Опасные пути - Георг Хилтль

— Он оставил лампу, а сам ушел. Это странно!

— Что же теперь делать? — спросил Лашоссе.

— Иди за мной, — сказал Морель, хитро улыбаясь.

Они сошли с лестницы и подошли к дверям лаборатории; Морель открыл ее подобранным ключем, но, прежде чем войти в лабораторию, подошел к двери квартиры Гюэ и приложил к ней ухо.

— Ничего не слыхать, вероятно там сидит Дамарр, — сказал он. — Нам нечего беспокоиться. Закрой хорошенько лампу, чтобы не было видно света!

Они вошли в лабораторию. Здесь горела лампа, из двух тазов подымался дымок, под ретортами тлели уголья.

— Что это значит? — спросил Лашоссе.

— Старик опять отправился по своим таинственным делам. Пусть он узнает, что мне известны все его окольные пути, — сказал Морель, — могу побиться об заклад, что он вводит сегодня поручика в свое дурацкое братство.

— Это неважно.

— Черт возьми! Я довольно молчал, Сэн-Круа заплатит теперь вдвое: во-первых, за то, что я привел ему человека, который может открыть ему тайну его рождения, а во-вторых — за то, чтобы я не рассказал секретов их братства полиции и де ла Рейни.

— Ты будешь молчать, — твердо проговорил Лашоссе, — я хочу спасти сына той женщины, которую я когда-то любил. Говори скорей: могу я увидеть Сэн-Круа?

— Он без сомнения ушел со стариком; вот и его шляпа. Но я знаю дорогу. Пойдем следом за ними; если нам повезет, то мы найдем его; если нет, то я предложу тебе одну вещь, хотя и не безопасную.

— Опасную? — воскликнул Лашоссе, — я не боюсь опасностей.

— Есть у тебя пистолеты?

— Они всегда со мной, — ответил Лашоссе, распахивая плащ и указывая на кушак.

— Тогда пойдем. Мы, наверное, встретим Гюэ и Сэн-Круа. В крайнем случае, мы проникнем в собрание братства. Я уже три раза следил за Гюэ и хорошо знаю дорогу.

— Нам предстоит борьба, это хорошо.

— Если ты хочешь вырвать поручика из этой чертовщины, то это необходимо; если он попадет в лапы членов братства, то они уже не выпустят его. Я знаю, что Экзили — тоже член братства; они там невесть чем занимаются, а Сэн-Круа уже и так далеко ушел! Если он вырвется, то я должен хоть что-нибудь заработать.

— У тебя будут деньги, а теперь вперед!

Морель привел в движение механизм, подымавший дверь, зажег факел и вместе с Лашоссе стал спускаться в подземелье.

Зловещая тишина царила в сырых подземных галереях, по стенам которых струилась вода. Лашоссе присел на камень и спросил:

— Что же мы будем теперь делать?

— Мы подождем немного, — ответил Морель. — Видишь эту решетку? Она запирает погреб дома на улице Серпан, где происходят собрания общества Розианум. Они будут возвращаться здесь, и мы перехватим Гюэ и Сэн-Круа; если собрание будет тянуться очень долго, то мы… то ты можешь проникнуть в дом.

Он потушил факел и зажег потайной фонарь.

— Подождем, — сказал Лашоссе, осматривая свои пистолеты.

Гюэ и Сэн-Круа вошли с тем же лозунгом и с соблюдением тех же мер предосторожности, какие принимались, как, вероятно, помнит читатель, при введении Экзили в общество Розианум. Все члены собрания сидели по своим местам. Зал был украшен тем же ковром и шаром, был освещен свечами и был снабжен ретортами, колбами, паяльниками и доской. После обычных вопросов Гюэ доложил собранию о новом члене, желающем вступить в братство.

— Желает ли он произвести какой-либо опыт? — спросил старший.

— Он готов.

— Приступим к делу, братья, — воскликнул мастер.

Была принесена каменная доска.

— В какой отрасли Вы работали? С ртутью, серой, водой, воздухом, солью, землей, телом или духом? — спросил мастер, обращаясь к Сэн-Круа.

— Я прошел все эти ступени, — ответил Годэн.

— Какое доказательство Вы представите нам?

— Недавно перед собранием были показаны опыты с ядом и противоядием. Вы назначили большие награды за открытие этой тайны. Мне известно это вещество, и я покажу Вам образец своего искусства, но за это я попрошу у вас защиты и убежища в ваших подземельях, как и тот ученый. Кроме того я попрошу еще одного.

— В чем состоит Ваша просьба?

— Мне известны составные части тех таинственных капель, но я — еще новичок в высшем искусстве, а потому прошу разрешения выбрать среди Вас учителя, который научил бы меня соединять эти вещества. Мне не хватает еще одного соединения; я тщетно пытался произвести его.

— Тебе это никогда и не удастся, мальчишка, школьник, — раздался вдруг громовой голос.

Все в страхе повскакали со своих мест, а на середину зала медленно выступила тощая фигура Экзили.

— Маттео! — воскликнул Сэн-Круа, — ты здесь?

— Никакие тюремные стены не могут удержать меня, когда наступил час моей свободы. Ты не выдержишь этого испытания так же, как и все присутствующие.

Члены общества, и в том числе Гюэ и Сэн-Круа, были так поражены, что ничего не могли ответить.

Между тем итальянец продолжал:

— Ученик, я спрашиваю тебя, где же твое обещание?

— Я хотел только попугать, — пробормотал Сэн-Круа.

— Неуч! Вы ничего не сумеете сделать, да и все это ни к чему, теперь я здесь.

Старший из членов общества встал и проговорил:

— Вы очень смело говорите, не осведомляясь о том, желаем ли мы укрывать Вас в наших помещениях. На Вас лежит тяжелое подозрение; Вы каким-то непонятным образом появились теперь среди нас из тюрьмы, Вы — учитель этого человека, который хочет вступить в наше братство, Вы требуете от него исполнения какого-то обещания — все это как-то таинственно и подозрительно. Оправдайтесь в наших глазах, или же мы заставим Вас покинуть эти стены вместе с Вашим учеником.

Экзили подошел к каменному столу и, с презрительной улыбкой облокотившись на него, сказал:

— Подождите немного, господа, я вижу, что вы остались на том же месте, где и были. Никто из вас не смог проделать мои опыты, и я имею полное право спросить: кто обвиняет меня?

На середину выступил человек маленького роста.

— Я обвиняю тебя, — сказал он визгливым голосом, — твои руки недостаточно чисты, чтобы творить дела, завещанные нам Иаковом Розе.

— Но в чем же, брат мой? — спокойно спросил Экзили.

— Я обвиняю тебя в том, что ты при помощи своих ужасных капель, мазей и порошков сеешь несчастье между людьми.

Сэн-Круа вздрогнул.

— Продолжай, — сказал Экзили.

— Ты нам показал, что за смертью скрывается жизнь, но твои руки заняты исключительно уничтожением, и я во всеуслышание заявляю: ты убил Грю-Ренэ, ты отравил королеву. Ты — всенародный бич! Если это — твой ученик, то пусть его хранят могущество Сатурна и светлый дух Луны, иначе он погибнет.