Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоан Роулинг

– Да ладно тебе, – лениво сказал Рон. – Это же только одна ошибка. Ты всё равно получишь свою…

– Умолкни! – огрызнулась Гермиона. – Иногда от одной ошибки зависит судьба всего экзамена. И вдобавок, кто-то снова подсунул к Амбридж в кабинет нюхлера. Не пойму, как они умудрились справиться с новой дверью, но я только что проходила мимо и слышала, как она там орёт, – можно было подумать, что он пытается откусить кусочек от её ноги…

– Здорово, – хором сказали Гарри и Рон.

– Вовсе это не здорово! – горячо воскликнула Гермиона. – Вы что, забыли? Она считает, что это проделки Хагрида! А если она его выгонит, мы с вами наплачемся!

– У него сейчас урок. Она не сможет его обвинить, – сказал Гарри, махнув в сторону окна.

– Иногда меня поражает твоя наивность, Гарри. Ты правда думаешь, что ей нужны доказательства? – Гермиона явно не собиралась успокаиваться. Она решительно прошагала в спальню для девочек и с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Милая девочка с чудесным характером, – пробормотал Рон, подталкивая свою королеву на поле, где стоял один из коней Гарри.

Гермиона ходила насупленная почти весь уикенд. Впрочем, Гарри с Роном некогда было обращать на это внимание: они потратили львиную долю субботы и воскресенья на подготовку к экзамену по зельеварению, назначенному на понедельник. От этого экзамена Гарри ждал самых больших неприятностей; он был уверен, что на нём придёт конец его надеждам стать мракоборцем. И действительно, письменное задание оказалось довольно трудным, однако за вопрос об Оборотном зелье Гарри, похоже, набрал максимальное количество баллов: на втором курсе он принимал это запрещённое снадобье и потому сумел описать его действие во всех подробностях.

После обеда выяснилось, что Гарри зря так отчаянно боялся практического экзамена: когда рядом не было Снегга, он чувствовал себя перед котлом гораздо свободнее. Невилл, сидевший совсем близко от Гарри, тоже выглядел намного веселее, чем на уроках зельеварения. Когда профессор Марчбэнкс сказала: «Пожалуйста, отойдите от котлов – ваше время истекло», Гарри закупорил бутылочку с образцом, почти уверенный в том, что по крайней мере не провалился.

– Осталось только четыре экзамена, – устало сказала Парвати Патил, когда они направлялись обратно в гриффиндорскую гостиную.

– Только! – язвительно отозвалась Гермиона. – У меня впереди нумерология, а труднее этого, наверное, ничего нет!

У всех хватило ума воздержаться от возражений, так что ей не удалось излить на них свой гнев и она ограничилась тем, что отчитала каких-то первокурсников за слишком громкое хихиканье в гостиной.

На вторник назначили экзамен по уходу за магическими существами. Гарри был полон решимости сдать его как можно лучше, чтобы не подставлять Хагрида под удар. Практические испытания проходили на зелёной поляне у опушки Запретного леса. Учеников попросили опознать нарла среди дюжины обыкновенных ежей (правильный метод состоял в том, чтобы предложить им всем по очереди молоко; нарлы, крайне подозрительные существа, чьи иглы обладают целым рядом волшебных свойств, обычно приходят от этого в бешенство, считая, что их пытаются отравить); показать, как нужно обращаться с лукотрусом; покормить и почистить огненного краба, избежав при этом серьёзных ожогов, и, наконец, выбрать из множества продуктов те, что не принесут вреда больному единорогу.

Гарри видел, как Хагрид взволнованно наблюдает за ними из окошка своей хижины. Когда экзаменаторша Гарри, симпатичная пухленькая ведьмочка, улыбнулась ему и сообщила, что он может идти, Гарри украдкой показал Хагриду большой палец, а потом направился обратно к замку.

Письменный экзамен по астрономии в среду утром прошёл без неприятных сюрпризов. Гарри не был уверен, что правильно назвал все спутники Юпитера, однако не сомневался, что населённых львами среди них нет… Практическая астрономия должна была начаться вечером, а послеобеденное время отвели под прорицания.

Даже по меркам самого Гарри, давно потерявшего надежду освоить эту науку, он выступил из рук вон плохо. Ему легче было бы увидеть движущиеся картинки на пустом столе, чем в магическом кристалле, который упрямо оставался прозрачным; он совершенно растерялся во время гадания по чайному листу, заявив, что ему кажется, будто профессор Марчбэнкс вскоре встретит толстого, смуглокожего и насквозь промокшего незнакомца, и в довершение ко всему спутал линию ума с линией жизни на её руке и сообщил ей, что она должна была умереть в прошлый вторник.

– Ну уж здесь-то мы обязаны были провалиться, – мрачно пробормотал Рон, когда они поднимались по мраморной лестнице. Только что он заметно поднял Гарри настроение рассказом о том, как подробно описал внешность безобразного мужчины с бородавкой на носу, появившегося в его магическом кристалле, а потом поднял глаза и обнаружил, что это было отражение его экзаменатора.

– Зря мы вообще выбрали этот идиотский предмет, – сказал Гарри.

– Что ж, зато теперь мы наконец сможем от него отказаться.

– Да, – согласился Гарри. – Не надо больше прикидываться, будто нас волнует, что произойдёт, если Юпитер с Ураном окончательно рассорятся.

– А я больше не стану переживать, если чайные листья у меня в чашке будут твердить: «Умри, Рон, умри!» – просто возьму да и выкину их в мусорное ведро, там им самое место.

Гарри рассмеялся, и как раз в этот момент их нагнала Гермиона. Он тут же оборвал смех, опасаясь разозлить её.

– Ну, по-моему, нумерологию я сдала нормально, – сказала она, и оба друга вздохнули с облегчением. – Пожалуй, до ужина ещё успеем быстренько просмотреть звёздные карты…

В одиннадцать, поднявшись на верхушку Астрономической башни, они убедились, что ночь для наблюдений над звёздами выдалась идеальная – тихая и безоблачная. Окрестности замка купались в серебристом лунном свете, воздух был прохладный, бодрящий. Они настроили телескопы и по команде профессора Марчбэнкс принялись заполнять пустые карты, которые им роздали.

Профессора Марчбэнкс и Тофти ходили среди них, наблюдая за тем, как они определяют точные координаты планет и звёзд, видимых в телескоп. Тишину изредка нарушали только шелест карт, случайный скрип телескопа, поправляемого на опоре, да царапанье по пергаменту многочисленных перьев. Прошло полчаса, потом час, и маленькие квадратики отражённого золотого света на земле внизу стали исчезать один за другим – это гасли окна в замке.

Однако когда Гарри закончил наносить на карту созвездие Ориона, парадные двери замка распахнулись прямо под парапетом, у которого он стоял, и на каменную лестницу и лужайку перед ней хлынул свет. Поправляя телескоп, Гарри взглянул вниз и, прежде чем двери снова закрылись и лужайка опять погрузилась во мрак, успел заметить на ярко освещённой траве чьи-то удлинённые тени – их было не то пять, не то шесть.

Гарри снова приник к окуляру и подстроил его – теперь он наблюдал Венеру. Посмотрев вниз, он приготовился нанести планету на карту, но что-то ему помешало; его перо замерло над пергаментом, он покосился вниз и увидел на лужайке с полдюжины движущихся фигур. Если бы они не двигались и лунный свет не серебрил им макушки, их нельзя было бы различить на фоне тёмной земли. Даже на таком расстоянии походка того, кто возглавлял шествие – его фигура была самой коротенькой, – показалась Гарри знакомой.

Гарри не мог понять, с чего это Амбридж вздумалось отправиться на прогулку после полуночи, да ещё в компании пятерых неизвестных. Тут позади него кто-то кашлянул, и он вспомнил, что экзамен в самом разгаре. Он уже успел забыть координаты Венеры. Торопливо прижавшись глазом к телескопу, он снова нашёл её и снова собрался нанести на карту, как вдруг его слух, напрягшийся в ожидании необычных звуков, уловил вдалеке стук, эхом разнёсшийся по пустынной территории школы, и сразу за ним – приглушённый лай собаки.

Он поднял взгляд; сердце его застучало, как молоток. В окнах у Хагрида горел свет, и на их фоне вырисовывались силуэты людей, пересёкших лужайку. Открылась дверь, и он ясно увидел, как порог хижины перешагнули шесть чётко очерченных фигур. Затем дверь снова закрылась, и наступила тишина.

У Гарри засвербило под ложечкой. Он хотел было обернуться и проверить, заметили ли что-нибудь Рон с Гермионой, однако в этот миг к нему подошла сзади профессор Марчбэнкс, и Гарри поспешно нагнулся над картой, украдкой поглядывая в сторону хижины Хагрида. Теперь он уже не поворачивался, боясь, что экзаменаторы подумают, будто он подсматривает в чужие работы. Вошедшие в хижину люди время от времени мелькали в её окнах, заслоняя свет.

Чувствуя, как профессор Марчбэнкс сверлит взглядом его затылок, Гарри снова прижался глазом к телескопу и уставился на луну, хотя определил её положение не меньше часа тому назад, но как только Марчбэнкс двинулась дальше, из далёкой хижины донёсся рёв, взмыв сквозь тьму к самой верхушке Астрономической башни. Несколько соседей Гарри вынырнули из-за своих телескопов и стали всматриваться во мрак в направлении хижины Хагрида.