Генрих V - Кристофер Оллманд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Долгое отсутствие Генриха за границей и его желание установить законную систему правления в Нормандии привели к созданию второй администрации, на этот раз за пределами Англии. Нормандия получила собственного канцлера, и из его канцелярии должны были появиться так называемые "нормандские списки", которые сегодня представляют такую ценность для историков[1182]. Кроме того, Генрих имел при себе вторую личную печать, а также небольшой штат клерков, привезенных из Англии. Вполне естественно, что хранитель личной печати Джон Кемп, назначенный в октябре 1418 года, должен был оставаться рядом с королем, поскольку именно эта печать использовалась Генрихом для оформления договоров, пожалований земли и выплаты жалованья капитанам и солдатам в самой Нормандии[1183]. Более того, когда Генриху нужно было иметь дело с казначейством в Англии, что обычно делали его лейтенант и совет, который он оставил, он писал в этот орган, используя вторую личную печать, поскольку казначейство не принимало ордера, выданные за другой печатью[1184]. Однако, когда Генрих писал канцлеру и, особенно в годы своего отсутствия, своему лейтенанту или совету в Англии, он использовал малую, более личную печать — печатку. Это привело к тому, что хотя личная печать была (и все еще считалась) печатью домашней канцелярии, с годами она переместилась от короля и двора на более постоянную место в Лондоне, оставив печатку, хранившуюся у королевского секретаря и обычно используемую непосредственно королем, в качестве главного средства удостоверения подлинности королевской воли.
Использование печатки, ставшей источником споров во времена Ричарда II, впоследствии ограничилось лишь бесспорными вопросами, но ее место в истории административного управления начала XV века теперь общепризнанно[1185]. Письма, скрепленные печаткой, представляли личную волю короля, и, как таковые, они были его способом привести в движение юридическую и административную, если не финансовую, машину, которая зависела от него. Написанные по четко установленной форме секретарем короля или одним из его младших сотрудников[1186], они часто диктовались самим Генрихом в стиле, который, благодаря своей краткости и отсутствию словесных украшений (так и тянет назвать его "телеграфным"), отражает человека практического ума, который в дискуссии или беседе привык сразу переходить к делу. Написанные на французском языке до августа 1417 года, а затем только на английском, эти письма, "голос короля",[1187] представляют собой "прямое осуществление его власти",[1188] главное средство, с помощью которого он передавал свои приказы своей администрации в Англии. Из 110 сохранившихся, скрепленных печаткой, писем Генриха, написанных после августа 1417 года, только семь были отправлены, когда король находился в Англии в 1421 году[1189]. Остальные сто писем свидетельствуют о его активном вмешательстве в английские дела даже во время его пребывания во Франции.
При Генрихе IV значительная часть сохранившихся, скрепленных печаткой, писем была адресована хранителям личной печати. При его сыне все должно было измениться. Поскольку в 1417 году Генрих взял с собой во Францию вторую личную печать, корреспонденция, которая обычно проходила через эту канцелярию, например, адресованная казначейству, могла обрабатываться во Франции. Если посмотреть на адресатов писем Генриха, то окажется, что около 70% из тех, что сохранились[1190], предназначались канцлеру, что отражает важность этого чиновника (а не лейтенанта короля) как практического главы администрации в Англии, а также его положение как главного законоведа королевства. В число адресатов, восполняющих разницу, входили два лейтенанта (Бедфорд и Глостер), совет в целом, лейтенант и совет совместно, а в число других — администрация Кале, Бордо и Нормандии, часть из которых предназначалась для города Лондона.
Рассмотрение содержания скрепленных печаткой писем Генриха подчеркивает, насколько бесспорными они были, и что такие письма теперь были административным, а не политическим инструментом, как это было при Ричарде II. Генри Бофорт должен был с пониманием отнестись к приказу короля, отправленному в августе 1414 года, о принятии мер против злоупотреблений, совершаемых на море в отношении купцов из Голландии, поскольку такие действия препятствовали их прибытию для торговли в Кале, "к большому ущербу короля и его таможни"[1191]. Письма включают петиции с требованием исправить несправедливость, которые король пересылал своему канцлеру с приказом действовать[1192]. Другие письма касались людей, служивших Генриху во Франции, которые жаловались, что из-за отсутствия в Англии им трудно добиться правосудия на родине[1193]. Король, похоже, был особенно озабочен тем, чтобы люди в таком положении не страдали от несправедливости по этой причине. Однако другие жалобы касались трудностей, с которыми сталкивались те, кто не получал свои аннуитеты, которые в некоторых случаях задерживались почти на шесть лет[1194]. Факты свидетельствуют о том, что во многих случаях законные претензии были удовлетворены.
Хотя королевский лейтенант мог издавать приказы о выборах епископов, право подтверждать их и санкционировать восстановление мирских доходов новых епископов принадлежало только королю. Когда в конце 1417 года Джон Чандлер был избран на епископскую кафедру Солсбери, и лейтенант (Бедфорд), и новый канцлер (Лэнгли) получили от короля, осаждавшего тогда Фалез, письма по этому вопросу[1195], как и канцлер в случае с Генри Уэйром, избранного в Чичестер в июле 1418 года, Филиппа Моргана, посвященного в епископы Вустера в Руане 3 декабря 1419 года, и Эдмунда Лэйси, некогда декана королевской капеллы, который был переведен из епископства Херефорда в епископство Эксетера в 1420 году. Очевидно, что король стремился сохранить жесткий контроль над предоставлением мирских благ новым епископам, назначение которых он помог контролировать.
В отличие от большого количества писем, полученных канцлером (в частности, епископом Лэнгли, вторым канцлером Генриха), лишь небольшое их число было отправлено лейтенантам короля или в королевский совет, и лишь некоторые из них представляют особый интерес. В одном из них, отправленном из Вернона (на Сене между Руаном и Парижем) 28 апреля 1419 года, король сообщал Бедфорду, что фламандцы попросили продлить срок для торговли провизией, который недавно истек. Бедфорд и Лэнгли должны были назначить посланников для переговоров, но условия, о которых они должны были договориться, были определены самим Генрихом[1196]. Почти год спустя, 30 марта 1420 года, Генрих написал Глостеру и совету в Англии о рекомендациях сэра Джона Типтофта, сенешаля Гиени, относительно управления этой областью, и о реакции на них приближенных короля. Совету в Лондоне не было дано возможности прокомментировать предложения, которые к этому времени приобрели статус королевской воли[1197]. В другом письме, отправленном из осадного лагеря под Руаном, 29 ноября 1418 года, Генрих отчитывал своего брата
