гнедого коня. У кентавра было надменное широкоскулое лицо и длинные чёрные волосы. Подобно Хагриду он был вооружён: за его спиной висели большой лук и полный колчан стрел.

– Как дела, Магориан? – осторожно спросил Хагрид.

В гуще деревьев позади кентавра послышался шорох, и вслед за ним появились ещё четверо или пятеро его собратьев. Гарри заметил среди них бородатого Бейна, которого встретил почти четыре года назад в ту самую ночь, когда познакомился с Флоренцем. Если Бейн и узнал Гарри, то не подал виду.

– Итак, – сказал он с нехорошей интонацией в голосе, сразу же поворачиваясь к Магориану, – по-моему, мы договорились, что нам следует сделать, если в нашем Лесу ещё когда-нибудь объявится этот человек?

– Стало быть, я для вас уже «этот человек», да? – кисло спросил Хагрид. – Только потому, что не дал вам совершить убийство?

– Не надо было тебе вмешиваться, Хагрид, – сказал Магориан. – У нас своя жизнь и свои законы, не такие, как ваши. Флоренц предал и обесчестил нас.

– Не понимаю, с чего вы это взяли, – нетерпеливо сказал Хагрид. – Он всего только помог Альбусу Дамблдору…

– Флоренц сделался рабом людей, – сказал серый кентавр с грубым, изрезанным морщинами лицом.

– Рабом! – язвительно повторил Хагрид. – Да он оказал Дамблдору честь, вот и…

– Он торгует нашим знанием и тайнами – выдаёт их людям, – спокойно сказал Магориан. – Такое унижение нельзя стерпеть.

– Дело ваше, – откликнулся Хагрид, пожимая плечами, – хотя мне лично сдаётся, что вы делаете большую ошибку…

– Как ты, человек, – сказал Бейн, – осмелился вернуться в наш Лес после того, как мы тебя предупредили?

– Вот что, послушайте-ка меня, – сердито сказал Хагрид. – Я предпочёл бы поменьше слышать про «наш» Лес, если не возражаете. Не вам решать, кому сюда приходить, а кому уходить…

– Но и не тебе, Хагрид, – живо ответил Магориан. – Сегодня я позволю тебе пройти, поскольку тебя сопровождают твои молодые…

– Они вовсе не его! – презрительно бросил Бейн. – Это ученики той школы, Магориан! Возможно, они уже кое-что извлекли из уроков негодяя Флоренца.

– Тем не менее, – холодно сказал Магориан, – убийство жеребят – тягчайшее из преступлений, и невиновных мы не трогаем. Сегодня, Хагрид, иди с миром. Но в дальнейшем держись от этих мест подальше. Ты предал дружбу кентавров, когда помог изменнику Флоренцу уйти от расплаты.

– Я не собираюсь держаться подальше от Леса из-за стада упрямых мулов вроде вас! – выпалил Хагрид.

– Хагрид, – сказала Гермиона высоким испуганным голосом, увидев, что Бейн и серый кентавр роют землю копытами. – Хагрид, пойдём! Пожалуйста!

Лесничий двинулся вперёд, но его арбалет был по-прежнему поднят, а взгляд по-прежнему угрожающе прикован к Магориану.

– Мы знаем, что ты прячешь в Лесу, Хагрид! – крикнул им вслед Магориан, когда кентавры уже почти скрылись из виду. – И наше терпение не бесконечно!

Хагрид повернулся – казалось, он еле сдерживает себя, чтобы не кинуться обратно к Магориану.

– Придётся вам потерпеть, пока он здесь, – он имеет на этот Лес не меньше прав, чем вы! – завопил он в ответ.

Гарри с Гермионой, вцепившись в кротовый жилет Хагрида, изо всех сил пытались удержать лесничего на месте. Всё ещё хмурясь, он посмотрел вниз, и гнев на его лице сменился лёгким удивлением: похоже, он и не заметил их отчаянных стараний.

– Успокойтесь, ребята, – сказал он, поворачиваясь, чтобы идти дальше, и они, тяжело дыша, побрели за ним. – Вот ведь упрямые мулы, верно?

– Хагрид, – с трудом выговорила Гермиона, обходя густые заросли крапивы, которые им уже пришлось штурмовать на пути сюда, – если кентавры не хотят, чтобы в Лесу появлялись люди, непонятно, как мы с Гарри сможем…

– Ты же слышала, что они сказали, – беззаботно отозвался Хагрид. – Они не трогают жеребят… то есть детей. Да и вообще, станем мы их слушаться!

– Не горюй, – шепнул Гарри удручённой Гермионе.

Наконец они снова выбрались на тропинку, и ещё минут через десять заросли стали редеть, между деревьями заголубели просветы, а вдали снова послышались возбуждённые крики и скандирование болельщиков.

– Что, ещё один гол? – спросил Хагрид, останавливаясь под прикрытием деревьев, когда в поле зрения показался школьный стадион. – Или это матч кончился, как по-вашему?

– Не знаю, – несчастным голосом сказала Гермиона. Гарри заметил, что вид у неё довольно жалкий: в волосы набились прутики и листочки, мантия порвана в нескольких местах, а лицо и руки испещрены царапинами. Он понял, что и сам выглядит немногим лучше.

– А по-моему, кончился! – сказал Хагрид. Он всё ещё смотрел в сторону стадиона. – Видите – народ уже выходит… Если вы поспешите, можете смешаться с толпой, и никто не узнает, что вас там не было!

– Отличная идея, – сказал Гарри. – Ну… тогда пока, Хагрид.

– Я ему не верю, – сказала Гермиона, когда они отошли от Хагрида и он больше не мог их слышать. Голос ещё плохо повиновался ей. – Я ему не верю. Правда, не верю!

– Успокойся, – сказал Гарри.

– Успокойся! – горячо воскликнула она. – Великан! Великан в Лесу! И мы подрядились давать ему уроки английского! Это, разумеется, при условии, что нам удастся миновать стадо кровожадных кентавров на пути туда и обратно! Я ему не верю!

– Пока нам ничего делать не надо! – попытался успокоить её Гарри. Он говорил тихо, поскольку они только что присоединились к компании оживлённо болтающих пуффендуйцев, которые направлялись обратно в замок. – Он не просил нас помогать до тех пор, пока его не выгонят. Может, этого и вовсе никогда не случится!

– Ох, Гарри, перестань, – сердито сказала Гермиона и остановилась как вкопанная. Тем, кто шёл за ней, пришлось свернуть, чтобы избежать столкновения. – Его обязательно выгонят, и после всего, что мы сегодня видели, у кого повернётся язык упрекнуть Амбридж?

Наступила пауза. Гарри с укором глядел на Гермиону, а её глаза медленно наполнялись слезами.

– Ты так не думаешь, – тихо сказал Гарри.

– Ну… нет… наверное… нет, конечно, – сказала она, сердито вытирая глаза. – Но зачем ему так усложнять жизнь себе… и нам заодно?