Генрих V - Кристофер Оллманд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интерпретация таких писем может быть сложной. Их прямота привлекает, поскольку формы, которые использовались при написании средневекового письма, утомительны и неинтересны. С другой стороны, очевидно отсутствие внимания к личности, в данном случае к родному брату Генриха, которого, как видно, он обычно уважал. В письме к Бедфорду мы ощущаем раздражение короля по поводу неспособности его лейтенанта добиться выполнения его, короля, приказов на практике, а также его досаду на тех, кто не соответствовал его строгим стандартам. С чисто английской точки зрения, явно бесцеремонное обращение Генриха со своими лейтенантами и советом в Англии, которому оставалось принимать мало важных политических решений и который был вынужден выполнять приказы, основанные на решениях, принятых королем находившимся в другой стране, открыто для критики, критики, которая может отражать чувство некоторых англичан того времени, что король предпочитает им Францию. С другой стороны, большим достоинством Генриха было то, что он смог дать ощущение единого руководства предприятием, которое означало одновременное управление Англией и растущими владениями во Франции, предприятием, которое требовало принятия решений одним человеком, которым в данном случае мог быть только король. В состоянии войны, в то время, когда необходимо было достичь и сохранить хрупкий баланс союзов, великое предприятие нуждалось в человеке (возможно, дирижере), который следил бы за тем, чтобы все части оркестра играли вместе. Записка Генриха канцлеру Лэнгли о том, что он должен проследить за предполагаемыми вымогательствами, практикуемыми нотариусом из Лестера в отношении Марджори Дейе и ее мужа, и что средство защиты должно быть быстро предоставлено, "принимая во внимание состояние здоровья этой Марджори"[1199], предполагает, что даже на расстоянии король мог предпринять активные шаги для обеспечения милосердного применения закона, чтобы правосудие было как свершившимся, так и видимым.
Глава 17.
Парламент
В отличие от отношений, существовавших между Генрихом IV и его парламентами, отношения между Генрихом V и парламентами, избранными во время его короткого правления, были в целом сердечными и основанными на взаимопонимании[1200]. Будучи принцем, Генрих посещал ряд парламентов и мог наблюдать вблизи проблемы, созданные политикой его отца (в частности, его неспособность понять неблагоприятную реакцию, вызванную его неспособностью жить по средствам) и его манерой обращения с представительным собранием страны. Есть основания полагать, что парламенты 1410 и 1411 годов, созванные в то время, когда принц возглавлял совет, включали ряд людей, избранных благодаря усилиям епископа Бофорта, Томаса Чосера и других, которые с симпатией относились к тому, чего он пытался добиться. К тому времени, когда Генрих стал королем, он уже оценил важность политической роли, которую мог играть парламент как национальный орган и как источник влияния на местную политическую и социальную жизнь, и он понимал как необходимость тщательно управлять им, так и преимущества, которые такое управление могло принести ему как королю.
Всего лишь на второй день своего правления Генрих издал приказы о созыве своего первого парламента, что свидетельствовало о том, что он хотел быстро установить с ним рабочие отношения в рамках того, что, по его мнению, во многих отношениях было совместным предприятием в управлении государством. Парламент созывался одиннадцать раз в течение правления Генриха, собираясь каждый год, кроме 1418 и 1422 (парламент этого года, собравшийся в ноябре, должен был стать первым в правление его сына), иногда, как в 1414, 1416 и 1421 годах, дважды в год. Генрих лично присутствовал только на шести из этих заседаний, а после октября 1416 года он присутствовал только на парламенте в мае 1421 года, причем Бедфорд председательствовал на четырех, а Глостер — на одном. Было ли это девальвацией важности представительского института? Конечно, так могло показаться, поскольку есть признаки того, что в это царствование членство в парламенте стало менее востребованной честью, чем раньше. С другой стороны, ничто не указывает на то, что король намеренно пренебрегал этим институтом. Очевидно, что отсутствие Генриха было прямым результатом той роли, которую он выбрал для себя, — военного лидера, активного в войне и завоеваниях. Он прекрасно знал, что в лице двух своих младших братьев он имеет людей, на чью способность вести дела с парламентом он мог рассчитывать.
Официальные записи, содержащиеся в Rotuli Parliamentorum, относительно мало говорят нам о повседневных обсуждениях вопросов и событий, которые должны были происходить. Тем не менее, если внимательно отнестись к довольно скудным записям, можно понять, что происходило в парламенте и как собрание использовалось Генрихом и его советниками в качестве инструмента управления. Каждый парламент, когда он собирался, выслушивал обращение канцлера в выражениях, не похожих на те, которые сегодня используются в тронном обращении. Эти выступления, даже в той краткой форме, в которой они дошли до нас, имеют огромное значение, поскольку, хотя они были произнесены в присутствии короля или его представителя, а текст был согласован заранее, они представляют собой взвешенные взгляды двух людей, Генри Бофорта и Томаса Лэнгли, обладавших большим личным влиянием при дворе, которые могли последовательно проецировать на свою аудиторию в парламенте и за его пределами образ короля и того, что он пытался сделать.
Обращения, произнесенные перед первыми шестью парламентами царствования (до 1416 года), были работой Генри Бофорта. Взятые вместе, они показывают, как в течение примерно четырех лет самый старший и (на данном этапе), вероятно, самый доверенный и влиятельный советник короля видел роль Генриха как короля Англии. Одна из повторяющихся тем — исполнение королевских обязанностей. Генрих, сказал Бофорт парламенту в мае 1413 года, должен соблюдать клятву, которую он дал при коронации: поступать правильно, вершить правосудие и добиваться "доброго правления". Год спустя, на заседании парламента в Лестере, Генриху было сказано, что, как король, он должен следить за соблюдением закона, будь то земельный закон, законы церкви (ссылка на недавнее восстание лоллардов) или морской закон, защищающий торговлю Англии. К концу 1414 года и в течение последующих двух лет Бофорт настаивал на решительных действиях. Он приветствовал решение короля принять энергичные меры против французов, требовал,
