Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А я вот что скажу тебе, племянница, – вмешалась в разговор жена Линь Чжи-яна, – раз твой отец стал бессмертным, то пусть даже он и не пожелает возвращаться на родину, тебе-то к чему снова пускаться за тридевять земель разыскивать его. Разве плохо, что он стал святым и обрел бессмертие?
– Кто ж говорит о том, что бессмертие это плохо? – ответила на это Гуй-чэнь. – Я беспокоюсь за мать и за брата, которых оставил отец. Кроме того, я не могу найти себе места, как только подумаю, что я в довольстве, беспечно сижу у себя дома, а отец живет где-то на чужбине, совсем один и некому о нем позаботиться. Нет, я буду считать, что исполнила свой долг, только тогда, когда найду отца.
* * *
Время в пути шло быстро, незаметно, и в конце седьмой луны путники прибыли в Линнань. До Цзю гун распрощался со всеми и первым покинул джонку. Вскоре и остальные собрали вещи, и Линь Чжи-ян повел всех к себе.
Надо сказать, что как раз в это время в доме Линь Чжи-яна гостила госпожа Линь, недавно приехавшая сюда вместе с сыном и Лань-инь. Обеспокоенная тем, что от Гуй-чэнь уже больше года нет никаких известий, она приехала к теще Линь Чжи-яна узнать, нет ли вестей от брата. И вот как-то раз, когда она сидела со своей сватьей и говорила о пропавших родственниках, дверь вдруг раскрылась и в комнату вошли Гуй-чэнь и Линь Чжи-ян с женой. Встретившись наконец снова, все заплакали от радости. Гуй-чэнь, со слезами на глазах, подошла к матери, низко ей поклонилась и тут же стала рассказывать, как она искала отца. Под конец она показала матери его письмо. Жена Тан Ао была очень расстроена тем, что муж ее не вернулся, но, когда она увидела письмо, написанное его собственной рукой, и прочла строки, в которых Тан Ао обещал скорую встречу, на душе у нее стало немного легче. Затем Гуй-чэнь познакомила свою мать с матерью Тин-тин, с самой Тин-тин и с Хун-хун. После взаимных поклонов Хун-хун и Тин-тин рассказали госпоже Линь о цели своего приезда.
– Это очень мило со стороны Хун-хун и Тин-тин, что они согласились поехать вместе с тобой, – сказала госпожа Линь, обращаясь к дочери. – Не иначе как самою судьбою вам было предназначено встретиться. Ну, а теперь, раз вы стали назваными сестрами и собираетесь вместе держать экзамены, то должны заботиться друг о друге и всегда жить в согласии и мире. Дружить, так уж до конца, а не то что поссорились из-за полслова – и дружба врозь. Этого не должно быть.
Нечего и говорить, что девушки были полностью согласны с госпожой Линь.
В комнату вошла Лань-инь. Гуй-чэнь стала ей кланяться и благодарить ее за заботы о матери и брате.
– Когда ты уехала, – сказала госпожа Линь, обращаясь к дочери, – я все время думала о тебе, тосковала и потому часто болела. Спасибо Лань-инь. Она и готовила сама мне, и лекарства настаивала, и ухаживала за мной, словом – во всем старалась тебя заменить. Рядом с ней мне становилось легче, и так постепенно, благодаря ее заботам, я совсем поправилась. А что касается уездных экзаменов, то хотя в уезде еще и не назначили определенного срока для их проведения, все-таки, я думаю, надо пораньше поехать домой, поговорить с твоим дядей Тан Минем и заранее записаться на экзамены, чтобы не опоздать и не возиться потом с ходатайствами.
– Вы правы, матушка, – сказала Гуй-чэнь.
– Будешь записываться, – обратился Линь Чжи-ян к Гуй-чэнь, – позаботься о Жо-хуа и Вань-жу. Я был бы очень рад, если бы они выдержали экзамен. Но только я ни малейшего представления не имею обо всех этих формальностях с записями да с явками в уезд. Обо всем этом уж придется позаботиться тебе самой.
– Будьте покойны, дядя, – ответила Гуй-чэнь. – Это все я возьму на себя. Но только как быть с фамилией, именем и местом рождения Жо-хуа. Менять или нет?
– Зачем менять! – удивился Линь Чжи-ян. – Наоборот, мне было бы приятней, если бы значилось, что она родом из царства Женщин.
– Почему же это? – спросила Линь Чжи-яна его сестра.
– А потому, что моя приемная дочь Жо-хуа вот-вот должна была стать правителем страны, и лишь из-за подлых баб да из-за козней царедворцев ей пришлось покинуть родину. Мне сейчас просто хочется отомстить им всем, и потому я желаю, чтобы в бумагах точно значилось, откуда она родом.
– Ну пусть будет указано, откуда она родом. Но почему же ты думаешь, что этим можно будет им отомстить? Не понимаю, – удивилась жена Линь Чжи-яна.
– Если она выдержит испытания у нас, в Поднебесной империи, то весть об этом в конце концов дойдет, конечно, и до царства Женщин. Вот тогда-то там все и узнают, кто такая Жо-хуа. Они там хотели погубить ее, а она здесь, в Поднебесной империи, окажется в почетном списке славных ученых. И пусть там эти скоты подохнут от стыда.
– Было бы неплохо, пожалуй, так и сделать, – сказала Гуй-чэнь. – Боюсь только, что одной Жо-хуа, как чужеземке, не разрешат держать экзамен. Вот если бы Хун-хун, Тин-тин и Лань-инь тоже указали бы, откуда они родом, тогда уездные и областные власти не стали бы возражать.
– А если будут возражать, – вставила Вань-жу, – тогда не поздно будет указать другое место рождения.
– А что плохого, если к нам на испытания будут приезжать из других стран, – сказал Линь Чжи-ян. – Уверен, что государыня будет только довольна.
В этот день Гуй-чэнь получила от До Цзю гуна записку, в которой он просил записать на экзамены в уезде и его племянниц Тянь Фэн-хуань и Цинь Сяо-чунь. При этом До Цзю гун не забыл указать возраст девиц и описал их внешность.
* * *
Вскоре госпожа Линь простилась с семьей брата и вместе со своими детьми, а также с Хун-хун, Тин-тин и госпожой Цзы уехала к себе домой.
Сяо-фэн, которому очень понравилась забавная обезьянка, выпросил ее у Вань-жу и увез с собой.
Когда жена Тан Миня, госпожа Ши, увидела вернувшуюся из странствия Гуй-чэнь, радости ее не было предела.
Гуй-чэнь подробно рассказала тете обо всем, что случилось с ней за морем, и представила ей своих названых сестер и госпожу Цзы.
– А где же дядюшка? – спросила наконец Гуй-чэнь, не видя Тан Миня. – Уж не
