Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоан Роулинг

– Не знаю…

Рональд Уизли – наш король,Рональд Уизли – наш герой,Перед кольцами стенойТак всегда и стой…

– Как им не надоест петь эту дурацкую песню? – убитым голосом спросила Гермиона. – Мало они над ним издевались?

По зелёному склону к замку поднималась огромная толпа учеников, возвращающихся с матча.

– Пойдём поскорее, чтобы обогнать слизеринцев, – сказала Гермиона.

Квоффла Рональд не пропуститИ победы не упустит,Вратарём наш Рон родился,Гриффиндору пригодился.

– Гермиона… – неуверенно произнёс Гарри.

Песня звучала всё громче, но она исходила не от скопища слизеринцев, одетых в зелёное с серебром, а от красно-золотой массы, медленно движущейся к замку и несущей на своих многочисленных плечах чью-то одинокую фигуру.

Рональд Уизли – наш король,Рональд Уизли – наш герой,Перед кольцами стенойТак всегда и стой…

– Не может быть… – тихо ахнула Гермона.

– Может! – громко сказал Гарри.

– Гарри! Гермиона! – завопил Рон, махая серебряным Кубком. Он был вне себя от счастья. – Он наш! МЫ ПОБЕДИЛИ!

Они расплылись в улыбках, провожая его взглядом. У дверей замка образовалась пробка и Рона как следует приложили головой о притолоку, но никто, похоже, не собирался ставить его на ноги. Продолжая петь, болельщики протиснулись в вестибюль и исчезли из виду. Сияя, Гарри и Гермиона смотрели им вслед, пока не затихло последнее эхо от их куплетов. Потом они повернулись друг к дружке, и улыбки сошли с их лиц.

– Прибережём наши новости до завтра, ладно? – сказал Гарри.

– Хорошо, – устало согласилась Гермиона. – Я никуда не спешу.

Они взошли по лестнице вместе. У парадных дверей оба невольно обернулись и посмотрели на Запретный лес. Может быть, Гарри это только померещилось, но далеко-далеко над верхушками деревьев как будто поднялась в воздух маленькая стайка птиц – словно дерево, на котором они гнездились, кто-то с корнем вырвал из земли.

Глава 31

СОВ

Рон был так рад, что сумел помочь Гриффиндору выцарапать Кубок по квиддичу, что на следующий день не мог ни на чём сосредоточиться. Он снова и снова принимался обсуждать матч, и Гарри с Гермионой никак не удавалось улучить момент, чтобы заговорить о Гроххе. Правда, они не слишком старались начать этот разговор: ни Гарри, ни Гермионе не хотелось возвращать Рона с небес на землю таким жестоким образом. Поскольку день опять выдался ясный и тёплый, они убедили Рона заняться подготовкой к экзаменам под берёзой на берегу озера: там было меньше посторонних ушей, чем в гриффиндорской гостиной. Сначала Рон не пришёл в восторг от этой идеи – ему гораздо больше нравилось сидеть в башне, где его то и дело дружески хлопали по плечу, а порой и снова затягивали «Уизли – наш король», – однако через некоторое время согласился, что ему тоже полезно подышать свежим воздухом.

Они разложили учебники в тени берёзы и уселись сами, в двадцатый раз слушая рассказ Рона о том, как вчера он взял свой первый мяч.

– Ну, то есть я ведь пропустил мяч от Дэвиса, так что полной уверенности в себе не было, но, не знаю уж почему, когда Брэдли полетел на меня – он и взялся-то неизвестно откуда, – я вдруг подумал: «Ты сможешь!» И у меня осталось не больше секунды, чтобы выбрать, куда кинуться, – понимаете, он вроде как метил в правое кольцо, ну, в смысле, для меня правое, а для него-то левое, – но мне будто внутренний голос подсказал, что он финтит, и я решил рискнуть и бросился влево – стало быть, от него вправо, – и… ну, вы видели, чем это кончилось, – скромно заключил он, без всякой необходимости взлохмачивая себе волосы и оглядываясь, чтобы убедиться, что ближайшие их соседи – кучка сплетничающих между собой третьекурсников с Пуффендуя – услышали его слова. – А минут через пять гляжу – на меня летит Чемберс… Что? – Рон оборвал себя на середине фразы, увидев выражение лица Гарри. – Чего ты ухмыляешься?

– Ничего, – быстро ответил Гарри и уткнулся носом в конспект по трансфигурации, пытаясь стереть с лица улыбку. Правда же заключалась в том, что секунду назад Рон очень ярко напомнил Гарри другого игрока в квиддич, который когда-то ерошил себе волосы под этим же самым деревом. – Просто радуюсь, что мы победили, вот и всё.

– Да, – медленно сказал Рон, наслаждаясь звучанием этих слов, – мы победили. Ты заметил, какое лицо было у Чанг, когда Джинни схватила снитч прямо у неё под носом?

– Она, наверно, расплакалась, – горько сказал Гарри.

– Ага… правда, скорей от досады, чем от чего-нибудь ещё… – Рон слегка нахмурился. – Но ты хоть видел, как она отшвырнула метлу, когда приземлилась?

– Ну… э-э… – протянул Гарри.

– Честно говоря… нет, Рон, – сказала Гермиона с тяжёлым вздохом, откладывая книжку и устремляя на него извиняющийся взгляд. – Ты уж нас прости, но всё, что мы с Гарри видели вчера на стадионе, – это первый гол Дэвиса.

Живописно растрёпанные волосы Рона, казалось, поникли от разочарования.

– Вы не смотрели матч? – тихо сказал он, растерянно глядя на них. – Вы не видели ни одного моего броска?

– Ну… нет, – сказала Гермиона, примирительно дотрагиваясь до его руки. – Но мы не хотели уходить со стадиона, Рон, – нам пришлось это сделать!

– Да ну? – спросил Рон. Его лицо угрожающе покраснело. – Это зачем же?

– Из-за Хагрида, – сказал Гарри. – Теперь мы знаем, почему он вечно ходит в синяках с тех пор, как вернулся от великанов. Он позвал нас с собой в Лес, и мы не могли отказать – он так уговаривал… В общем, слушай…

Весь рассказ занял у него пять минут, по прошествии которых негодование на лице Рона уступило место глубокому недоверию.

– Он привёл одного из них с собой и спрятал в Лесу?

– Ага, – мрачно подтвердил Гарри.

– Да нет, – сказал Рон, словно, отрицая происшедшее, мог его изменить. – Нет, не может быть!

– И всё-таки он это сделал, – твёрдо сказала Гермиона. – Грохх примерно шестнадцати футов ростом, любит выдирать с корнем двадцатифутовые сосны и знает меня, – она хмыкнула, – под именем Герми.

У Рона вырвался нервный смешок.

– И Хагрид хочет, чтобы мы…

– Научили его английскому, – закончил за него Гарри.

– Он сошёл с ума, – сказал Рон почти благоговейным тоном.

– Да, – раздражённо подтвердила Гермиона, перевернув страницу «Ступенчатой трансфигурации» и хмуро разглядывая ряд диаграмм, иллюстрирующих превращение совы в театральный бинокль. – Я тоже начинаю так думать. Но, к несчастью, мы с Гарри обещали ему помочь.

– Что ж, придётся вам нарушить своё обещание, только и всего, – твёрдо заявил Рон. – То есть я хочу сказать… у нас же экзамены на носу, и шансов, что мы не вылетим из школы, примерно вот столько. – Он сблизил большой и указательный пальцы, оставив между ними лишь узкую щёлочку. – Да и вообще… помните Норберта? И Арагога? Мы хоть раз что-нибудь выиграли от знакомства с чудищами из числа Хагридовых приятелей?

– Ты прав, но вся беда в том, что… мы обещали, – жалким голосом сказала Гермиона.

Рон пригладил растрёпанные волосы. Казалось, он серьёзно задумался.

– Ну ладно, – вздохнул он. – Хагрида ведь ещё не выгнали. А если уж он продержался так долго, может, продержится и до конца семестра, и тогда нам не придётся даже близко подходить к Грохху.

Окрестности замка сияли на солнце, как чисто вымытые; безоблачное небо улыбалось своему собственному отражению в искрящейся глади озера; по шёлковым зелёным лужайкам изредка пробегала рябь от лёгкого ветерка. Наступил июнь, но для пятикурсников это означало одно: экзамены наконец придвинулись к ним вплотную.

Им больше не задавали ничего на дом; все уроки были посвящены повторению вопросов, которые, по мнению преподавателей, почти наверняка должны были встретиться им на экзаменах. В атмосфере лихорадочной, сосредоточенной подготовки Гарри забыл почти обо всём на свете, кроме СОВ, хотя порой, особенно на уроках зельеварения, гадал, удалось ли Люпину поговорить со Снеггом насчёт продолжения занятий по окклюменции. Если и удалось, то Снегг, видимо, проигнорировал Люпина так же, как теперь игнорировал Гарри. Впрочем, Гарри это вполне устраивало: у него хватало забот и волнений и без дополнительных уроков со Снеггом, да и Гермиона, к его облегчению, была в эти дни слишком занята для того, чтобы ругать его за пренебрежение советами Дамблдора; она ходила, постоянно бормоча что-то себе под нос, и вот уже который вечер не оставляла по углам одежду для эльфов.

Гермиона была не единственной, кто в преддверии СОВ начал вести себя странно. У Эрни Макмиллана появилась дурная привычка расспрашивать всех подряд о том, как они готовятся к экзаменам.